Линки доступности

Рождение Cool


Сейчас я попытаюсь поговорить об одном очень широко употребляемом, хотя и сленговом, американском словечке. Сделаю я это по трем причинам. Во-первых, потому что односложное это словцо – по сути дела ключ к американской массовой культуре. Во-вторых, потому что оно может служить отличным индикатором культурных несовместимостей между Америкой и Россией. В-третьих, потому что о происхождении этого слова недавно была написана книга. Проблема для меня, конечно, в том, что слово это настолько специфически американское, что русского эквивалента не существует.

Итак, это имя прилагательное, употребляется в качестве выражающего высшую степень одобрения эпитета, происходит из сленга. Но если большинство сленговых речений меняются от поколения к поколению, это остается в ходу у молодежи уже полвека, и такие сленговые словечки времен моей молодости, как «клёвый» и «классный», или современное «прикольный», семантически ему неадекватны. Это слово – cool.

Слово это, конечно, известно всем, кто хоть немного занимался английским. Cool – «прохладный». «It's cool outside» – «На улице прохладно». Но каким образом «прохладны» новый альбом Мадонны, хорошо темперированный клавир Баха и живопись Вермеера? Почему «Моби Дик» cool, а «Великий Гетсби» не очень cool? Или как объяснить мнение знатоков cool'а, что Хемингуэй и Набоков были бы cool, если бы так сильно не старались быть cool?

Книга Льюиса Макадамса «Рождение Cool» [Lewis MacAdams Birth of the Cool, Free Press] переносит нас в середину прошлого века, когда и родилось это понятие. Тогда было общепризнанно, что в джазе cool Чарли Паркер и Билли Холидей, а вот Диззи Гиллеспи не совсем. В живописи абстрактный экспрессионизм был cool, и его лидеры Джексон Поллок, и еще больше Виллем де Кунинг.

Из всех цветов самыми cool были серый и белый. Жан-Поль Сартр и особенно Альбер Камю были cool в литературе, а в американской cool был, конечно, Джек Керуак – более, чем Сэлинджер, хотя последний находился под более сильным влиянием дзен-буддизма, который был очень-очень-очень cool. Настолько cool, что даже буква Z, с которой начинается английская транскрипция слова «дзен», считалась самой cool буквой из всего алфавита.

Льюис Макадамс, поэт и кинорежиссер-документалист, признает, что cool как ртуть – не ухватишь. Что ему удается в первую очередь ухватить – это историю появления понятия.

Родилось оно в среде джазовых музыкантов. Для гениального Чарли Паркера и других афроамериканских музыкантов cool, пишет Макадамс, был «формой преднамеренного равнодушия, позволявшего подавлять внутреннюю ярость, одновременно выражая ее». Кажется, первым, кто сказал об игре Чарли Паркера «Это cool», был его собрат по искусству Лестер Янг. Затем появился пианист Телониус Монк, который, по определению Макадамса, своей системой музыкальных недоговоренностей «создал архитектуру понятия cool», а выход альбома Майлса Дэвиса, название которого Макадамс позаимствовал для своей книги, сделало cool общеупотребительным термином.

Определяет Макадамс и момент рождения cool в живописи. Молодой Джексон Поллок был отвергнут клубом современного искусства, членом которого он очень хотел стать, но «позволить себе эмоциональное проявление [по этому поводу] он не мог. Ему пришлось перенаправить свои чувства в творчество, самому превратиться в свое искусство. Таким нелегким путем он и постиг cool».

Самый cool композитор – Джон Кейдж, благодаря его остроумию. А cool балетмейстер – Мерс Каннигем. Замечательно cool с точки зрения Макадамса был Энди Уорхол, поскольку был одарен огромным эмоциональным диапазоном – от всеприятия до циничного отрицания, и все это никогда не прорывало мастерски сконструированную оболочку собственной личности. Уорхол для Макадамса – король cool'а.

В общем книга Макадамса подтверждает мои многолетние наблюдения над бытованием этого понятия, этого, вернее, мерила в американской культуре, особенно молодежной студенческой. На бытовом уровне среди нынешних американских студентов потягивать экологически чистую воду – cool, а пить кока- или пепси-колу – нет. Ходить в застиранных и даже драных (но каждый день меняемых) майках и джинсах – cool. При этом, хотя это не cool – приходить на занятия тщательно одетым, старые майки, свитеры и джинсы не должны вести свое происхождение из дешевых магазинов. Для девушек появляться днем в сколько-нибудь заметном мейкапе очень не cool.

Я еще раз прошу прощения за то, что употребляю английское слово без перевода, но что поделаешь! В очень хорошем трехтомном англо-русском словаре под редакцией Медниковой и Апресяна сленговое cool переводится как «модный, современный; отличный, первоклассный, «на уровне»; подходящий, удовлетворительный» – все это лишь отдаленно напоминает настоящую семантику cool.

В словаре американского сленга Вентворта и Флекснера cool посвящена большая статья, и среди основных значений перечисляются: «полностью контролирующий свои эмоции», «одержимый, но показывающий спокойное, объективное, отстраненное отношение [к предмету своей одержимости]»; если же cool применяется не к человеку, а к его произведению – то «вызывающее интеллектуальный, психологический и духовный отклик» (отметим: «интеллектуальный» идет первым), «нечто на более высоком интеллектуальном уровне, нежели то, что вызывает просто чувственный отклик или удовлетворение», «скрывающее возбуждение»…

Перефразируя любимого россиянами киногероя, скажем: «Cool – дело тонкое…» Онегин и Печорин – не cool, потому что слишком демонстрируют, какие они cool. А вот Максим Максимыч – тот cool.

Мандельштам – cool, Андрей Белый – не cool, Ахматова – самая cool. Вообще акмеизм cool, символизм не cool. Петербург – cool, Москва… Ну, тут о cool даже смешно говорить! Иосиф Бродский – cool, Андрей Вознесенский – не cool. Довлатов был cool, Венедикт Ерофеев тоже, но не всегда.

Чтобы меня не обвинили в петербургском шовинизме, Михаил Зощенко – cool, но Михаил Булгаков тоже cool. Лев Рубинштейн – cool, а Лев Лосев… Простите, мне тут говорят, что мое время истекло.

XS
SM
MD
LG