5 апреля в белгородском СИЗО умер 62-летний россиянин Александр Демиденко. С начала полномасштабного вторжения он помогал украинским беженцам, который переходили российско-украинскую границу в 10 километрах от его дома. Волонтер давал им приют, кормил, находил одежду и медикаменты. За два года Демиденко оказал помощь около 900 беженцев. 17 октября 2023, когда волонтер помогал на границе онкобольной украинке, его задержали. Александру предъявили обвинение в незаконном хранении оружия. Однако его близкие считают, что арест был связан с его помощью беженцам. Сын Демиденко сообщал о пытках, которым подвергся его отец в заключении. 5 апреля Александр Демиденко скончался в СИЗО. В интервью Русской службе «Голоса Америки» вдова волонтера Наталья Вишенкова рассказала о том, как ее муж начал помогать беженцам, что было известно о его пребывании в СИЗО и что за письма Наталья и другие близкие Демиденко получили от него за неделю до его смерти.
«Голос Америки»: Наталья, как вы познакомились с Александром?
Наталья Вишенкова: Мы с моим будущим мужем Сашей познакомились на моей работе. Я работаю в издательстве, с которым он сотрудничал. В начале 2000-х решил заняться книжным бизнесом, распространением учебной литературы по иностранным языкам. А мое издательство как раз на этом специализируется. И мы даже пару раз друг друга видели, но не общались близко. А в 2014-м году он как-то приехал и стал всех звать кататься на горных лыжах в Эстонию. Это было, конечно, удивительно. Он искал компанию, он вообще человек был очень общительный, ему хотелось вокруг себя собрать людей. И он зазвал меня и еще одну подругу из издательства. Я как раз только научилась на горных лыжах. И вот мы поехали компанией. И вот мы там начали общаться, узнавать друг друга. После поездки у нас возникли отношения.
Г.А.: Александр до этого был женат, у него есть сын?
Н.В.: Да, у него два сына. Саша к этому моменту развелся, мы оба были свободны. Александр жил в Туле, а я в Калужской области. Он закупал учебники и у нас, и в Москве, у него были договоренности с несколькими издательствами.
Г.А.: А как вы оказались в Белгородской области?
Н.В.: Он всегда говорил, что он очень хочет иметь свой дом, чтобы был большой участок. Он очень любил работать на земле, любил сажать деревья. И он всегда говорил: «Я хочу дом». Мы искали. Мало того, в Эстонии у него уже была куплена земля, большой участок, и мы туда ездили сажать забор. Там заборов нет, там сажают елки, получается заборы. И в принципе, мы настраивались на Эстонию, что там построим дом и будем регулярно туда ездить.
А у него в Белгороде есть друг, который купил себе большой участок, там такое экопоселение. Людям дают большие участки, гектар-два. И, как правило, в таких местах поселяются люди, которые хотят очень экологично обращаться с природой, которые любят экологию, и Саше это всегда импонировало. И мы часто в это экопоселение приезжали в гости, с соседями познакомились, ему там очень нравилось. И в 2020 году ему в экопоселении предложили купить землю с домом. И он как-то так загорелся - тем более, что у России ухудшались отношения с соседними странами, в том числе с Эстонией. И мы решили купить. Землю в Эстонии мы продали. И так у нас появился дом в хуторе Гермячье Белгородской области.
Г.А.: Cколько вы там прожили?
Н.В.: Ну, вы знаете, как мы окончательно не переехали. Сначала муж дом достраивал. По-моему, летом 2020 года оформил, потом еще один участок прикупил. У меня мужу надо было всего много. И много сил вкладывал - там надо было много облагораживать, большая территория. Участок с домом - 25 соток, а второй участок - гектар. Но мы регулярно приезжали друг к другу. Я еще продолжала жить у себя, а муж по работе был в разъездах, жил почти на колесах. И, собственно, мы уже говорили о том, чтобы переехать. Но случился 2022 год. Муж сказал: «Подожди, давай ты не будешь пока переезжать. Ну и поэтому я не переехала».
Г.А.: То есть, вы не успели съехаться?
Н.В.: Я приезжала регулярно. Он приезжал регулярно ко мне, я приезжала к нему. Тем более, после пандемии можно было удаленно работать. Я приезжала где-то на две недели или в отпуск.
Г.А.: А как Александр отреагировал на начало войны? Он выходил на несколько пикетов...
Н.В.: Да. Мы были в шоке оба, может быть, он даже сильнее. Он вырос в Советском Союзе, и сначала ему нравилось ракетостроение, был такой патриотизм, он учился на ракетчика. Но потом разочаровался и стал пацифистом. Он категорически не приемлет силовых методов - надо всегда договариваться. Да, он выходил. Один раз он выходил с пустым листом, а весной 2022 года мы такой плакат напечатали: там было написано «Весна», а под ней «Война», и у «весны» зачеркнуто «ес», а у «войны» – «ой». Когда к нему подходили, спрашивали, он говорил: выбирайте, что у нас - весна или война?
Г.А.: Он выходил только дважды?
Н.В.: Да, мы поняли, что надо быть очень осторожными. Мы следили за тем, что происходит с людьми, которые выходят на одиночные пикеты. И, конечно, он решил, что осторожность тут превыше.
Г.А.: Вы не думали уехать из страны?
Н.В.: Вы знаете, вот, честно говоря, нет. Мой муж столько искал это место, дом, и он настолько влюбился в это место… Он мне всегда говорил, что он счастлив. И у него столько было энергии, он столько делал дел... Он всегда говорил: «Я помещик, у меня поместье». Рядом с нами есть такой овраг, в нем течет ручей - он сделал там пруд. Вокруг этого пруда он газон посадил, дамбу засыпал. Это в принципе не наш участок, он общий деревенский. Нет, мы не думали об этом. Это место и мне очень нравится. И Белгород тоже отличный город для проживания. Был.
Г.А.: А как началась его помощь беженцам?
Н.В.: Вы знаете, когда началась СВО (как быть? Героиня называет войну - СВО, она находится в России), мы очень много разговаривали про это, и как-то у нас сразу: что мы можем сделать? Я даже не могу вспомнить момент, когда Саша сказал: «Есть дом, в котором много места, будет много беженцев, мы можем принимать их. Тем более, мы рядом от границы, напрямую десять километров». Мы как-то сразу приняли решение. А потом, видимо, какие-то чаты, он всем рассказывал, что хочет помогать беженцам.
И получилось, что наши первые беженцы - контакт пришел из Португалии. Сашин сын живет в Чехии, они с семьей поехали в гости в Португалию к друзьям. А тем друзьям позвонила их знакомая киевская, которая буквально накануне 24-го числа приехала в Харьковскую область погостить, и тут же вошли российские войска, и она вот с этими своими знакомыми просидели два месяца в подвале без света, с детьми. И когда уже там один из домов пострадал, прилетела ракета, российские войска стали отступать, а они прямо в этой деревне стояли, оттуда стреляли. Когда дали этот контакт, Саша, конечно, сразу сказал - пусть звонит. Они связались. По-моему, ее даже зовут, как меня, Наташа, эту молодую женщину. И он мне позвонил: «Ты знаешь, к нам приедут люди». Я говорю: «Хорошо, а сколько?». Мы как-то обсуждали, на сколько людей наш дом, чтобы как-то комфортно. Я говорю: ну, восемь человек будет нормально. А он мне говорит: «Ты знаешь, не восемь - их тринадцать».
Там были две бабушки очень пожилые и трое детей: двое мальчишек-подростков и девочка шесть лет, перед школой. Они у нас прожили целый месяц. Все надеялись, что сразу вернутся в Украину, но бои там шли все. В пяти километрах от границы их деревня. название не помню. И они пока не понимали, что им делать. А потом узнали, что Европа принимает, и они 28 или 29 мая уехали.
Г.А.: Говорят, у вас останавливались сотни человек?
Н.В.: Ну, знаете, в 2022 году было не так много людей, как в 2023-м. В 2022 году все выезжали в основном в Европу. Мы принимали людей, которые жили у нас какое-то время: иногда два дня, иногда две недели. Люди ждали автобусы, которые собирали в Белгороде тех, кто хочет уехать в Европу. Но в ноябре 2022-го года открылся пункт Колотиловка.
Я была в Белгороде, в нашем поместье. Саша говорит: «Позвонили, попросили семью на ночь приютить. Они на машине, говорят, будут пересекать границу вот здесь в поселке Колотиловка, что там открыли прямой переход сразу в Украину». Мы, конечно, очень переживали. Мы только от этих людей об этом КПП узнали. Они приехали на машине: там муж с женой лет пятидесяти с чем-то, их дочка с мужем и с младенцем, месяца четыре мальчику. Ой, я так переживала, ужасно. Они переночевали. Саша еще: «Вы уверены, что все будет нормально?» - Они говорят: «Мы точно знаем, там люди проезжали». А у них деревня то ли там, где Изюм, то ли где Ирпень. В общем, там, где шли очень жесткие обстрелы и бои.
Но они благополучно уехали, добрались, потом смску прислали, что все в порядке. И с этого момента в нашем доме стали останавливаться люди, которые едут сразу напрямую в Колотиловку. И число беженцев уже в геометрической прогрессии росло. Останавливались иногда на ночь, иногда на пару дней. Иногда Саша даже встречал на вокзале и отвозил сразу на пункт, то есть даже не ночевали. И самое большое количество людей было летом, после того как дамба Каховская была подорвана. Приезжали люди, мы даже их так называли, может, не очень хорошие слова, - «затопленники».
Г.А.: Получается, люди мимо вас одновременно ехали в обе стороны?
Н.В.: Иногда были такие семьи, которые сначала пожили в России, в пунктах временного размещения (ПВР). Как правило, это были семьи, где много детей. Они пожили в ПВР и все-таки решили вернуться в Украину, не оставаться в России.
Г.А.: Но в основном люди ехали из Украины, которые бежали от войны?
Н.В.: Да, потому что смыло дома, жить было негде. В основном, они ехали к своим родственникам. Хотя была у нас одна семья, семь детей, они жили у нас весь сентябрь. Они не знали, куда им податься. В Украине у них была только одна старенькая бабушка в Херсоне, а Херсон уже обстреливается, и они не хотели туда возвращаться. И были у них родные в России, где-то далеко. Они пытались связаться, писали в «Одноклассниках», но те не ответили.
Г.А.: Для беженцев проживание у вас в доме было бесплатно?
Н.В.: Абсолютно бесплатно, абсолютно... Нет, конечно, нам помогали, переводили донаты люди, которые хотели помочь. Не то, что мы только на свои деньги. Но все это тратилось на еду. Одежду тоже передавали, мы что-то отдавали. потому что везде по-разному. Знаете, иногда с пакетиком или с одной сумочкой приезжали. Это все было бесплатно.
Г.А.: Как местные власти относились к вашей помощи беженцам?
Н.В.: Мы же это неофициально делали! Единственное, однажды у нас были беженцы без машин, они решили на попутке добраться в ближайший магазин. Дом у нас находится в деревеньке, и до магазинов пешком не дойдешь, надо на машине. И они поймали машину, кто-то и другой части нашего хутора их подвозил, и он обратился в местные власти - не понравилось, что тут какие-то люди в таком количестве. Саша говорил, что кто-то приезжал. Ну, поговорили, все нормально.
Г.А.: Были ли у Александра какие-то опасения или предпосылки думать, что может быть арест?
Н.В.: Какое-то чувство опасности было. Потому что, когда он возил людей в Колотиловку, там пограничники ФСБ-шные всех людей проверяли. В том числе они беседовали и с мужем. При мне была ситуация: мы приехали, привезли беженцев, лето, жарища... И вдруг от этого пункта перехода идет заплаканная девушка с грудным ребенком. Мы так обалдели! И выяснилось, что она тут уже два часа, ее не пропускают, у нее какая-то не такая справка. И мой муж, конечно, решил, что надо как-то уговорить, добиться, чтобы ее пропустили. Мы ждали начальника. Такой разговор был… А у меня муж еще на одно ухо был глуховат, и он так громко разговаривал, и, конечно, им это не понравилось. «Что вы кричите?» - Он говорит: «Я просто глухой, поэтому громко разговаривал». В итоге девушку пришлось увезти, мы ее посадили на автобус, ее встретили в Белгороде волонтеры. Выяснилось, ей действительно надо было оформить более правильно справку, и ее потом пропустили.
Г.А.: А 17 октября, когда его задержали, Александр провожал онкобольную женщину?
Н.В.: Да. Ее в Колотиловку привезли родственники, а Саша привез для нее носилки и коляску. Она была совсем тяжело больная. Был вариант, что, может быть, надо будет найти людей, которые согласятся эту женщину либо на коляске перевезти, либо на носилках, потому что два километра она бы не прошла. Поэтому он туда приехал, чтобы ее сопроводить.
Г.А.: Известно ли, что произошло?
Н.В.: С ним пропала связь. Там, в Колотиловке, вообще связь очень плохая, и он обычно, когда выезжал оттуда, звонил мне, что он выехал, рассказывал, как-чего. А до этого он в районе, кажется, четырех часов писал в свой телеграм-канал, что стоит, ждет свои документы. Там у водителя, который привозит беженцев, забирали всегда документы и отдавали, только когда человека уже пропускали в сторону Украины. И он написал, что ждет. А потом уже пришли смски от родных этой женщины, что она уже перешла и даже добралась до украинского пункта. А с Сашей связи нет, он не отвечает. Весь вечер, все утро мы звонили ему. Я была у себя в этот момент. Я звонила в поместье, у нас там жил один беженец, но он говорил, что Саша не приезжал, не возвращался. На следующее утро я подала заявление о розыске. Мы всегда были на связи. Мы с ним договорились: если не можешь ответить, просто пиши «ок», всё, мне достаточно, просто ты занят, не можешь говорить.
Г.А.: И потом к вам в дом пришли с обыском?
Н.В.: 17-го он пропал, 18-го я подала по телефону заявление о розыске, и 19-го в ночь я выехала в Белгород, потому что по-прежнему не было никаких сведений, где он, что он. Конечно, было первое предположение, что его задержала ФСБ. У нас уже был такой случай, когда его задерживали, с ним долго беседовали. И потом ему даже сделали административное дело, он заплатил 500 рублей. Ему вменили, что он нарушил приграничную зону, хотя там в районе Колотиловки нет ни указателей, ни ограждений. И тогда он тоже четыре или шесть часов был без связи. Я приехала в Белгород, и мы решили, что я поеду в Колотиловку, в ближайшие пункты полиции и ФСБ, и буду его искать. Если он задержан, передать передачу. Я объехала все эти районы. Потом, когда я вернулась вечером 20-го числа в наш дом, там было очень много людей в военной форме с оружием. И был мой муж. Мне сказали, что был обыск, что что-то нашли. А когда я стала задавать вопросы, на меня так наорали, сказали: «Если вы сейчас еще раз что-то спросите, вообще с вами ничего не будет обсуждаться».
Обсудили вопрос того, что есть протокол обыска, и что копию, положенная родным, передали Саше. Саша отдал нашему беженцу. Меня не пропускали в комнату. У нас такая застекленная веранда, я с мужем там находилась. А в комнату меня не пропускали. Беженец сходил, вернулся и говорит: «Я не могу найти копию протокола, там навалено вещей». Ну, обыск проходил, они там переворошили. Так мы этот протокол и не нашли, я его не видела.
Г.А.: Александру сразу предъявили обвинение?
Н.В.: Нет, вы знаете, дальше была странная ситуация. Муж мне сразу сказал, что я не должна оставаться здесь. Меня довезли до соседей, а его увезли. Я думала, если есть протокол, вы человека обвиняете, то, наверное, вы его официально задерживаете. У нас был адвокат, я позвонила, и мы на следующий стали искать Сашу. Мы его искали несколько дней, и в итоге обнаружили, что он сидит в ИВС (изолятор временного содержания), и в бумагах официально сказано, что его задержали 21-го числа в 00:10, якобы в неадекватном состоянии - то ли алкогольном, то ли наркотическом -и задержали его за то, что он отказался от освидетельствования.
Г.А.: В Интернете есть фотографии Александра со следами пыток. Что он рассказывал мб этом?
Н.В.: Люди, которые его задержали, его били и угрожали его родным, если он не даст какие-нибудь показания. Беженец, который у нас жил, сказал, что Саша при нем переодевался, снял рубашку, и спина была вся синяя. А вот эти фотографии были сделаны в суде, когда наши адвокаты подали на апелляцию, чтобы эту меру задержания отменить. Его туда привезли, и как раз на суде адвокат все сфотографировала.
Г.А.: У вас была возможность пообщаться с Александром после задержания?
Н.В.: Когда был этот суд, я его видела, мы там с ним общались. После этого я его видела еще раз, когда его отпустили 31 ноября. А потом его вызвали по повестке к следователю, и там уже задержали по возбужденному делу о хранении взрывоопасных предметов.
Г.А.: Против Александра также собирались возбудить дело о госизмене?
Н.В.: Я пока не могу это комментировать.
Г.А.: Сын Александра писал в своем телеграм-канале о том, что Александр в СИЗО думал о самоубийстве.
Н.В.: Что он думал, мы не знаем, но перед смертью он составил завещание, написал всем письма и раздал указания о том, что надо делать с нашим домом, с поместьем и со всеми остальными. Вот буквально за неделю до смерти.
Г.А.: У вас была возможность с ним после этого пообщаться?
Н.В.: Нет, мне ни разу не дали свидание. Точнее, один раз дали, но сразу же поменялся следователь, я не успела на него съездить, и потом свиданий не давали.
Г.А.: Как вы узнали о смерти Александра?
Н.В.: От адвоката. У нас общий чат с адвокатами. Адвокат собирался к нему в понедельник пойти. Когда он пришел, ему в СИЗО сообщили об этом.
Г.А.: Вы верите в то, что это могло быть самоубийство?
Н.В.: Я не знаю. Я вам говорю, что он завещание написал.
Г.А.: Как вы считаете, связано ли то, что Александр оказался в СИЗО с его помощью беженцам?
Н.В.: Конечно, конечно, связано! Саша добился, чтобы в Колотиловке открыли большую площадку для беженцев, для более комфортного их пребывания до перехода границы. Там были скамеечки, укрытия, навесы от дождя, от ветра. А потом наступила зима, и для зимы, конечно, это все не приспособлено. Изначально там местные жители очередь регулировали. А потом Саша узнал, что с беженцев за очередь стали брать деньги. И Сашу это очень возмутило, потому что до этого таксисты брали тысяч тридцать, чтобы доехать сто километров от Белгорода до Колотиловки. Потом эта ситуация улучшилась, потому что Саша очень активно в соцсетях рассказывал, как можно добраться дешевле. И таксисты стали нормальные цены ставить. А тут вот опять! И он даже кому-то дал интервью про то, что там требуют деньги. И на этом пункте поменяли охранников, пришла тероборона. И, кстати после того, как Сашу задержали, нам рассказывали таксисты и беженцы, что вот тероборона стала угрожать беженцам: если будете не так себя вести, с вами случится то, что случилось с Александром.
Г.А.: Вы не жалеете, что начали помогать беженцам?
Н.В.: Нет. Нет, конечно. Мой муж по-другому бы не смог. Я не жалею. Может быть, в последние дни ему можно было быть более осторожным. Только это. А то, что мы помогали, - нет. Ни капли.
Upd. В статье исправлено название хутора и области, где Александр Демиденко с женой купили дом. По соображениям безопасности, из текста также убраны личные данные героини.
Форум