По мере приближения петербургского саммита «Большой восьмерки» вашингтонский политологический истэблишмент все активнее обсуждает самый широкий круг вопросов, связанных со встречей в верхах, – от повестки дня до возможных проблем и даже будущего этого эксклюзивного клуба. Одно из таких обсуждений состоялось в вашингтонском Институте Брукингса. Конференцию транслировал телеканал C-SPAN, что доказывает наличие живого интереса к предстоящему саммиту далеко за пределами Вашингтона.
Саммит будет проходить на фоне глубокой международной озабоченности внешне- и внутриполитическим курсом России, особенно в таких областях, как энергоресурсы, гражданские свободы и отношения со странами ближнего зарубежья. Столь же важен и тот факт, что мировое сообщество сейчас столкнулось с небывало серьезными вызовами: ядерная угроза Ирана, возможность пандемии птичьего гриппа, будущее энергетической безопасности… Насколько адекватна структура «Большой восьмерки» для решения таких глобальных задач? Этот вопрос явно тревожил всех докладчиков.
Столь же очевидно проявилось и их отношение к пребыванию России в «Большой восьмерке». «Принимая Россию в свой клуб, лидеры «Большой семерки» не просто принимали желаемое за действительное, но и надеялись, что если они объявят Россию индустриально развитой демократий, она таковой и станет», – сказал президент Института Брукингса Строб Толбот. Эти надежды не оправдались.
«Является ли Россия подлинной демократией? Нет. И есть все основания говорить, что власть закона уступает место власти правительства», – заявил вице-президент института Карлос Паскуал.
Не стала Россия и высокоиндустриальной страной в полном смысле этого слова. По словам Клиффорда Гэдди, старшего научного сотрудника Института Брукингса, по объему и структуре производства Россия не подходит для «Большой восьмерки», хотя благодаря нефтяным прибылям российская экономика относится к двадцатке самых крупных в мире.
Значит ли это, что Россия должна быть исключена из «Большой восьмерки»? Все участники конференции отвечают на этот вопрос однозначным «нет», ибо это может побудить Россию к ужесточению внутренней политики и усилению националистических тенденций во внешней политике. Значит ли это, что «Большая восьмерка» должна сохранять статус кво? Ответом на этот вопрос тоже стало решительное «нет»: со времени создания клуба мир кардинально изменился, и идея, что семь или восемь стран могут управлять мировыми процессами, уже просто не работает.
«"Большая восьмерка" более не может эффективно и легитимно решать важнейшие мировые проблемы, – заявил старший научный сотрудник Института Брукингса Джоханнес Линн. – Обеспечение энергетической безопасности и нераспространения ядерного оружия, к примеру, не может быть урегулировано без подключения Китая. Предотвращение пандемий типа птичьего гриппа и СПИДа невозможно без того же Китая, африканских стран и Индии».
Поэтому лучшее, на что можно надеяться сегодня, – это то, что западные участники саммита поднимут волнующие их вопросы в отношении России, а все вместе – и Запад, и Россия – смогут придти к согласию о том, какие глобальные проблемы требуют немедленного внимания, и оставят решение этих проблем следующему саммиту, который состоится в Германии.
«Большая восьмерка» не может продолжать функционировать в своем нынешнем виде. Она должна измениться. С этой идеей были согласны все участники конференции. Но какую форму примут эти видоизменения? На этот вопрос четкого ответа не прозвучало. Предсказывать будущее – дело неблагодарное.
