Документальный фильм-дебют Мариам Гани «Что мы не успели закончить» (What We Left Unfinished) вышел на днях в виртуальный прокат в США. Понятно, что из-за происходящего в эти дни в Афганистане интерес к фильму и его режиссеру, дочери беглого президента Афганистана, вырос многократно.
Художница, литератор и кинорежиссер Мариам Гани (Mariam Ghani) живет в респектабельном кооперативе в тенистом и тихом районе Бруклина. Она родилась в Бруклине 42 года назад, детские годы вместе с братом Тареком провела в Мэриленде, где их отец Ашраф Гани преподавал тогда в Университете Джонса Хопкинса. Мариам училась в Нью-Йоркском университете и Школе визуальных искусств.
Когда журналистская бригада газеты «Нью-Йорк пост» пришли к ней домой, чтобы задать вопросы, Мариам Гани захлопнула дверь перед их носом.
Корреспондент Русской службы «Голоса Америки» обратился к Мариам Гани с просьбой об интервью через дистрибюторскую компанию кино и музыки Dekanalog, которая прокатывает ее фильм в США. Представитель компании передал ее неготовность к общению с прессой «из-за нынешней ситуации в Афганистане».
«Каждому, кто обратился ко мне и проявил солидарность, спасибо. Это многое значит для меня, – написала она в своем Твиттере. – Я опустошена, но надеюсь, что смогу в какой-то момент ответить каждому».
Фильм-дебют показывался на Берлинском кинофестивале, фестивале документального кино в Нью-Йорке DOCNYC, на фестивале архивного кино Il Cinema Ritrovato в Болонье и на других киносмотрах.
Название «Что мы не успели закончить» звучит отчасти пророчески в свете нынешней трагедии, хотя фильм касается истории и культуры Афганистана нескольких десятилетий 20-го века. Для своей ленты Мариам Гани реконструирует, пусть и фрагментарно, пять кинопроектов, оказавшихся незавершенными после падения прокоммунистического режима.
С помощью приглашенных экспертов и участников кинопроцесса 70-80-х годов Мариам Гани вглядывается в то время, которое она характеризует как эпоху авторитаризма, политизации и цензуры. Десятки актеров, драматургов и режиссеров вспоминают эру тотального государственного финансирования, где все фильмы, без исключения, снимались под бдительным руководством правительственных органов.
Мариам удалось найти съемочные материалы пяти незавершенных игровых фильмов, снятый в Афганистане между 1978 и 1991 годами. Когда в первый раз талибы пришли к власти в Афганистане в 1996 году, они уничтожили от 200 до 300 афганских фильмов. Для радикальных исламистов экранное искусство – продукт зла, творение Сатаны. «Если Талибан нас схватит, – говорит один из кинематографистов, – то нас порежут на куски».
Но в прежние годы, когда светская культура уживалась в Афганистане с религиозными строгостями и поход в кино был излюбленным времяпровождением афганцев, особенно, молодежи, власти страны уделяли большое время пропагандистскому потенциалу кинематографа.
Участники фильма вспоминают, что на кинопроизводство власти тогда выделяли значительные материальные и человеческие ресурсы. Собственно, создателям фильмов шли навстречу во всем – при условии соблюдения ими жестких правил игры. С момента начала работы над сценарием правительственные инстанции осуществляли цензуру в большом и в малом. За свободу слова, за правду, буквально за каждую ее крупицу, приходилось отчаянно сражаться. Во время конфликтов вокруг цензурных требований, как вспоминают кинематографисты, дело доходило до смертельных угроз в адрес строптивцев.
Как вспоминает Мариам Гани, она впервые посетила национальный киноинститут «Афган-филмз» в Кабуле в 2011 году. В архиве института она нашли несколько копий фильмов, переживших гражданскую войну, правление Талибана и американское вторжение. Пленки были в плачевном состоянии. Мариам занялась их реставрацией и дигитализацией с помощью работников киноинститута и других партнеров.
Всмотреться внимательно в эпоху просоветских режимов Мариам подвигла и судьба ее семьи. Спасая свою жизнь и жизнь детей, ее родители и часть семейного клана Гани бежали в США, откуда вернулись на родину лишь в 2001 году.
«Мой фильм балансирует на неясной грани между документом и фикцией, – говорится в заявлении режиссера для прессы. – Реальные солдаты устраивают фейковые операции, реальные пули летают на съемках, поскольку холостые найти было невозможно, мы видим реальные последствия фиктивных событий».
В одном из незавершенных фильмов «Апрельская революция» тогдашний одиозный лидер страны Хафизулла Амин (убитый в 1979 году во время операции советских спецслужб, положившей начало Афганской войне) вместе с женой и детьми позирует для псевдодокументального фильма о перевороте, благодаря которому он пришел к власти, и даже настаивает на большем числе дублей.
Как пишет Мариам, сорок минут этого незавершенного фильма исчезли из архива «Афган-фильм» в 1979 году, вскоре после устранения Амина. Оператор того фильма Латиф Ахмади сообщил ей, что узбекский документалист Малик Каюмов забрал пленку, чтобы использовать для своего фильма «Афганистан: революция продолжается». В Красногорском архиве под Москвой Мариам обнаружила часть этой пленки. Как она отмечает, ей пришлось купить у российского архива кадры с Амином. Судьба целого фрагмента, попавшего, очевидно, на «Узбекфильм», по ее словам, неизвестна.
Как сообщает Мариам, в 2012 году порядка 90 афганских фильмов были выставлены в онлайн. Она говорит об эмоциональной силе воздействия на зрителя кадров «утраченной истории афганского модернизма, либерализма и левого интеллектуализма».
На сайте Мариам Гани сообщается, что в настоящее время она занята своим вторым кинопроектом под названием DIS-EASE. Это своего рода визуальное эссе-размышление о реакции человечества на эпидемии, включая, конечно, и нынешний «ковид». Для фильма она намерена широко использовать архивные материалы, документы, произведения искусства, начиная со средневековых гравюр и картин эпохи Ренессанса.
