Один довольно известный русский писатель в свое время озадачил меня, рассказав, что некоторые из самых эффектных эпизодов своих эссе он просто выдумал. Эссе – жанр, лишь недавно обретший полные права в русской литературе – отличается, допустим, от рассказа тем, что описываемые в нем события не придумываются. Весь смысл этого жанра заключается в том, чтобы продемонстрировать мастерство, не прибегая к вымыслу. Нарушающий жанровый закон совершает передергивание, шулерство. Куда сложнее описать реальный пригородный пустырь, чем воображаемую посадку на нем космического корабля с пришельцами.
В англоязычной литературе, где эссе имеет многовековую историю, к правилам игры относятся строже. Эссе — это основа целой отрасли литературы под общим названием «нонфикшн», то есть «невыдумка». Это слово сегодня обосновалось и в русском языке в качестве варваризма, даже проводится ежегодная книжная ярмарка под таким названием. Но в американской критике все чаще слышны жалобы на то, что игра идет не по правилам. То вдруг мемуары узника концлагеря окажутся мозаикой из чужих страданий, то автор записок жителя гетто на поверку предстанет девушкой из благополучной семьи среднего класса.
Последний такой скандал разыгрался вокруг книги Бена Мезрича «Сорвать куш», по которой теперь снят фильм «21». В ней излагается якобы истинная история того, как группа студентов Массачусетского института технологии разработала методику счета карт при игре в очко и с ее помощью многократно обыгрывала крупнейшие казино в Соединенных Штатах.
И книга, и кинофильм снабжены примечаниями о том, что сюжет основан на реальных события, а персонажи в основном списаны с реальных людей.
Однако, как объясняет Дрейк Беннет в приложении к газете Boston Globe, расстояние между сюжетом и реальностью как в книге, так и в кино гораздо больше, чем может подумать и читатель, и зритель. Я не буду входить здесь в подробности, но вот некоторые детали, которые мне кажутся важными. За героями в фильме ведет слежку некто с каменным лицом и стальным взглядом, вроде бы частный детектив на посылках у казино, который вместе с двумя молодчиками избивает одного из ученых мастеров карточного стола. В реальности его не было.
Кроме того, выдуманы абсолютно все эпизоды с тайной перевозкой крупных сумм денег, в том числе в полых костылях и в плотных поясах вокруг тела. Эпизод с ограблением из тривиальной истории переделан в предполагаемую месть казино. Целиком выдуман процесс обучения участников акции в подпольном китайском игорном доме и отсылка стриптизерш для обмена выигранных сумм.
Ставки в подобного рода произведениях, конечно, ниже, чем в фальшивых мемуарах из жизни концлагеря или гетто. Но налицо все тот же интерес привлечь и обмануть внимание доверчивого потребителя, которого на данном этапе истинные истории интересуют больше, чем выдуманные.
Рецензент Boston Globe сетует на падение литературных нравов, на дефицит порядочности и писателей, и издателей. Для меня лично эти соображения играли бы существенную роль, если бы речь шла о более серьезных произведениях, хотя обманывать в любом случае нехорошо — тем более что обман в данном случае служит средством наживы.
Но еще более существенным кажется мне образ страны, который предстанет перед зарубежной аудиторией. Мне много раз приходилось сталкиваться с неглупыми в целом людьми, чей образ Америки целиком выстроен на дешевых боевиках, — а тут вот даже ручаются, что история истинная.
Жизнь в реальной Америке, где я провел много лет, все же намного прозаичнее, чем в кино, и прозаичнее, я бы сказал, в хорошую сторону. Она гораздо чаще «нонфикшн», чем триллер с детективами и стриптизершами.