США и Россия готовятся к подписанию нового соглашения о стратегических вооружениях. Однако сотрудничество Москвы и Вашингтона не ограничивается этой проблематикой. О перспективах развития российско-американских связей и о роли двух держав в деле поддержания безопасности, размышляет Дмитрий Тренин, директор Московского Центра Карнеги.
Вадим Массальский: 17 марта Вы выступили на слушаниях в Комитете по иностранным делам Палаты Представителей Конгресса США, посвященным трансатлантической безопасности в 21-м веке и роли американо-российского диалога в выработке новых подходов в этом вопросе. Расскажите, как проходили слушания и что Вы постарались донести до сведения американских конгрессменов?
Дмитрий Тренин: Мне доводилось выступать на слушаниях в Сенате, поэтому какой-то опыт у меня уже был. Как правило, на подобные слушания приглашаются американские специалисты. Вся эта процедура называется «дача свидетельских показаний» (testimony). Например, американский гражданин, когда его приглашают парламентарии, обязан высказаться по вопросу, который интересует Конгресс Соединенных Штатов. Это процесс чем-то сродни практике назначения в жюри присяжных.
Иногда на подобные слушания в Конгрессе приглашают иностранцев. Кстати, на заседании комитета, в котором я участвовал, трое из четырех экспертов были иностранцами – англичанка, немец и я, россиянин. Разумеется, у каждого из нас была своя, в чем-то близкая, в чем-то отличная, точка зрения на то, какой быть трансатлантической безопасности в 21-м веке.
Я постарался представить свое видение того, как сформировать общее пространство безопасности, которое бы включало евразийскую и североамериканскую территорию от Ванкувера до Владивостока. Именно отсутствие такого единого трансатлантического пространства чревато, как мы уже видели, и войной на Кавказе, и напряженностью, связанной с возможным вступлением в НАТО Украины и Грузии, и конфликтами из-за размещения систем ПРО в Восточной Европе. Это все может привести к новым конфликтам между Западом и Россией.
Создать такое единое пространство одним махом невозможно. Эту проблему нельзя решить, заключив новый договор, пойдя на расширение Североатлантического альянса или даже на вступление России в НАТО. На мой взгляд, есть две проблемы общеевропейской безопасности, которые требуют серьезного осмысления и целенаправленной работы по их решению.
В.М.: С чем связаны эти проблемы?
Д.Т.: Первая – связана с очень высокой обеспокоенностью в Москве планами Соединенных Штатов в отношении России. Я считаю, что это больше психологическая проблема, но она объективно существует. Есть немало людей и в российском обществе, и в истеблишменте, которые искренне считают: настоящая цель Америки – это сковывать и сдерживать Россию, а если удастся, то при благоприятном стечении обстоятельств вообще раздробить ее на враждующие части. Я убежден, что это проблема надуманная, что таких планов в отношении России на самом деле нет, но от этого сама проблема не перестает существовать в представлении миллионов россиян.
Другая подобная, я бы сказал, паранойя присутствует в менталитете политических элит стран Центральной и Восточной Европы. Многие восточноевропейцы до сих пор испытывают фобии в отношении Москвы. Они считают, что «имперская Россия» спит и видит, как бы снова подмять под себя малые соседние страны, лишить их независимости, а всех несогласных со своей диктатурой сослать в Сибирь.
Повторюсь, эти две психологические проблемы имеют под собой глубокие корни, но сегодня они не имеют объективных оснований. Я уверен, что у американцев нет цели разгромить Россию, а у русских нет планов подчинить себе страны Балтии и Польшу. Однако сами по себе фобии никуда не исчезнут. Что касается первой проблемы, то, я считаю, сами американцы должны разрушать этот «антиамериканский миф», который как раз мешает превратить Россию в серьезного партнера Соединенных Штатов.
Вторую, «восточноевропейскую паранойю» должна разрушать уже сама Россия. Вот смотрите, российский премьер Владимир Путин пригласил на траурные мероприятия в Катынь своего коллегу – польского премьера Дональда Туска. Это очень важное, знаковое событие. Но вот почему бы при этом российскому руководству не пригласить в Катынь и президента Польши, который тоже хотел бы там присутствовать. Не надо пытаться здесь играть на противоречиях между главой правительства и главой польского государства, не надо в чем-то повторять негативный опыт в отношении Украины. В целом, я уверен, что если Москве удастся выстроить открытый, конструктивный диалог с Варшавой, если получится кардинально изменить в лучшую сторону представления о целях своей внешней политики, то это будет иметь принципиальное значение для отношений России с Западом.
В.М.: А как можно преодолеть американофобию в России?
Д.Т.: Я полагаю, что Соединенным Штатам нужно активнее привлекать Москву к созданию хотя бы региональной, европейской системы ПРО. Такие попытки уже делаются, но при этом Вашингтон предлагает Москве просто присоединиться к «американскому проекту». На мой взгляд, это конструкция, которая Москву не устроит. Российскому руководству хотелось бы сотрудничать с США на паритетной основе. И согласитесь, для этого есть основания, учитывая, что возможности и ресурсы России в этой сфере неизмеримо больше, чем возможности любых других партнеров Соединенных Штатов. Я убежден, что именно сотрудничество Вашингтона и Москвы в области противоракетной обороны, даже на региональном уровне, способно подорвать господство идеи, что США и Россия и в 21-м веке по-прежнему являются стратегическим противниками.
В.М.: Как реагировали на ваше выступление конгрессмены?
Д.Т.: Интересно была построена сама форма слушаний. После выступления каждого приглашенного эксперта председательствующий давал слово одному из конгрессменов. Тот в течение 5 минут должен был, во-первых, прокомментировать выступление, задать вопрос и получить на него ответ. Вопросов мне пришлось услышать много. И я почувствовал, что есть две точки зрения в комитете по иностранным делам. Одну консолидированную позицию зрения высказал председатель комитета – демократ Говард Берман. Он отметил, что мир изменился, и Америке следует заново переосмыслить проблемы безопасности в Европе и роль институтов, которые способны эту безопасность обеспечить, и главное – переосмыслить значение России в этих процессах.
Вторую точку зрения озвучил представитель республиканского меньшинства в комитете. Она заключалась в том, что в принципе ничего менять не надо. Есть Североатлантический оборонительный альянс, который объединяет все демократические и прогрессивные силы на европейском континенте и который готов взаимодействовать с Россией. Но поведение России, это, по мнению представителя республиканской оппозиции, подтверждает политика в отношении Грузии, остается трудно предсказуемым и даже враждебным по отношению к Америке и Западу в целом.
Однако и в республиканской фракции комитета были представлены две различные точки зрения относительно сотрудничества с Россией и перспектив трансатлантической безопасности. Правильнее было бы сказать, что в обеих ведущих американских политических партиях есть сторонники различного политического курса в отношении России. И мое впечатление по итогам слушаний, что на них преобладали прагматические доводы самих конгрессменов в пользу партнерства с Россией, в пользу превращения отношений с Москвой в один из позитивных факторов американской внешней политики.
В.М.: Вероятно, находясь в Вашингтоне, Вы следили за ходом московского визита госсекретаря США Хиллари Клинтон. Во время этого визита президент РФ Дмитрий Медведев заявил, что начатая ровно год назад американо-российская «перезагрузка» состоялась. Правда, многие московские эксперты пока довольно критически оценивают такое заявление. Ваше мнение на этот счет?
Д.Т.: Я думаю, что заявление главы российского государства имеет под собой веские основания. За этим стоит оценка качества и перспективы российско-американского диалога не только Дмитрием Медведевым, но и Владимиром Путиным. Это наверняка консолидированная позиция российского руководства. Мы уже знаем, что новый договор по СНВ практически готов к подписанию в Праге. Остались только какие-то технические детали, которые будет согласованы до 8 апреля.
Полагаю, что Москва и Вашингтон уже договорились и относительно скоординированных действий по иранской ядерной проблеме. И в этом плане, по-моему, очень важно, что Хиллари Клинтон встретилась в Москве и с Владимиром Путиным, хотя этот разговор носил острый характер.
Есть продвижение в американо-российском сотрудничестве на афганском направлении. Насколько я понимаю, начал работать подписанный еще в прошлом году в Москве договор о транзите американских грузов. Это отмечает пресса США. В свою очередь Россия пытается подвигнуть американцев на более активную борьбу с афганской наркоугрозой. И недавний визит директора Федеральной службы по контролю за незаконным оборотом наркотиков (ФСКН) Виктора Иванова в Кабул подтверждает: Москва и Вашингтон начинают больше взаимодействовать в этом вопросе.
Наконец для Кремля принципиальный момент в политике «перезагрузки» состоит в том, что США признали победу на выборах в Киеве пророссийски настроенного Виктора Януковича и готовы сотрудничать с новым украинским руководством. Можно говорить и об определенном снижении количества жесткой риторики и в Москве, и в Вашингтоне относительно проблем вокруг Грузии. В целом в Кремле, похоже, склонны считать, что нынешняя администрация США отказывается от активной политики на территории СНГ, которая принципиально задевала бы национальные интересы России.
В.М.: Тем не менее, в российском экспертном сообществе распространено мнение, что «перезагрузка» может закончиться подписанием нового договора по СНВ. Дескать, объективно сфера ядерного разоружения – это потолок, до которого может подняться американо-российское партнерство на современном этапе.
Д.Т.: Я не согласен с таким подходом. Обратите внимание, что на встрече в Ново-Огарево Владимир Путин сказал Хиллари Клинтон, что Россия заинтересована добиваться вступления во Всемирную торговую организацию. Важно, что это сделано уже после того, как Москва, казалось бы, отложила планы присоединения к ВТО и сосредоточилась на реализации таможенного союза с Астаной и Минском.
Кроме того, есть перспективы для развития американо-российского экономического сотрудничества. Прежде всего – в области ядерной энергетики. Этот проект, замороженный после августовской войны на Кавказе, может снова открыть России выход на огромный «ядерный рынок» США. В общем, потенциал есть, возможности колоссальные, но здесь, конечно, многое будет зависеть от дальнейшего курса Белого дома и Конгресса. Для этого Россия должна стать страной с положительной репутацией и для американского инвестора, и для американского общества. Кроме всего прочего, на мой взгляд, Россия должна перестать совершенно неумно сама позиционировать себя как этакая «антиамериканская сила». Лично я убежден, что чем больше Россия будет открыта внешнему миру, тем менее она будет уязвима, тем шире откроются для нее возможности для экономической модернизации.
В.М.: Каковы перспективы работы у Московского Центра Карнеги и международного фонда Карнеги, который в этом году отметит 100-летие своего создания?
Д.Т.: В течение этого года будет несколько праздничных юбилейных мероприятий. Но самое главное – другое. К своему 100-летию наш фонд превратился из американского – в глобальный исследовательский центр. У нас есть штаб-квартира в Вашингтоне, где работают 130 специалистов из разных стран. У нас есть Центр в Москве, где почти все из 35 сотрудников – граждане Российской Федерации. Примерно такая же картина в наших центрах в Пекине, в Бейруте и в Брюсселе. В общем, это такой аналог Международной космической станции (МКС). Только в политологии.
В.М.: По логике МКС в политологии, Россия тоже могла бы принимать финансовое участие в деятельности этой «международной исследовательской станции»?
Д.Т.: Мы были этому только рады. И когда в 1990-х года создавался Московский Центр Карнеги, речь шла о том, что лет через десять россияне сами будут поддерживать этот фонд. И он сохранит свою вывеску, но станет российским в полном смысле этого слова. Пока этого по ряду причин не произошло. Но я думаю, что это абсолютно логично в будущем, и это бы только приветствовали наши партнеры в Вашингтоне. Ведь само название нашей глобальной организации отражает идеологию сотрудничества США, России и многих других стран: «Фонд Карнеги за международный мир».
Что касается Московского Центра Карнеги, то в этом году мы уже во второй раз подряд по результатам рейтинга экспертно-аналитических центров мира (Think Tank Index), проведенного Университетом Пенсильвании, стали лучшей исследовательской организацией в Восточной Европе и СНГ. Сейчас мы намерены развивать горизонтальные связи с Пекинским и Бейрутским центрами и вместе реализовывать исследовательские проекты. Кроме того, у нас большие планы по использованию Интернет-площадки. Я думаю, что в ближайшее время наш сайт станет более мультимедийным и интерактивным, более доступным для участия в дискуссиях и онлайн-конференциях. Он станет более унифицированным и удобным для виртуальных научных путешествий из Москвы в Пекин, в Вашингтон, в Бейрут и обратно. И если такая деятельность будет способствовать развитию американо-российского диалога, то это наверняка явится лучшим критерием оценки нашей научно-исследовательской работы.
