«Права человека или бесправие в России» – этой теме было посвящено выступление в Комиссии США по безопасности и сотрудничеству в Европе (Хельсинкской комиссии США) директора неправительственного Института прав человека (Москва) и члена правозащитного центра «Мемориал» Валентина Гефтера. Сейчас он работает в вашингтонском Институте русских исследований Джорджа Кеннана при международном Центре поддержки ученых Вудро Вильсона, получив стипендию имени Галины Старовойтовой.
В своих показаниях перед членами Комиссии он главное внимание сконцентрировал на политически мотивированных преследованиях на постсоветском пространстве. «Сегодня в России нет повторения того, что было в сталинское время и в последние советские годы, но практика (особенно в сфере судебной защиты прав человека, защиты от повседневных нарушений различного рода прав и защиты людей) такова, что верховенство права ставится в зависимость от политических, корпоративных и даже личных интересов тех или других влиятельных сил, в первую очередь из бюрократии», – сказал Гефтер.
«Россия сегодня еще очень далека от правового государства» – так Валентин Гефтер суммировал свое выступление в Комиссии США по безопасности и сотрудничеству в Европе.
После выступления г-н Гефтер ответил на вопросы Русской службы «Голоса Америки»:
Люсьен Фикс: Валентин, в своих показаниях перед Хельсинкской комиссией вы употребили выражение «враги государства». Кто это такие? И не возвращается ли Россия к 30-м годам прошлого столетия, когда повсеместно употреблялся термин «враги народа»?
Валентин Гефтер: Я имел в виду группу людей (к счастью, сейчас их очень немного) – я перечислил четыре имени, которые многим известны: это ученые Данилов и Сутягин и бизнесмены Лебедев и Ходорковский, которые осуждены на очень большие сроки заключения, с моей точки зрения, с большими нарушениями законности и прав человека. Я считаю, что мотивацией этих нарушений, этих преследований является то, что государство и разного рода бюрократы считают их врагами государства, которое, как они считают, они представляют. Не мы, граждане, которые должны решать, кто наши друзья, а кто наши оппоненты (мне слово враги не правится), а решают это почему-то те или иные бюрократы в зависимости от своих, как я уже говорил, корпоративных, личных или ложно понятых государственных интересов. Таким образом, мы получили пока небольшое число политических заключенных, которых поставили в позицию врагов государственности или врагов конкретного режима. Но сейчас все-таки не 30-е годы, и, я думаю, что возврат к ним невозможен. Я думаю, что этого никто не хочет, включая саму бюрократию.
Л.Ф.: Каково сегодня состояние средств массовой информации в России?
В.Г.: В первую очередь нужно говорить не о цензуре со стороны государства (хотя, конечно, указания и направление всегда присутствуют). Как любит говорить наш высокорейтинговый президент, как в отношениях мужчин и женщин, так и в отношениях власти и общества «кто-то должен насиловать, а кто-то должен сопротивляться». К сожалению, власть, конечно, употребила много сил на то, чтобы прессу поставить в те условия, в которые она ее поставила, хотя делается это под лозунгом освобождения масс-медиа от влияния капитала, от влияния отдельных частных групп – бизнес-групп, политических групп и так далее.
Но самое главное, по моему, все таки не в этом. Главное – это САМОЦЕНЗУРА многих журналистов, это ложное, с моей точки зрения, некорректное представление о том, что они формируют общественное мнение. Я считаю, что они – только зеркало, отражающее происходящее, а не пропагандисты, которые формируют, всовывая в глаза и уши слушателя или читателя те или иные представления о текущих событиях. По-моему, эта недозрелость всех, но в первую очередь тех, кто работает в публичной сфере, в данном случае, журналистов, приводит к тем искажениям, тем большим недостаткам, которые существуют в прессе. Но это все же не советская пресса. Сейчас есть разные взгляды на все вопросы.
Л.Ф.: Как относится российское руководство к неправительственным организациям, особенно к тем, которые занимаются правами человека?
В.Г.: Если сказать одной фразой – власть нас не любит. И я думаю, что это в ее природе. Власть не может, и, может быть, не должна любить тех, кто ее критикует и пытается контролировать. Но это больше всего, я бы сказал, в сфере словесных нападок, больше всего в сфере пропагандистских наступлений на те или иные гражданские организации, тем более на правозащитников, которые очень часто и резко изобличают власти в тех или иных ее поступках. На местном уровне очень часто, к сожалению, это обличительное направление переходит в реальные действия – не регистрируют или не перерегистрируют некоторые организации, вводят разного рода ограничения. Но в целом все-таки мы пока существуем и, я бы даже сказал, расширяемся. У нас тоже есть свои сложности – мы не успеваем расти, как все наше общество, мы самозамыкаемся. Но наш голос слышен, и, я надеюсь, его никогда не удастся заглушить. Это не те времена, когда можно в один день крантик перекрыть – и все уйдут в подполье.
Л.Ф.: В связи с тревожным положением в области прав человека, особенно в связи с делом Ходорковского, американские конгрессмены Кристофер Смит и Том Лантос призвали исключить Россию из «Большой восьмерки». Считаете ли вы эту меру правильной?
В.Г.: Я не совсем понимаю, зачем Россию включали в «Большую восьмерку». Тем не менее я не считаю, что это тот путь, на котором можно достичь результатов. Ведь важно не то, чтобы включать и исключать, а важно требовать от страны, как говорил еще президент Рейган, «Доверяй, но проверяй». Важно требовать от страны выполнения каких-то основных стандартов, в том числе прав человека. Я считаю, что в рамках этих встреч, в том числе «Большой восьмерки» и других международных организаций, в которые входит Россия, важнее обсуждать проблемы, чем задвинуть Россию куда-то в угол и сказать, что она похожа на Северную Корею, Узбекистан, Туркменистан или что-то подобное.
Мне кажется, что было бы гораздо более продуктивнее не закрывать глаза на то, что происходит, а понуждать Россию обсуждать конкретные случаи, такие, как дело Ходорковского, и некоторые другие вещи, в первую очередь, связанные с Чечней и с поведением официальных должностных лиц в связи с этим конфликтом. Я думаю, что это было бы производительнее. Нужна последовательная политика, в которой другая сторона готова выслушивать и критику со стороны России. Если американская сторона терпит критику, скажем, по поводу Гуантанамо или «Абу-Грейб», то я не вижу ничего страшного, чтобы российские власти выслушивали критику ее действий. А просто разойтись по разным углам – по моему, земля уже слишком мала, чтобы разделяться на части.
