В Художественном музее флоридского города Бока-Ратон до 20 мая работает персональная выставка «Уилл Барнет в сто лет». Сам художник, отметивший 25 мая 2011 года свое столетие, не смог в конце марта приехать на вернисаж, прислав вместо себя дочь Ону. Он не ходит после несчастного случая, произошедшего четыре года назад, и передвигается в инвалидном кресле. Ранее, в середине февраля, Уилл Барнет все-таки приехал в Вашингтон, где президент Обама вручил ему Национальную медаль искусств, наградив его вместе с группой других известных творческих личностей Америки. Выдающийся художник, которого считают классиком американского изобразительного искусства, любезно согласился побеседовать с корреспондентом «Голоса Америки» в своем доме в Нью-Йорке.
Вот уже три десятилетия Уилл Барнет живет в арт-студии на 8-м этаже здания, куда нужно входить через парадный вход Национального клуба искусств в Грамерси-парке, фешенебельном и тихом уголке Манхэттена. У него крепкое рукопожатие, ясная голова и уверенная дикция. Во время беседы маэстро то и дело пил из высокого стакана обычную воду. Может, это и есть секрет долголетия?
«В юности я был высоким и крепким парнем, – объяснил «Голосу Америки» Барнет. – Занимался литографией, то есть приходилось ворочать большими камнями. В общем, в искусстве занимался тяжелой атлетикой. Всегда получал большие нагрузки, но никогда специально не занимался в спортзале. И никогда не переедал. Когда передо мной ставилась тарелка, я съедал всегда только половину. Я не пил, но курил и до сих пор курю сигары, иногда трубку с хорошим английским табаком. Но стараюсь не вдыхать дым».
Уилл Барнет родился в Беверли, прибрежном городке в Массачусетсе в семье выходцев из России и Чехии.
«Я много читал русские романы, – сказал Барнет. – И очень интересуюсь историей России. Мой отец воевал на войне России с японцами, он был по профессии механиком. Когда он приехал в США, то быстро воспринял американские идеалы как свои, стал представителем среднего класса».
«Думаю, русские корни ощущались в его любви к социальному реализму в 30-е годы и кубизму в 40-е годы», – сказал «Голосу Америки» Уильям Мик, друг Барнета и владелец галереи Harmon-Meek во флоридском городе Нэйплз. Эта галерея, одна из старейших во Флориде, представляет работы Барнета с 1970 года.
«Уилл знает абсолютно точно, что он хочет сказать, – отметил Мик, – и также знает твердо, что намерен нарисовать».
В 10 лет Уилл уже был уверен, что станет художником. Учился в школе при Музее изящных искусств Бостона. Однажды, как пишет Брюс Вебер, куратор его недавней выставки в Музее Национальной академии в Нью-Йорке, Уилл подрался с одним учеником, отстаивая свое восхищение перед Полем Сезанном, над которым обидчик насмехался. В 1931 году Барнет переехал в Нью-Йорк, где поначалу жил впроголодь, а со временем стал самым молодым преподавателем Лиги студентов художеств. Его кумиром тогда были Оноре Домье и Хосе Клементе Ороско, и сам он начал с остросоциальной фигуративной графики. Но затем, постепенно, с годами, его увлекли абстрактные формы.
«Он в большей степени абстрактный художник, – считает Уильям Мик. – Смотрите, даже когда он сам считал себя фигуративистом, то использовал абстрактные методы и никогда не рисовал тени. Позы, движения человеческих тел всегда в его работах сбалансированы по условной формуле».
В 1935 году Барнет женился на Мэри Синклер, художнице из Детройта. У них родились три сына, Питер, Ричард и Тодд. В 1952 году он развелся, а год спустя вступил в брак с Еленой Курлис, танцовщицей из Литвы. У них родилась дочь Она.
«В 40-50 годы я работал в абстрактной манере, потому что хотел постичь природу условности как таковой, – объяснил «Голосу Америки» сам художник. – Меня вдохновляло искусство американских индейцев. Но когда я женился во второй раз, и у меня образовалась новая семья, я почувствовал потребность в возвращении к фигуративизму. Я хотел рисовать свою красивую жену Елену и свою юную дочь Ону. Стал делать много портретов. Роберт Доти, автор книги обо мне, назвал меня лучшим портретистом современности. Так что на меня влияют внешние обстоятельства. Все достаточно просто».
Работы Барнета представлены во многих музеях США и частных коллекциях. В его послужном списке более 80 персональных выставок. Как в 2010 году отмечала газета The New York Times, работы художника продаются по ценам выше 400 тысяч долларов.
«Уилл Барнет – живая легенда истории американской живописи, – писал арт-критик Дональд Миллер в каталоге выставки в Бока-Ратоне. – Он знал практически всех выдающихся художников 20-го века – Джексона Поллока, Томаса Харта Бентона, Милтона Айвери, Реджинальда Марша, Роберта Раушенберга и многих других. У него учились поп-художники Джеймс Розенквист и Том Весселман, абстракционисты Сай Туомбли и Марк Ротко, скульпторы Ива Хесси и Дональд Джадд».
«Со мной не так давно приключился неприятный инцидент, и я с того времени не могу ходить, передвигаюсь только в кресле, – сказал Барнет. – И я вновь стал тяготеть к абстракции. Но моя абстракция отличается от абстрактных вещей других художников. Я всегда беру за основу идеи фигуративный образ, который затем как бы освобождается от всего случайного, ненужного. Я делаю десятки, сотни эскизов, приближаясь к нужному уровню условности».
Говоря о понятии «реализм», Барнет заметил: «Я никогда не был чистым реалистом, хотя рисовать в академической манере умею. Я учился у французских академиков, у Энгра, которого очень люблю. Очень важно изначально уметь хорошо рисовать. Пикассо проделал такой же путь. Любому художнику нужно вначале много учиться. Просто художником не рождаются. Нужно проделать большой путь. Я преподавал 65 лет, так что знаю, о чем говорю».
«Я очень суров к себе, не даю никаких поблажек, – продолжал маэстро. – Работаю очень, очень долго над своими картинами и графикой. Работаю и сейчас каждый день по несколько часов. Возвращаюсь к своим работам, сделанным много лет назад. Тешу себя надеждой, что когда уйду, люди будут продолжать смотреть на мои вещи».
Недавнюю церемонию в Белом доме Барнет вспоминает с удовольствием: «Собрались очень достойные люди. Президент Обама был чрезвычайно любезен. Говорил он тепло и взволнованно, как поэт, а не как политик. Я им восторгаюсь. Надо было сто лет ждать такой встречи!».
Патриарх американской живописи дал эксклюзивное интервью «Голосу Америки»
