Недавно в газете «Moscow News» появилась статья сотрудника Московского центра Карнеги Николая Петрова об избирательной реформе в России. Русская служба «Голоса Америки» связалась с автором статьи и попросила его высказать свое мнение об этой реформе.
Николай Петров: Мне кажется, что практически уже завершена вторая за время правления Путина масштабная реформа избирательной системы, смысл которой – в ужесточении контроля Кремля над выборами, в отказе от целого ряда выборов: это и выборы губернаторов, и выборы депутатов в одномандатных округах в Государственную Думу, и большая часть выборов мэров на муниципальном уровне.
Я считаю, что последний этап этой второй избирательной реформы свидетельствует о том, что Кремль просто не извлек уроков из событий конца прошлого – начала нынешнего года: «оранжевой революции» в Украине, а также социальных протестов в январе-феврале в России. Кремль упрямо продолжает двигаться в сторону, прямо противоположную той, в которую его, казалось бы, подталкивает развитие ситуации. Он ужесточает контроль над выборами, закрывая возможность парламентского легального и конструктивного проявления общественной активности и общественного протеста. Кремль делает все для того, чтобы в случае, если этот протест начнет накапливаться, он не смог бы никак легально реализоваться. Это может привести к взрыву.
Ирина Келнер: С вашей точки зрения, куда это приведет Россию?
Н.П.: Мне кажется, что вторая избирательная реформа – это результат достаточно неэффективной избирательной системы (с точки зрения Кремля, по крайней мере), которая проявилась в последнем избирательном цикле 2003-2004 года. Система, которая тогда действовала, была результатом первой осуществленной перед этими выборами реформы. Собственно, она была тестом на эффективность системы так называемой «управляемой демократии». И когда оказалось, что система эта неэффективна, определились два возможных принципиальных выхода: либо расширять демократию и уменьшать управляемость, либо, наоборот, ужесточать контроль, ужесточать управление и соответственно уничтожать последние следы демократии. Кремль выбрал второй вариант. Мне кажется, что это совершенно нерациональное решение. В данном случае я говорю уже не об интересах общества, а просто об интересах выживания самого Кремля. Поэтому я думаю, что новые правила, по которым должны проходить выборы в стране, включая выборы в Государственную Думу 2007 года, не доживут до 2007 года. И раньше или позже их, конечно, придется пересматривать.
И.К.: Не кажется ли вам, что эти вновь введенные правила были каким-то образом стимулированы тем, что происходило на постсоветском пространстве (я имею в виду «оранжевую революцию», «революцию тюльпанов» и т.д.)? Были ли эти процессы как-то связаны друг с другом?
Н.П.: И да и нет. Потому что главный пакет реформ был предложен Путиным после событий в Беслане, то есть еще до украинской и тем более киргизской революций. Вполне возможно, что те события, которые происходили уже в конце года и в этом году, как-то подталкивали Кремль в нужном направлении или заставляли его убедиться в правоте избранного направления. Но речь идет, во-первых, о поводе, в качестве которого выступил Беслан, то есть о событиях самого начала сентября. А во-вторых, это уже было заготовкой: скажем, идея, скажем, отказаться от выборов губернаторов и перейти на схему их назначения обсуждалась в Кремле в течение по крайней мере нескольких месяцев, а то и года до Беслана.
То есть, мне кажется, речь идет скорее о том, что полувоенному менталитету, который присущ и Путину, и многим членам его команды, представляется ущербной сама идея неопределенности, которая всегда связана с демократическими выборами, и поэтому они делают все, чтобы этой неопределенности избежать.
И.К.: Под прикрытием борьбы с терроризмом найдена модель, позволяющая избежать неопределенности? Не так ли?
Н.П.: Да. Но проблема в том, что в такой колоссальной стране и в условиях постоянно меняющейся ситуации именно неопределенность, именно гибкость позволяет системе быть устойчивой. А если система столь жестка, что никакой неопределенности она не терпит, если она абсолютно унифицирована и не дает (как это сейчас происходит в целом ряде направлений законодательства) абсолютно никакой свободы творчества регионам, где ситуация может очень сильно друг от друга отличаться, – такая система обречена на крах в случае любых изменений ситуации.
Вы знаете, избирательная реформа только-только заканчивается потому, что в Думе еще рассматриваются последние поправки, а можно уже говорить о первых ее результатах. Ведь новый механизм назначения губернаторов действует уже с начала года. Вот эти результаты (негативные, с моей точки зрения) как раз и объясняют мою позицию по отношению к реформе в целом. Ведь Кремль имел в виду избежать неопределенности и сделать себе легкую жизнь – не проводить никаких выборов, не заботиться о том, кто в них участвует, а просто назначать губернаторов. А вместо того, чтобы привести к более четкому и спокойному положению, эта реформа спровоцировала социальное беспокойство, политические конфликты, беспорядки в целом ряде регионов.
Люди считают, что единственным способом, позволяющим продемонстрировать свое недовольство ныне существующей властью, является не участие в выборах, когда они могут сменить губернатора, а организация массовых акций протеста. Политическая элита, которая хочет занять место той группы, того клана, который находится сейчас у власти, таким же образом посылает сигналы Кремлю. И в результате мы с начала года имеем беспорядки, имеем достаточно серьезные социальные протесты, как раз спровоцированные новым порядком назначения губернаторов в целом ряде регионов, который ввел Кремль.
И.К.: А понимает ли Кремль, что именно он это спровоцировал ужесточением реформ?
Н.П.: Думаю, что главная проблема, связанная со всем пакетом реформ, которые проводит Кремль, а не только с избирательной реформой, заключается в том, что при уже построенной политической конструкции там, в общем, некому смотреть за ситуацией в целом. Потому что есть люди, которые отвечают за отдельные аспекты (за избирательную реформу, за муниципальную реформу или даже за какие-то фрагменты, части этой реформы), и то, что мы видим сейчас, когда осуществляется большое количество реформ, напоминает мне сюрреалистическую ситуацию: разные бригады врачей одновременно делают пациенту операции и на мозге, и на сердце, и на легких, да еще при этом ампутируют ногу... То есть проблема в том, что каждая из этих реформ в отдельности гораздо лучше, чем взятые вместе (хотя они все не очень хорошо подготовлены).
