На вопросы «Голоса Америки» отвечает главный редактор независимого информационно-аналитического интернет-издания “Washington ProFile” Александр Григорьев.
Марк Белл:
Газовый конфликт между Москвой и Киевом оказался скоротечным. Как, по-вашему, будут ли у него последствия или он скоро перестанет обсуждаться в европейских столицах?
Александр Григорьев:
Скорее всего, последствия все-таки будут. Понятно, что эта новость отойдет на второй, третий, десятый план по сравнению с болезнью Ариэля Шарона или с какими-то иными новостями, которые поступают каждый день. Но долговременный эффект этой новости недооценить очень сложно, потому что газ – это кислород экономики, газ – это основа выживания европейской и любой другой экономики. И вопрос обеспечения безопасности и бесперебойности снабжения газом это вопрос номер один. Естественно, в кулуарах, в кабинетах этот вопрос будут, и будут обсуждать и будут пытаться найти какое-то решение.
М.Б.:
Аналитики отмечают, что российская «газовая атака» нанесла серьезный ущерб имиджу президента Путина. Сейчас рассуждают – зачем он пошел на такой шаг? Что это – грубый просчет или начало многоходовой операции?
А.Г.:
Я бы не стал говорить о многоходовых операциях. Может быть, их кто-то и задумывал в Кремле, но опыт последних 5-10 лет показывает, что многоходовые комбинации реализуются очень неудачно. В значительной степени, с моей точки зрения, это частично – импровизация, частично – ошибка, частично – некая попытка сделать что-то хорошо вот такими примитивными методами. Про имидж Путина можно говорить много и долго. Безусловно, очков это ему не прибавит, но имидж от этого не рухнет.
М.Б.:
В свое время президент Рейган предупреждал Западную Европу об опасностях упований на поставки советского газа и даже пытался помешать строительству газопровода к западной границе Советского. Как известно, американский бойкот провалился. Трубы были проложены. Но не доказывает ли нынешняя ситуация правоту Рейгана?
А.Г.:
Я думаю, нет. Дело в том, что Рейган оперировал совершенно в другом пространстве. Советский Союз был противником того, что было принято называть «свободным миром», противником Соединенных Штатов, причем противником в военном, в политическом, в экономическом и в любом другом смысле. Россия сейчас действует совершенно в других обстоятельствах, это совершенно иная страна, и совершенно другой мир существует вокруг России и вокруг Соединенных Штатов. Поэтому я бы не стал переоценивать прозорливость Рейгана.
М.Б.:
В долгосрочных расчетах Соединенных Штатов поставки российского газа занимают солидное место – им отводится до десяти процентов потребления. Как сейчас американские инвесторы и политики будут относиться к этой идее и обещаниям президента Путина превратить Россию в «гаранта энергетической безопасности»?
А.Г.:
С моей точки зрения многое зависит не от России, не от Украины и заявлений Путина. Тут многое зависит от общей ситуации в мире. Соединенные Штаты в последние 15-20 лет сделали значительную ставку на газ. Это, практически – экологически чистое топливо. Для того чтобы построить электростанцию, работающую на газе, надо получить значительно меньше согласований и пройти меньше экспертиз, чем, если строить электростанцию, работающую на уране, на угле, на нефти. Газ дешевле, его легче транспортировать и так далее и тому подобное. Во многих городах Соединенных Штатов автобусы ездят на газе – на них написано, что это экологически чистое топливо. Потребность в газе растет ежедневно. Но добыча газа в Соединенных Штатах и Канаде, которая поставляет приблизительно 15 процентов ныне потребляемого Соединенными Штатами газа, последние три-четыре года не увеличивается. Она не может увеличиться, потому что нынешние мощности газовой промышленности не могут дать больше. И рано или поздно Соединенные Штаты будут вынуждены ответить на вопрос: а что дальше? Поставки газа из России априори никто не может считать гарантированными. Все что угодно может случиться в России, в океане, который разделяет Россию и Соединенные Штаты… Поэтому речь идет о переходе на иные виды сырья или какой-то иной реструктуризации работы со старыми видами сырья. Это очень большой, болезненный вопрос. Вопрос стоимостью не в миллиарды, а в триллионы долларов. Причем, нужна величайшая политическая воля, чтобы его решить. Но этот вопрос стоит все острее и острее. И вот этот газовый кризис – это лишь маленькая часть большой проблемы, большого вопроса
