Лидеры западных стран зачастую рассматривают экономические санкции как некую золотую середину между политикой безмятежного созерцания и прямого вмешательства в дела страны, где у власти стоит авторитарный режим. Но замена кнута санкций на пряник экономических льгот порой оказывается более эффективным средством убеждения.
…Вторжение в Ирак в 2003 году. Война – последнее средство в арсенале политиков, и результаты применения этого средства трудно предсказать.
Поэтому при возможности они отдают предпочтение санкциям как средству влияния на руководство государств, вставших на опасный путь. Примером такой политики является экономическое и политическое давление на Иран, с помощью которого США и их союзники пытаются вынудить Тегеран отказаться от своих ядерных амбиций.
Однако Тед Гален Карпентер, эксперт из Института Катона, отмечает, что санкции – далеко не панацея: «Политика экономических санкций редко приносит желаемые результаты. В особенности это касается попыток заставить тот или иной режим отказаться от политического курса, который является для него приоритетным».
Тед Гален считает, что торговое сотрудничество и другие экономические стимулы являются значительно более эффективным средством влияния.
После того, как Пакистан провел испытания ядерного оружия в 1998 году, США ввели против Исламабада санкции в попытке остановить ядерную гонку вооружений на Индийском субконтиненте. Пакистан болезненно отреагировал на санкции, но быстро нашел способ их обойти, переключив внимание на других торговых партнеров.
О том, как это было сделано, рассказывает отставной генерал-майор пакистанской армии Джамшид Айяз Хан: «В момент введения санкций я работал в оборонной промышленности. Санкции, конечно, имели определенное воздействие, но не напрямую, поскольку на международном рынке всегда найдется кто-нибудь, кому нужно что-то продать. И мы справились с этой проблемой, и позволю себе отметить, что справились неплохо».
После терактов 11 сентября 2001 года США сняли все санкции, чтобы заручиться поддержкой Пакистана в войне против терроризма.
Сотрудник института имени Питерсона Гэри Хафбауэр указывает, что возобновление военной и экономической помощи в гораздо большей степени отвечало интересам США. «Пакистан сделал для нас немало, – говорит он. – Может быть, не столько, сколько нам бы хотелось, но он внес свою лепту в борьбу с «Аль-Кайдой» как на собственной территории, так и в Афганистане. Нетрудно вообразить, насколько труднее была бы для нас ситуация, если бы мы не отказались от санкций, и Пакистан стал нашим противником».
Другим примером успешного применения тактики пряника является Ливия: перспектива отмены санкций и возобновления коммерческих связей способствовала изменению политического курса страны. В 2003 году ливийский лидер Муаммар Каддафи согласился уничтожить свои арсеналы оружия массового поражения, а также выплатить компенсации за взрыв самолета компании PanAm в 1988 году и другие террористические акции.
Ливийский посол в Вашингтоне Али Ауджали подчеркивает, что после отмены санкций его страна более не нуждалась в оружии массового поражения: «Для ливийского правительства основным приоритетом было снятие санкций. И не только потому, что их воздействие ощущалось в повседневной жизни, но и из-за трудностей политического характера. Мне кажется, что обе стороны понимают, что за три-четыре года сотрудничества мы добились гораздо большего, нежели за четверть века вражды».
Северная Корея – еще один пример гибкого подхода к политике кнута и пряника. Вашингтон обещает отменить санкции и предлагает Пхеньяну экономические стимулы в ответ на сворачивание северокорейской ядерной программы. По условиям соглашения, как только пхеньянское руководство демонтирует ядерный комплекс в Ёнбёне, в Северную Корею хлынет американская помощь.
Наиболее сильным средством воздействия Тед Гален Карпентер считает перспективу установления торговых контактов: «В качестве пряника экономическая помощь явно уступает доступу к крупнейшим международным рынкам, включая американский».
Многие эксперты убеждены, что возможность этого может оказаться наиболее сильным побудительным стимулом для антидемократических режимов пойти на смену политического курса.
