Линки доступности

Дэвид Белл о «тотальных войнах»


Каких только собак на просветителей не вешали – и нацизм к ним возводили, и коммунизм, а историк Дэвид Белл из университета Джонса Хопкинса теперь еще возлагает на них ответственность за тотальные войны Hового Bремени.

Логика у Белла такая. До наступления Нового Времени, т.е. до XVIII века, война была делом обычным. Воевали все страны друг с другом постоянно. Чередование войны и мира предполагалось естественным. Воевали, однако же, в ту пору для решения относительно ограниченных территориальных споров. Занимались военным делом профессионалы – офицеры-аристократы, для которых военная доблесть была делом чести, и солдаты-наемники. Никакие особые идеи ни тех, ни других на войну не вдохновляли. Воевали не «за правое дело», а потому, что работа у них была такая.

Белл в своей книге «Первая тотальная война» [David Bell The First Total War, Houghton Mifflin] приводит забавные сведения о военачальниках той эпохи. В битве при Фонтенуа герцог Ришелье победил герцога Камберлендского. Запомнились же два полководца современникам не тем, кто из них лучше воевал. Ришелье так сильно душился, что после военных советов от всех его офицеров разило духами, а герцог Камберлендский возил в обозе сорок пять тонн личного багажа.

Но пока эти денди душились, наряжались и постреливали друг в друга, титаны Просвещения развивали утопическую идею вечного мира. Дидро и д'Aламбер в своей «Энциклопедии» утверждали, что общество находится «в здоровом, т.е. естественном, состоянии только в мирное время». Маркиз де Кондорсе писал: «Подобно убийству, войну будут когда-нибудь относить к тем исключительным злодеяниям, которые извращают и оскорбляют природу, война бесчестит страны и столетия, чьи анналы запачканы ею». Война, учили просветители, противоестественна, и близка заря вечного мира. С тем досадным фактом, что войны все-таки ведутся, надо что-то делать. А именно – нужно одно последнее, но могучее усилие, «война, чтобы покончить с войной», тотальная война, после которой наступит тотальный мир.

Белл считает, что идея тотального насилия, чтобы покончить с насилием в мире, вдохновляла французскую революцию. Понадобилось всего несколько лет, чтобы Наполеон превратил толпы вооруженных пиками санкюлотов в беспрецедентно огромную армию, благодаря нововведению – всеобщему призыву. Армия Наполеона качественно отличалась от армий недавнего прошлого, потому что она количественно превосходила их на порядки. Наполеон покорял одну европейскую страну за другой, поскольку мог быстро концентрировать огромное количество штыков на нужном участке.

Утопия вечного мира в рамках всемирной империи Бонапарта оказалась, однако, недостижимой, по той простой причине, что всякое действие встречает противодействие. Противодействие тотальной французской агрессии возникло также в исторически новой форме тотальной войны – националистического сопротивления оккупантам.

Основная часть книги Белла посвящена неудачам, которые постигли Наполеона и его армию на Иберийском полуострове. Когда Наполеон вторгся в Испанию, она во многом напоминала нынешний Ближний Восток: захолустье цивилизации, некогда великое, но опустившееся общество с жестокими правителями и фанатичными клерикалами.

Почему испанские массы отвергли принесенный на штыках Великой Армии новый режим? Несомненно, им жилось бы лучше при нем, чем под привычным средневековым гнетом. Немногочисленные испанские либералы это понимали, и некоторые из них сотрудничали с французами. Но, как с горькой иронией писал один из них: «Мы счастливы с нашими монахами, с нашей инквизицией, благодаря которой мы отстали на сто лет от других народов. Вот бы нам еще на пару столетий отступить!»

Дело было не в какой-то особой религиозности испанских крестьян, а в том, что католическая церковь была основой их общественного уклада, привычного, своего, нарушенного вторжением с севера. Итак, диалектика, по Беллу, получается такая: мечта о тотальном мире привела к факту тотальной войны, которая, в свою очередь, вызвала тотальное сопротивление, замешанное на мракобесии.

Книга Дэвида Белла уязвима по многим пунктам. Разве не были тотальными войны Чингисхана и Тамерлана, которые отнюдь не вдохновлялись идеями Просвещения? Только с большой натяжкой можно отнести к «тотальным» все войны Нового Времени. Впрочем, как писал один из рецензентов, «всякая война тотальна для того, кто на ней погибает».

XS
SM
MD
LG