Двадцатого и двадцать первого июля в Москве неожиданно находился белорусский президент Александр Лукашенко. О содержании его переговоров с президентом России Владимиром Путиным официально ничего не сообщалось. Однако Александр Лукашенко, как это было и в прошлом, первым не выдержал и сделал несколько скандальных заявлений, касающихся его встречи с Путиным в подмосковной резиденции в Завидово, которые теперь комментируют в российских и независимых белорусских СМИ. Лукашенко, в частности, обвинил Запад в стремлении дестабилизировать нынешний режим в Беларуси и, стремясь заручиться российской поддержкой в борьбе с белорусским народом, повторил свою старую угрозу, что революция в Беларуси будет означать революцию в России.
«Голос Америки» попросил российского политолога Павла Фельгенгауэра прокомментировать нынешнее состояние белорусско-российских отношений в свете последних высказываний Лукашенко и Путина:
Павел Фельгенгауэр:
Встреча в Завидово, конечно, была закрытая для публики. О чем там говорили президенты, до конца, конечно, нам не известно. У нас с Беларусью, действительно, очень сложные теперь отношения. Последнее время они ещё осложнились тем, что бывшего саратовского губернатора Дмитрия Аяцкова назначили туда послом, а он сделал несколько заявлений, которые не понравились Александру Лукашенко. А заявления его сводились к тому, что Лукашенко надо кончать «выпендриваться» и надо соглашаться на настоящий союз с Россией. Я уверен, что в данном случае Аяцков отражал мнение, которое широко распространено в Кремле. Мне тамошние обитатели и люди, которые туда достаточно часто ходят (не связанные между собой), говорили примерно одно и то же: Лукашенко конкретно предложено идти на коренное объединение с Россией. Причем идти именно на единое государство, а не какой-то союз или конфедерацию. Ему – Лукашенко – предлагается пост вице-президента государства. А президентом станет Владимир Путин. Мне это уже подтверждали несколько раз разные люди, что такой вариант Лукашенко предложен. Но он пока, якобы, не соглашается. То есть торг идет довольно серьезный. Потому что на кон поставлено не только союзное государство Россия-Белоруссия, а и политическое будущее Путина, поскольку этот вариант рассматривается в России, как способ продлить его срок власти еще на семь лет – именно этот срок должен будет править будущий президент единого государства.
Алекс Кэмпбелл:
Тем не менее, вчера, выступая в Беларуси, Александр Лукашенко сделал ряд заявлений, опровергающих то, что разговоры на подобную тему в Завидово велись. Он заявил также, что не намерен форсировать процесс интеграции, приурочивая его к предвыборной кампании, будь то в Беларуси или в России. Ну и, в частности, сделал еще заявление о попытках Запада дестабилизировать ситуацию в стране. Как вы оцениваете эти высказывания?
П.Ф.:
Это никак одно другому не противоречит. Ему это предлагали уже неоднократно. Не знаю, говорили ли об этом сейчас в Завидово, но ему предлагают это, а он пока не соглашается. Будет соглашаться или нет, тут ситуация такая, что Лукашенко, с одной стороны, понимает, что у него сложности с Западом, и без российской помощи ему ходу нет. С другой стороны, он хотел бы большего, чем быть просто формальным вице-президентом при президенте Путине. Так что утрачивать собственную базу в Беларуси ему тоже нежелательно. Пока не договорились – это точно. Но разговоры об этом идут. Отсюда – заявления Аяцкова, который сказал примерно то же самое, что, дескать, Лукашенко надо перестать «выламываться». А это он сказал перед тем, как поехать в Минск вручать верительные грамоты. Вроде бы Лукашенко это тоже не понравилось. Это, в общем, подтверждает, что разговоры об этом идут. Но пойдет ли дальше разговоров – неизвестно.
А.К.:
Я хотел бы процитировать то, что вчера белорусский лидер сказал по поводу Аяцкова. Он высказался в том смысле, что Аяцков это будущий – а, может быть, и не будущий – посол России в Беларуси. То есть речь идет о том, что после принятия агремана от российского посла Лукашенко не исключает возможности того, что он не согласится с приездом Аяцкова в Беларусь. В такой ситуации можем ли мы говорить о значительном конфликте в белорусско-российских отношениях?
П.Ф.:
Конфликт, в общем-то, продолжается уже несколько лет. И у Путина личные отношения с Лукашенко не сложились совсем. И он несколько раз как бы ультиматумы предъявлял, что вот надо референдум проводить, надо государства объединять, а Лукашенко говорит, что он этого делать не будет. Там сложные отношения. Но друг без друга они тоже сейчас не могут. Каждый из них очень сильно заинтересован в другом. Хотя сами они друг друга не любят. И политические цели у них тоже достаточно расходятся. Лукашенко очень сложно будет удержаться у власти без России. Хотя внутри его страны у него нет сейчас серьезной оппозиции. Его силовые структуры ему вполне подчинены и готовы подавлять, если там кто-то будет выступать. То есть, режим Лукашенко выглядит достаточно устойчиво. Но держится эта устойчивость в экономическом плане на российской поддержке. Если российская поддержка прекратится, то и режим Лукашенко начнет очень быстро разваливаться. Так что, очень сложные отношения, и личные между Путиным и Лукашенко, и вообще между Москвой и Минском. Как бы при некоторой схожести режимов, а, может быть, именно поэтому никак не вытанцовывается объединения, к которому так, вроде бы, все стремятся.
А.К.:
Как вы оцениваете высказывание Лукашенко по поводу того, что, практически, все страны – соседи Беларуси (он имел в виду, прежде всего, конечно, Польшу, Литву, Украину, Латвию) подключились к плану США, как он выразился, направленному на дестабилизацию ситуации в Беларуси? То есть, он даже употребил слово «интервенция США в Беларуси». Как вы оцениваете это высказывание президента Лукашенко и отношения Беларуси с соседними государствами Центральной и Восточной Европы?
П.Ф.:
У него отношения со всеми соседями достаточно натянутые. Об «интервенции» – это, конечно, для красного словца, там нет никакого видимого движения на границах, для этого надо какие-то силы собрать – если уж очень захотеть. Там нет ничего, и в ближайшее время не видно никаких планов у Польши ничего концентрировать на белорусской границе. А у остальных… У Литвы вообще, практически, вооруженные силы для наступательных действий не предназначены. Так что, с военной точки зрения сейчас режиму Лукашенко ничего не угрожает. Но он официально объявлен «последним диктатором Европы» и совершенно изолирован на международной арене – во всяком случае, в Восточной Европе изолирован полностью. И с соседями у него отношения очень плохие. Но и с Россией тоже отношения сложные. Так что, Лукашенко, в принципе, не прочь бы стать главой России, под это он готов и объединить государства, пожалуйста. А быть просто каким-то там вице-президентом, в прихожей, при Путине и его команде – не согласен. А то, что он Путину не нравится лично, это гарантирует, что даже при любом формальном, что бы там ему ни обещали, в реальности у него, в случае объединения, не будет серьезного влияния на какое-либо принятие решений в этом союзном государстве. Это его совершенно не устраивает. Так что, я думаю, торг продолжится. Пока все стороны могут, как бы, продолжать на том же месте торговаться, время, вроде бы, у всех еще есть. А в дальнейшем посмотрим, насколько кого – Путина в Москве или Лукашенко в Минске – прижмут обстоятельства, так что придется что-то форсировать.
А.К.:
Тем не менее, вчера президент Лукашенко на этом же совещании заявил, что суверенитет Беларуси не является предметом торга, и что он будет отстаивать независимость Беларуси в любой интеграционной модели. То есть, он опять вернулся к своей риторике суверенитета. Что вы думаете об этом, а также о словах Путина на встрече опять же в подмосковной резиденции Завидово, но на этот раз с представителями молодежного движения «Наши», где президент России заявил: «Россияне и белорусы, по большому счету, это одна большая нация»? Что, кстати, вызвало бурю возмущения в Беларуси. Не среди официоза, но, по крайней мере, в среде демократической оппозиции. С одной стороны, Лукашенко, как бы, застолбил позицию суверенитета, с другой, российской стороны из уст главы государства прозвучало вот такое высказывание.
П.Ф.:
Ну, Лукашенко – он и так говорил, и этак говорил. Это все у него зависит от конкретных обстоятельств: то суверенитет, то надо объединяться – все зависит от того, как ему покажется, как это будет выгодно ему лично. Больше его, насколько я понимаю, ничего не интересует. Для Путина идеологически, я думаю, как и для многих националистически настроенных людей в России, объединение с Беларусью – это очень важно, это, как бы, первый шаг возрождения погибшего, то ли Союза, то ли Великой России, с достаточно родственным действительно, в общем, народом – который, правда, не совсем понятно, желает ли объединяться или нет… Но эта цель всегда казалась привлекательной, и при сложной внутренней политической ситуации использовалась. До этого и Ельцин, когда у него были проблемы, обращался к идее союза. Теперь Путин, у которого падает индекс доверия и популярность в России, обращается к идее союза. Так что, это вещь опять же достаточно обычная. Но практические действия пока непонятны и не просматриваются. Лукашенко предлагали объединение и пост вице-президента – его это не устраивает. Что делать дальше, никто толком в Москве не понимает. Продолжаются переговоры., существует какой-то там план, скажем, единая валюта – тоже не выходит. Ничего пока не выходит. Ну, конечно нет пограничного контроля и нет таможни, но на этом, скорее, Россия теряет. Беларусь получает дешевый газ. Есть достаточно синхронная работа военных ведомств, но и там тоже есть сложности. В частности, белорусские офицеры получают значительно больше денег, чем их российские коллеги, и это вызывает уже большое напряжение в российских военных кругах. Сложности большие, и непонятно, чем это закончится, поскольку не видно четкой линии. Ну, у нас ее вообще мало где видно, здесь тоже не видно. Что делать дальше с Беларусью и с объединением, никто не знает.