Линки доступности

«Борьба с ненавистью - это борьба постоянная»


Сотрудник Русской службы «Голоса Америки» Семен Резник, которого наши слушатели знают по многим радиопередачам, в особенности по «Клубу интересных встреч», в котором он был неизменным ведущим со дня основания этой программы, покидает русскую службу «Голоса Америки». С ним беседует Владимир Фрумкин (который тоже покидает нашу редакцию).

Владимир Фрумкин: Сегодня наш гость - основатель «Клуба интересных встреч», ее автор Семен Ефимович Резник, «писатель, историк, публицист, член Международного ПЕН-клуба, член Союза писателей Москвы, автор исторических романов, статей, публичных выступлений…». Это я цитирую обложку только что вышедшей в Москве его небольшой книги «Мифология ненависти: об антисемитизме для всех». Это самая последняя по времени его публикация, и я хочу задать Семену такой вопрос. Очень многие ваши работы, включая и радио-работы, посвящены необычайно сложной и острой теме - расовым, этническим и религиозным предрассудкам, которые разъединяют людей, ведут к многочисленным жертвам. Как вы пришли к этой теме, что вас вело к этой доминанте Вашей жизни?

Семен Резник: Я шел к этой проблематике с самого начала своей творческой работы, которая началась в начале 1960-х годов в Москве. Тогда я занимался главным образом популяризацией науки и техники. Я писал для «Комсомольской правды», для таких журналов, как «Техника молодежи», «Знание - сила», «Наука и жизнь». Основная задача писателя или журналиста, который популяризирует науку для широкого читателя, - это служить своего рода мостом, соединять трудно соединимые вещи. Я от этого естественно перешел к биографическому жанру, стал писать биографии ученых. В серии «Жизнь замечательных людей» я работал редактором, и там же вышло несколько моих книг об ученых.

Есть такое понятие «научная биография». Часто это очень добротные, серьезные, интересные книги. Например, издательство «Наука» параллельно с нами в свое время издавало много таких книг. Я их читал, я ими пользовался, но они выходили очень маленькими тиражами. Книга, скажем, о великом биологе была рассчитана на биологов. Физикам, геологам читать такую книгу уже было трудно. А мне надо было рассказать так, чтобы было понятно и интересно всем. Тут происходило слияние научности и художественности. Надо было показать живого человека, его характер, столкновения, то есть так, как это происходит в романах, повестях, вообще в художественных произведениях.

В.Ф.: Но то, что вы занялись наукой, техникой - это, очевидно, было вызвано вашей первоначальной профессией?

С.Р.: Я инженер по первоначальному образованию, и полученный мною научно-технический background, как говорят по-английски, этому очень способствовал. Но главная моя внутренняя, этическая, можно сказать, установка, - не только моя: это было целое поколение литераторов, писателей, некоторые из них многое сделали в литературе, - она состояла в том, чтобы осуществлять функцию объединения знаний. Это было очень важно для нас.

Но тут я столкнулся с непониманием, с конфликтами внутри самой науки. Когда я писал мою первую книгу - о Вавилове, а Вавилов был уничтожен Сталиным с подачи его научных противников, лысенковцев (Трофим Лысенко - была такая мрачная фигура), я увидел, как важно людям с разными точками зрения, с разными взглядами понимать друг друга. Вот Вавилов - он пытался своим оппонентом объяснить. А они его понимать не хотели и вели дело на уничтожение, и они этого добились…

И потом, выйдя за рамки собственно истории науки, занявшись политической историей, историей общественного сознания, я увидел, что это явление носит универсальный характер. Люди разных взглядов, разных мировоззрений, не понимая друг друга, начинают конфликтовать, и на этих конфликтах построена вся трагедия мировой истории. И в особенности на конфликтах людей разных этнических групп, разных религиозных убеждений и тому подобное. Поэтому для меня, например, все религии хороши - до тех пор, пока они служат объединению людей. Но когда они становятся камнем преткновения, когда возникают крестовые походы, кровавые наветы и другие страшные обвинения других, - эта оборотная, и притом уродливая сторона медали... Сами себя люди всегда оправдывают, а вот других готовы обвинять во всем, в чем угодно. Это область, которой я занимаюсь много лет, и она меня не отпускает, потому что проблем становится все больше и больше, и, к сожалению, в наше время ситуация обостряется.

В.Ф.: Вы начали заниматься этой проблематикой, еще живя в России. Почему вы решили продолжить эту работу по другую сторону океана? Как это произошло?

С.Р.: Я начал ею заниматься действительно еще в России. Но дело в том, что пока я писал об ученых, мои книги выходили. Их калечили, усекали, всячески препятствовали, но все-таки они выходили, имели своих читателей, и в этом смысле я был успешным автором. С каждой книгой я приобретал все больше друзей, популярности и т.д. Но когда я стал писать о проблеме межнациональных конфликтов, об антисемитизме, то тут возникла глухая стена. Ни одной строчки опубликовать было нельзя.

Я упрямо пытался это делать, я не сразу решил эмигрировать. Многие мне говорили: «В стране такая антисемитская атмосфера, как ты можешь думать, что ты что-то напечатаешь?». Я отвечал: «Я знаю, что из этого скорее всего ничего не выйдет, но, занимаясь историей науки, я привык, что истина добывается экспериментом. Сначала я проверю, а потом уже буду знать, что это не получается». И вот когда я написал три книги, десятки статей, которые я посылал в разные редакции, и ни одна строчка не была опубликована, - тогда я убедился, что смогу продолжать эту деятельность только в другой ситуации. Тогда я эмигрировал, и здесь, в Америке, я осуществил все свои литературные планы на сегодняшний день. Так что в этом смысле я счастливый автор.

В.Ф.: Каковы ваши литературные планы на сегодняшний день? Я подозреваю, что, уходя из Русской службы «Голоса Америки», вы вынашиваете новые планы. Можете ли вы поделиться ими с нами?

С.Р.: Планов у меня, конечно, много, вопрос в том, как установить их приоритетность, потому что всего осуществить за одну жизнь не удастся, и не такой у меня возраст, чтобы рассчитывать на слишком долгий период впереди. Планы мои пока состоят в том, чтобы закончить то, что в работе, что уже начато.

Пару лет назад я опубликовал первую часть книги, которая называется по-гоголевски: «Выбранные места из переписки с друзьями». Но у меня это название саркастическое. Это своеобразный сплав моего архива и моих сегодняшних соображений о том, что в этом архиве находится. В свое время, когда я пытался пробивать свои материалы в советскую печать, мои статьи, очерки обрастали перепиской. Мне отказывали, но прямо объяснить, что они не могут меня публиковать, потому что начальство не велит, или потому что они сами являются категорическими сторонниками тех взглядов, которые я оспаривал, - на это мало кто решался. Мне отвечали уклончиво. Я на это возражал. И таким образом у меня скопилось таких десять-двенадцать сюжетов. Половину из них я опубликовал. Теперь я готовлю к печати вторую половину и надеюсь в ближайшее время это сделать.

Кроме того, у меня есть книга - небольшая, она вышла в 2001 году - «Растление ненавистью: кровавый навет в России». Это история одного средневекового предрассудка - дикого обвинения евреев, попросту говоря, в людоедстве. Первая книга в России на эту тему была издана 125 лет назад, ее автор - выдающийся ученый Д.А. Хвольсон. А моя - вторая. Она писалась для балтиморского журнала «Вестник» небольшими очерками, и я был стеснен соображениями объема, которые бывают всегда в журнальных публикациях. Кое-что сказано скороговоркой, кое-что важное пропущено. Поэтому я решил ее переработать, расширить.

Таковы мои планы на ближайшее время. В зависимости от того, как сложатся отношения с издателями, я буду это делать быстрее или медленнее, но я намерен в ближайшее время довести эти две работы до конца.

В.Ф.: А какую из своих работ вы считаете главной? Мне кажется, вы назовете «Вместе или врозь?» - труд, необычайно насыщенный историческими фактами и мыслями. Скажите несколько слов о нем.

С.Р.: Это, видимо, главное, что я сделал на сегодняшний день, - «Заметки на полях дилогии А.И. Солженицына «Двести лет вместе»». Таков подзаголовок, а название книги - «Вместе или врозь? Судьба евреев в России». Это труд большой, он вышел вторым изданием в издательстве «Захаров» в Москве, больше 700 страниц текста. Там затронут очень широкий круг вопросов - практически вся русская история последних двух столетий.

Мой исходный ориентир такой: все, что в России делалось для того, чтобы сближать власть и общество, сближать разные классы, разные группы населения, национальные группы, я рассматриваю как явление положительное. Все что делалось против этого, с моей точки зрения, было отрицательным. К сожалению, это отрицательное победило в конце царского периода, поэтому в России произошла сокрушительная революция, а затем то же самое вернулось в еще более непримиримом варианте.

Есть тенденция искать виновников трагедии России вне самой России. Я считаю эту тенденцию крайне опасной и вредной. К сожалению, именно таков пафос книги Солженицына. Это заставило меня прочитать историю параллельно с ним и показать, что Россия может спастись, только если она сама осознает свои ошибки и начнет их исправлять, не ожидая американской помощи, не обвиняя евреев, или кавказцев, или цыган, или еще кого-то. Надо понять, что это ее собственные проблемы, и никто за нее их решить не может, хотя помочь могут многие.

В.Ф.: Я хочу вернуться к своему первому вопросу - о преобладающей вашей теме, преобладающей вашей страсти, доминанте вашего существования, то есть о попытке объяснить людям, что они часто верят мифам вместо реальности, и мифам зачастую недобрым, - мифам, приписывающим другим, не таким, как они сами, какие-то тайные заговоры, преступления, которых на самом деле нет и не может быть…

С.Р.: …Но это используется для того, чтобы разбудить ненависть к ним. Это очень важный момент. Людьми, одурманенными ненавистью, легко манипулировать, толкать на страшные дела. Этому я и пытаюсь противостоять.

Откуда у меня это пошло? Знаете, все мы из своего детства. Мое «детство» - это серия «Жизнь замечательных людей», в которой я работал в 1960-е годы. Мы работали в условиях советской цензуры. Поэтому мы об очень многом не могли говорить так, как нам бы хотелось. Но мы пытались разбудить в наших читателях способность самостоятельно мыслить. Мы не спорили с установками официальных учебников истории или партийными документами, мы просто показывали, как на самом деле было.

Есть концепция - три этапа русской революции: дворянский, разночинный, большевистский. Так Ленин сказал, и все повторяют. А что на самом деле представляло собой движение декабристов? Что представляли собой эти люди, как они жили, о чем мечтали, почему пошли на такие дела? Мы это пытались показать изнутри.

То же про искусство, про литературу. Лев Толстой. Толстой ест какие-то рисовые котлетки, юродствует во Христе, мракобес и так далее - это тоже от Ленина, так что не поспоришь. Мы и не спорили, а показывали истинный смысл философии Толстого. Я, например, в книге о Мечникове ввел несколько глав о взаимоотношениях Толстого с Мечниковым, где показал мировоззрение Толстого - без всяких ярлыков. Это будило мысль наших читателей, читатели нас очень хорошо понимали, у нас была большая популярность и большая аудитория. Вот с этой идеей я и писал потом другие вещи.

Я никому не хочу ничего навязывать, никаких взглядов. Я только хочу сказать: осторожно! Красный свет! Вас обманывают! Не верьте шаблонам, не верьте клише, думайте сами! И те, кто откликается на это, - вот это и есть мои читатели. Может быть, это не самый массовый читатель, но это мой читатель, который меня понимает, и я очень дорожу возможностью общаться с таким читателем.

В.Ф.: Но, Семен, вы этим занимаетесь, очень убедительно и очень успешно, однако мы не наблюдаем уменьшения ненависти. Мифы продолжают распространяться. Я понимаю, что именно из-за этого у вас масса работы. Но не вселяет ли в Вас пессимизм то, что человечество и в XXI веке расколото религиозными, этническими, расовыми конфликтами?

С.Р.: Конечно, это вызывает очень большую тревогу, а отчасти и пессимизм. Но я смотрю на это так, как смотрят на медицину. В чем сверхзадача медицины? Победить смерть. Победить смерть невозможно. Но если не бороться с болезнями, то человечество давно бы, наверное, вымерло от какой-нибудь чумы, холеры, СПИДа или еще чего-то. Дело в том, что борьба с ненавистью - это борьба постоянная.

Когда-то давно я написал роман «Хаим-да-Марья». Это роман об антисемитских гонениях еще в пушкинское время. Он до сих пор не выходил в России, но должен вот-вот появиться в Санкт-Петербурге. Что это за тема такая, для романа ли она? Литература - большая, настоящая литература - занимается вечными проблемами: любовь, смерть, проблема Бога, ревности, - то, что волнует человеческие души. А моя тема - как бы в стороне. Но на самом деле ничего подобного!

Проблема ненависти, субъективного оправдания своих мерзостей и приписывание своих мерзостей другим, - это одно из глубочайших свойств человеческой натуры, с которым человек нравственный, человек мыслящий, должен постоянно в себе бороться. Вот о чем мои произведения.

Я делю писателей на две группы - на тех, кто пишет, потому что может писать, и на тех, кто пишет, потому что не может не писать. Я думаю, что принадлежу в основном к этой второй группе. Я не пишу обо всем, что подворачивается под руку, я не пишу ради того, чтобы создать бестселлер, который продастся миллионами экземпляров, а я стану богачом. Я этого не делаю, я этим не занимаюсь, мои мозги не работают в этом направлении. Мозги работают в том направлении, что вот есть проблема, которая болит, которая всех волнует, которая очень остро стоит, - этим я занимаюсь.

В.Ф.: Семен, завершается ваша радиокарьера в Вашингтоне. Что вы считаете наиболее важным в вашей деятельности в недрах Русской редакции «Голоса Америки»? В частности, цикл передач «Клуб интересных встреч» - как он был задуман, что вы хотели рассказать в рамках этой передачи нашим слушателям в России и других странах?

С.Р.: «Клуб интересных встреч» - это моя наиболее оригинальная постоянная передача. Мне хотелось привлекать людей самых разных профессий, талантов, интересов, которые говорили бы преимущественно на русском языке, чтобы звучал их живой голос. Этим как-то лимитировался отбор моих гостей. Хотя у меня были и англоязычные, в порядке исключения, - например, Збигнев Бжезинский дал мне несколько интервью, мы их переводили, также лауреат Нобелевской премии Эли Визель... Но в основном я не гнался за громкими именами, а гнался за умными людьми с хорошо поставленными голосами.

У меня много было писателей, художников, музыкантов. Владимир Фрумкин был моим гостем много раз со своими замечательными этюдами о бардах, сопровождаемыми музыкальным рядом. Были в Клубе замечательных писатели: Игорь Ефимов, Юрий Дружников были по много раз, другие бывали реже. Я таким образом привлек большое число людей.

Прошло 350 программ. Это много. Это не 350 человек, потому в Клуб люди приходят и в нем остаются. Но вероятно, 100-150 разных гостей было за это время.

Много внимания уделялось проблемам Чечни, положению правозащитного движения в России, наступлению фашизма, которое мы сейчас наблюдаем. Некоторые правозащитники получали трибуну в «Клубе интересных встреч» и в других передачах «Голоса Америки», когда им в России сейчас получать трибуну трудно. Так что это для них было важно, и для нас было важно, и, надеюсь, для наших радиослушателей. Так складывался этот Клуб. Не все 350 передач равноценны, но я думаю, что они оставили какой-то след.

В.Ф.: Я хочу вам пожелать в заключение, перед прощанием, как можно больше придумать, когда вы станете полностью свободны, как Маяковский писал, «от любви и от плакатов», то есть от постоянной, восемь часов в день, работы. Как можно больше придумать и воплотить того, что вам хочется сказать людям.

С.Р.: Спасибо, Володя, и я хочу пожелать вам того же самого - ведь вы тоже уходите, мы это делаем одновременно, и у вас тоже много планов и замыслов и творческих свершений впереди, в чем я нисколько не сомневаюсь, и желаю вам их осуществить.

XS
SM
MD
LG