Один из самых забавных правительственных актов постсоветской России – изданный президентом Ельциным указ № 1044 от 19 июля 1996 года «О возрождении и развитии философского, клинического и прикладного психоанализа».
Нет, я понимаю, конечно, что восстанавливалась историческая справедливость, что психоанализ в России до большевиков процветал, что Россия дала Фрейду его самого знаменитого пациента – «волчьего человека» господина Панкеева, а Фрейду и Юнгу – одну из самых знаменитых учениц Сабину Шпильрейн, из-за которой скорее всего великие психоаналитики и рассорились, и т.д., и т.п. Но все равно, согласитесь, смешно – по кремлевскому указу россияне примутся анализировать оральную фиксацию и анальную задержку.
Смешно и немножко грустно – потому что еще раз напоминает нам, как придавили Сталины и Брежневы русскую культуру, остановили ее нормальное развитие. Снова, в который раз в российской истории, надо нагонять цивилизованный мир, который ушел за эти десятилетия на следующий виток исторической спирали. А там, на следующем витке, классический психоанализ видоизменился настолько, что его уже и распознать трудновато, а некоторые считают, что его и вовсе больше нет.
К числу последних относится Тодд Дюфрен, канадский профессор, автор книги «Убивая Фрейда: культура 20-го столетия и смерть психоанализа» [Todd Dufresne Killing Freud, Continuum Publishers]. «Смерть», «убийство» – Дюфрен не первый использовал эти жестокие метафоры по отношению к психоанализу и его отцу-основателю. Вообще-то 2000-й год должен был стать годом фрейдова триумфа – год столетия со дня выхода в свет фрейдовского «Толкования сновидений», этой если не Библии, то Ветхого Завета фрейдизма. Вместо подготовки к юбилею в печати конца прошлого века прокатилась волна публикаций, ставящих над наследием Фрейда большой вопросительный знак. Запомнилась обложка популярного журнала «Тайм», из-за стекла газетного киоска она вопрошала: «Фрейд мертв?»
«Мертв, мертв», – отвечает Дюфрен и прибавляет: «Двадцатый век называли психоаналитическим столетием. Что ж, психоаналитическое столетие кончилось еще до того, как наступил XXI-й век».
Что же касается тех, кто все еще защищает, пусть и видоизмененный фрейдизм, Дюфрен сухо замечает, что, мол, конечно, посвятив этому делу долгие годы, вложив в него немало денег, а пуще всего построив на нем собственную репутацию, признать, что все это было потрачено на колоссальное заблуждение, нелегко. Сколько книг было понаписано за сто лет, сколько статей, сколько лекций прочитано, сколько почетных званий получено, сколько денег заработано…
Наподобие Василия Ивановича, который подводил итоги дискуссии словами: «Все, что вы тут говорили, наплевать и забыть», – профессор Дюфрен говорит: «Фрейд и в самом деле ни с кем не сравним. Вероятно, в истории человечества не было другого выдающегося человека, который бы столь фантастически заблуждался по поводу почти всего, о чем говорил».
Какие же заблуждения Фрейда, прежде не замеченные тысячами фрейдистов, видит Тодд Дюфрен?
Прежде всего Дюфрен указывает на то, что на протяжении своей долгой научной (я чувствую, что Дюфрен саркастически улыбнулся, услышав «научной») – на протяжении своей долгой жизни Фрейд постоянно подправлял свои труды, доводя их зачастую до полной неузнаваемости. В особенности это касается основы основ – клинических исследований. Взять того же Сергея Панкеева. Молодым человеком он пришел к Фрейду с жалобами на нервное расстройство. Фрейд «вылечил» его, «открыв» ему сексуальную подоплеку его младенческого сна про волков на дереве. Во-первых, что же это за исцеление такое, спрашивает Дюфрен, если по предписаниям Фрейда и его последователей пациент должен был продолжать «лечение» в течение следующих шестидесяти лет? Конечный результат? Сам «волчий человек» на старости лет говорит, что встреча с Фрейдом была «катастрофой моей жизни».
Дюфрен напоминает о десятках, сотнях других жизней, искалеченных психоанализом, о разрушенных семьях, о людях попавших за решетку благодаря якобы всплывшим с помощью психоаналитика чьим-то «воспоминаниям» о растлении в младенческом возрасте. На самом деле, как во многих случаях было, к счастью, доказано, пациент вовсе не вспомнил нечто ужасное, с ним или с ней происшедшее, а это психоаналитик внушил псевдовоспоминание пациенту. Внушил не из злого умысла, а просто следуя пагубной методике.
Фрейд не сделал открытия, когда он предположил, что поведение человека диктуется в меньшей степени сознанием, чем подсознательными импульсами. Бессознательное всегда было известно человечеству под разными именами. В старину его знали под именем беса, которым бывают одержимы люди. В XVIII-м – XIX-м веках гипнотизеры-месмеристы выводили на поверхность скрытых в душе человека «двойников». За определенную плату священник-экзорцист, медиум, гипнотизер или психоаналитик готовы были спуститься в темные подвалы вашего бессознательного и очистить его от демонов.
Что ж тут дурного, спросите вы? А то, говорит Дюфрен, что это они – экзорцист, гипнотизер, психоаналитик – сами туда этих демонов и напустили. Подлинный эффект их методов – не очищение, а внушение. Никаких эдиповых комплексов, завистей к пенису, стремлений к смерти и проч. в природе не было, пока фрейдисты не стали внушать их образованному населению. Таким образом единственный путь окончательно излечиться от них, при этом всем сразу, – это покончить с психоанализом.
Вначале над психоанализом смеялись. Потом стали задумываться. Потом он стал настоящей бедой – для пациентов и для культуры в целом. А теперь он снова смешон, и это хорошо, заключает Дюфрен.
