Нина Тумаркина – профессор русской истории колледжа Уэсли, научный сотрудник Центра Дэвиса при Гарвардском университете, автор исследований советского общества, в том числе книги «Живые и мертвые», посвященной тому, как Вторая мировая война освещалась в советской подцензурной, следовательно, контролируемой агитпропом литературе и средствах массовой информации.
Семен Резник:
Вы выявили интересные этапы в этом процессе. В двух словах – что это за этапы и в чем был их смысл?
Нина Тумаркина:
Память о Великой Отечественной войне, как ее называют в России, выполняла очень важную функцию, вернее – несколько разных функций на разных стадиях жизни Советского Союза во второй половине XX столетия. Сталин после не хотел делать день победы слишком большим праздником, не хотел культивировать память о войне. Уже в 1947 году он отменил празднование победы, сделав 9 мая обычным рабочим днем. У него были причины замалчивать свои собственные ошибки и огромные потери в войне. При Хрущеве тенденция стала иной. Больше стали писать о войне. Стала выходить серия мемуаров полководцев. Стали больше говорить о погибших. В Ленинграде в 1960 году на Пискаревском кладбище был открыт мемориал жертвам блокады. А потом, при Брежневе появилась совершенно новая интерпретация войны. Велика отечественная война стала идеализироваться и использоваться для легитимизации советской системы и, в какой-то мере – раздела Европы. Суть мифа о войне сводилась к тому, что, хотя нападение на Советский Союз гитлеровских полчищ было неожиданным, народ, как один человек, в едином порыве сплотился вокруг советского правительства и коммунистической партии, чтобы одолеть страшного врага. И таким образом, они спасли весь мир от порабощения фашизмом.
С.Р.:
Этот миф мне представляется далеким от реальности – особенно в свете того, что вот недавно я беседовал с автором книги «Власов» Владимиром Батшевым, который приводит совершенно поразительный материал. Оказывается, что около полутора миллионов русских, советских людей из числа тех, кто попал в плен или оказался в оккупации, пошли служить в Вермахт, и на советском фронте, на стороне немцев чуть ли не каждый пятый или шестой воин был русский.
Н.Т.:
Возможно, что эти цифры преувеличены, но на войне было много всего. Да, конечно, было немало людей, воевавших на другой стороне; были коллаборационисты; имело место все, что только можно вообразить. Идеализация памяти о Второй мировой войне как раз к тому и сводилась, чтобы вытравить из памяти многое такое, что происходило, но не укладывалось в советскую мифологию.
С.Р.:
Но именно в эти годы были обнародованы более реалистичные цифры потерь Советского Союза в войне.
Н.Т.:
Да, это было начато при Хрущеве. Хрущев обнародовал цифру 20 миллионов погибших – это примерно две трети действительного числа. Но обнародование этих цифр тоже выполняло важную функцию. Это связано с тем, что я называю внушением «комплекса жертвы», то есть, что, с одной стороны, советский народ был великим победителем и героем Великой отечественной войны, а с другой стороны, никакой другой народ не перенес столько страданий. Это в определенном смысле резонирует с учением православной церкви о святости страдания, которая вообще свойственна христианству. Христос умер на кресте, но в православии эта струя представлена сильнее, чем в других христианских деноминациях.
С.Р.:
Да, представлять себя жертвами какой-то посторонней силы, а не своих собственных ошибок – это ведь очень характерно и для современной России.
Н.Т.:
Совершенно верно. Я полагаю, что вера в то, что советский народ в войне пострадал больше и сильнее всех, играла важную роль в том, что советские власти не признавали Холокоста. Это, конечно, ужасно, но я не думаю, что нежелание признавать и замечать трагедию еврейского народа, с шестью миллионами невинных жертв, следует обязательно относить на счет государственного антисемитизма. Я думаю, что признание того, что евреи перенесли такую невероятную, неслыханную трагедию, лишало бы Россию статуса наиболее пострадавшей стороны.
С.Р.:
И не кажется ли вам, что эта же психология, этот подход как-то связан и с тем, что в советской пропаганде замалчивалась та колоссальная помощь, которую оказывал Запад России во время войны.
Н.Т.:
Да, в этом заключена большая ирония. Основной лозунг мифа и культа Великой отечественной войны: «Никто не забыт и ничто не забыто». А на самом деле, одна из целей этого культа как раз в том и состояла, чтобы некоторые важные вещи были прочно забыты. Стремились убить реальную память. Масштабы ленд-лиза, роль союзников, убийство польских офицеров в Катыни в 1940 году – это все отрицалось, и даже секретные протоколы советско-германского пакта 1939 года не признавались и не публиковались до 89 года. Я полагаю, что правда об этом пакте значительно способствовала падению советского режима. Ведь понимание истории и память об истории имеют большое влияние на ход истории.
С.Р.:
И вот приближается 60 годовщина победы, вы поедете в Москву на эти торжества… Можно ли считать освещение Второй мировой войны в нынешней России более или менее адекватным?
Н.Т.:
Я бы сказала, что «более или менее» – очень важная оговорка. Несомненно, администрация Путина трудится в поте лица, чтобы заработать как можно больший политический капитал на этой годовщине. В марте Путин выступил с речью, в которой увязал борьбу против немцев во Второй мировой войне с нынешней борьбой с терроризмом, что, собственно, и ожидалось. Он говорил о том, как великая победа в той войне должна служить моделью сегодня, как важно помнить о том, что русский народ смог принести невероятные жертвы, чтобы защитить родину. Будут очень большие официальные торжества в честь подвига советского, то есть, русского народа. Вообще ситуация парадоксальная. Если эти торжества проводятся в честь победы советского народа, то такого народа больше нет. И это с новой остротой ставит вопрос: как оценивать распад Советского Союза: была ли это трагедия или триумф. Как ваши слушатели, безусловно, знают, президенты Литвы и Эстонии уже объявили, что не приедут на торжества в Москву, а президент Латвии написал резкое письмо. И президент Грузии не приедет. Так что, вместо того, чтобы стать объединяющим фактором, эти торжества подчеркивают распад Советского Союза, и каждая из стран говорит о своем опыте. Для стран Балтии в 1945 году один тоталитарный режим пришел на смену другому – как выглядит такая победа? Другой вопрос – ветераны, отношение к которым было постыдным в течение многих последних лет. Теперь, когда их почти не осталось, Путин объявил, что они получат какие-то льготы, и, слава Богу, также бывшие военнопленные. Как вы знаете, бывшим военнопленным отказывали даже в пенсии, потому что на них смотрели как на предателей. Так что, это очень важное событие, но оценивать его надо критически. Этот день может стать днем единения, особенно разных поколений. Ветеранам очень трудно жить на нищенские пенсии. И то, что хотя бы на один день о них вспомнят и отдадут им должное – это очень важно.
