В конце 80-х – начале 90-х годов демократические реформы в России коснулись и психиатрии. Система признала использование психиатрии в немедицинских целях. Из психиатрических учреждений были выпущены практически все политзаключенные. И, самое главное, был принят Закон «О психиатрической помощи». Предполагалось, что он станет гарантией того, что психиатрия в России никогда больше не будет являться «карательной».
Сегодня, однако, достаточно часто встречаются сообщения о нарушениях прав человека в этой области. О характере злоупотреблений говорит главный редактор правозащитного агентства «Прима» Александр Подрабинек:
«Злоупотребление психиатрией заключается в том, что человека, не представляющего социальной опасности по мотивам его психического заболевания, заключают в психиатрическую клинику. Совершенно несущественно болен он или здоров. Важно, представляет он угрозу обществу или нет. Злоупотребление заключается в том, что человека по надуманным основаниям, таким как клевета на врачей или обвинение в экстремизме, определяют в психиатрические больницы, что совершенно противно и духу, и букве существующего закона».
Закон предусматривает насильственную госпитализацию человека только по трем пунктам:
- непосредственная опасность для себя и окружающих;
- опасность, возникающая в связи с полной беспомощностью человека, неспособностью себя обслуживать;
- неоказание психиатрической помощи может привести к ущербу для здоровья.
Однако кандидат медицинских наук, психиатр-эксперт Бюро независимой экспертизы «Версия» Эммануил Львович Гушанский считает, что на российскую психиатрию оказывают влияние очень многие инстанции:
«Это не столько государство, сколько те организации, которым государство передало свои функции. Например, дело Буданова, которого Институт судебной психиатрии им. Сербского признал невменяемым. Это было явное злоупотребление психиатрией в интересах военного ведомства. Оно было дезавуировано только потому, что в то время общественность имела довольно большое значение. И тогда возмущение сыграло свою роль. Военная коллегия Верховного суда отменила экспертное решение института Сербского. Состоялось новое судебное рассмотрение, в результате которого он был признан виновным в убийстве и вменяемым, а комиссия была составлена из представителей различных психиатрических школ страны».
В советское время психиатрия являлась инструментом борьбы с политическими противниками. Сегодня ее карательные функции стали более широкими. Наиболее распространенным нарушением в области психиатрии считается признание человека недееспособным с целью завладения его имуществом, указывает президент Независимой психиатрической ассоциации России Юрий Савенко:
«Квартирные дела – это сегодня большие деньги и борьба. Это уже настолько накатанный механизм и настолько развращенные кадры… Самым страшным является то, что это - рассадник коррупции».
Вот что говорит о жертвах принудительной госпитализации Александр Подрабинек:
«Это люди, которые оказываются мешающими сильным мира сего - местным властям, интерес которых вступает в противоречия; люди, которые совершенно беззащитны и могут потерять жилье. Если говорить о политическом использовании психиатрии, то это касается демократической оппозиции и правозащитников. Сейчас нет такого вала психиатрических репрессий, как это было в советские годы, но ведь все начинается постепенно».
В качестве примера можно привести дело в Йошкар-Оле активиста оппозиционной коалиции «Другая Россия» Артема Басырова. Вот что он рассказывает:
«Я иду по городу. Кто-то за мной бежит. Вижу - бегут двое мужчин. Бесполезно в таких условиях оказывать какое-либо сопротивление. Сел с ними в машину. Меня привезли в психоневрологический диспансер. Практически моментально собралась комиссия. Врач произнес такую фразу: «Если мы сейчас тебя не осудим, то нас потом осудят другие органы». Потом меня в этой же самой «волге» те же самые неизвестные правоохранители отвезли в психиатрическую больницу. Переодели в больничную одежду, сделали укол. Меня продержали там чуть больше месяца. А затем без объяснения причин просто выписали».
Юрий Савенко считает, что реальных оснований для принудительной госпитализации Артема Басырова не было:
«Я могу смело сказать, что случай в Йошкар-Оле соответствует советским зачисткам накануне крупных праздников или приезда американского президента, когда всех потенциальных смутьянов сажали в психиатрическую клинику на пару недель, чтобы не было никаких неожиданностей. Врачи не должны были брать под козырек. Определяя общественную опасность некоего лица, они остаются в пределах своей профессиональной компетенции. Когда же они переступают эту черту – это и есть полицейская психиатрия в худшем вид»е.
Светлана Сидоркина, адвокат Артема Басырова, привезла в Москву заключение врачей психиатрической клиники, в котором шла речь о том, что члены НПА не в праве считаться экспертами:
«Крайне неловко делается за коллег, когда они начинают дискуссию с того, что отказывают коллегам в праве голоса. А ведь это наша действительность. Это - полная монополизация судебно-психиатрической деятельности».
Представители правозащитных организаций отмечают, что сфера деятельности психиатрии всегда была скрыта от общественности. То же наблюдается и сейчас, указывает Александр Подрабинек:
«Ситуация с психиатрией стала ухудшаться ровно так же, как она стала ухудшаться в российском обществе после прихода к власти президента Путина. Из закона были сделаны некоторые изъятия. Например, в качестве эксперта в суде сейчас не могут выступать негосударственные психиатрические учреждения, в частности Независимая психиатрическая ассоциация».
Правоприменительная практика не соответствует законам, которые призваны защищать граждан, продолжает Подрабинек:
«Мы это видели в прошлом году на примере с Ларисой Арап в Мурманске. Она была госпитализирована принудительно со многими нарушениями законодательства. Это никого особенно не задело, кроме правозащитников, журналистов, общественности. А чиновников от министерства здравоохранения, правоохранительных органов – нисколько, им это сошло с рук. Мы возвращаемся постепенно в те времена, когда закон становится несущественным, существенным становится воля руководства».
Юрий Савенко считает, что технологии использования психиатрии в политических целях отработаны на религиозных организациях, на квартирных делах. «А в отношении политических мы стоим на пороге возможного шквала таких дел», - говорит он, отмечая, что психиатрия может использоваться как удобная лазейка для того, чтобы сохранить разваливающееся дело.
Андрей Новиков, репортер Chechenpress, был арестован 5 декабря 2006 года и обвинен в публичном призыве к насильственному изменению конституционного строя. Прокуратура усмотрела в его электронных письмах призывы к экстремистской деятельности. Обвинение было основано на двух текстах, которые он отправил в местные газеты. Его поместили на стационарную экспертизу, где над ним бывшие уголовники издевались.
Пациенты психиатрических клиник и жильцы психоневрологических интернатов являются самым бесправными гражданами. Врачи вечером
Уходят, и больные остаются во власти среднего и младшего персонала.
Уже неоднократно эксперты и правозащитники говорили о необходимости создания не зависимой от органов здравоохранения службы защиты прав пациентов психиатрических стационаров. По словам президента Независимой психиатрической ассоциации Юрия Савенко, «это - увеличительное стекло. Концентрат того, что происходит в обществе. Это самые ранние ласточки. Поэтому мы и бьемся с помощью омбудсмена страны, чтобы это не превратилось в расхожий механизм».
Психиатр-эксперт Эммануил Гушанский указывает на следующее: «Сейчас число лиц, оказывающих влияние, увеличилось, а способность оказать влияние очень часто зависит от кармана того, кто хочет получить решение в свою пользу. Пока не будет общественного контроля, пока такая организация как Независимая психиатрическая ассоциация не обрастет тысячами людей из состава родственников и общественности, мы не сможем контролировать оказание помощи на каждом этапе. Пока не будет публичного рассмотрения, до тех пор возможность злоупотреблений будет велика».
