Показанный на кинофестивале в Торонто (TIFF) документальный фильм «В зеркале заднего вида» (In the Rearview) кинообозреватели в один голос называют «минималистским».
И, действительно, фильм польского режиссера-дебютанта Мачека Хамелы (Maciek Hamela) представляет собой роуд-муви, где видеокамера преимущественно направлена на пассажиров микроавтобуса, а водитель, он же режиссер, одновременно выступает в качестве интервьюера.
Нынешний показ в Торонто – североамериканская премьера этой необычной ленты, которая ранее демонстрировалась на кинофестивале в Канне и получила призы на фестивалях в Варшаве и Шеффилде.
Как подчеркивается в фильме, широкомасштабная агрессия России в Украине вызвала гигантскую волну беженцев, число которых, по некоторым подсчетам, превышает 15 миллионов человек.
Мачек Хамела родился в Варшаве. Снял несколько короткометражек. «Моя семья эмигрировала в США в 1994 году, - рассказывал режиссер. - Жили в Техасе и Калифорнии. Семь лет я жил во Франции, учился в Сорбонне и международной киношколе в Париже. Затем вернулся в Польшу».
Мачек Хамела принимал участие в Евромайдане и стал горячим поборником демократических перемен в Украине. А когда в 2022 году началась большая война, он купил вэн и стал помогать эвакуировать мирных жителей, в большинстве женщин и детей, в Польшу. Со временем масштаб волонтерских усилий Хамелы вырос. Спустя короткое время, благодаря фандрейзингу, ему удалось увеличить число вэнов и автобусов, вовлеченных в эвакуацию мирных жителей по линии гуманитарных, волонтерских организаций.
Анна Паленчук (Anna Palenchuk) стала одним из продюсеров ленты «В зеркале заднего вида», снятой совместно кинематографистами Польши, Украины и Франции. Анна родилась в Киеве, там же получила степень магистра в Национальном университете. Продолжила обучение в Нью-Йоркской киноакадемии и в Ванкуверской киношколе. В 2010 основала в Украине продюсерскую компанию 435 FILMS, продюсировала документальные и игровые фильмы. В настоящее время работает в Торонто.
Участники фестиваля в Торонто режиссер Мачек Хамела и сопродюсер Анна Паленчук ответили на вопросы корреспондента Русской службы «Голоса Америки».
Олег Сулькин: Анна, как начинался этот проект? Кто был его инициатором?
Анна Паленчук: Когда Россия развязала большую войну против Украины, очень многие люди в разных странах мира задались вопросом: что я, лично я, могу сделать, чтобы помочь Украине. Польский режиссер и продюсер Мачек Хамела начал на вэне эвакуировать мирных жителей. Все остальное в его жизни отступило на второй план, приоритетом стало спасение жизней. У Мачека – большое сердце, и он посвятил всего себя этой миссии. В его помощи нуждались те, у кого нет своего автомобиля, и кто не мог позволить себе услуги платных перевозчиков. Зачастую без навигаторов, - Интернет работал спорадически, - по подсказкам жителей, он колесил по Украине, заезжая в самые отдаленные деревни. Он часто оказывался в непосредственной близости к передовой. Таким образом Мачек влился в растущее движение волонтеров. Он стал водителем, координатором, сам во многом обеспечивал логистику.
О.С.: Скольких людей за время войны Мачек эвакуировал?
А.П.: Более четырехсот человек.
О.С.: Анна, а каковы были ваши обязанности как сопродюсера?
А.П.: Я присоединилась к проекту уже на поздней стадии постпродакшн. Какое-то время назад мы собирались с Мачеком вместе делать фильм и поддерживали контакт. Как-то он мне позвонил и рассказал об отснятом материале об эвакуации. И я поняла – это уникальный шанс. Я как раз искала актуальную тему и в то же мгновение впрыгнула в проект. Я очень благодарна Мачеку за все, что он сделал для моей страны. И он, и его коллеги-волонтеры зачастую платят очень высокую цену, жертвуя своими жизнями, своим благополучием.
О.С.: Какие чувства вы испытывали во время работы?
А.П.: В первую очередь - боль. Я родилась и выросла в Киеве, жила в Буче, так что война, страдания людей ранили мое сердце.
В разговор вступает режиссер Мачек Хамела.
О.С.: Мачек, какой автомобиль вы использовали для эвакуации жителей?
Мачек Хамела: Вначале вэн Peugeot, затем Volkswagen Sharan черного цвета, тот, который вы видите в фильме. Его нам любезно передала для нужд эвакуации украинцев живущая в Варшаве вьетнамка мадам Хао. Муж ее работает во Вьетнаме, и она решила, что простаивавший автомобиль должен приносить пользу. Машине лет двадцать, по ее словам, на ней ездил только муж, и она как новенькая. Потом я ездил еще на одном Sharan. Со временем мы стали работать на трех вэнах. Каждый может вместить от 7 до 9 человек. Кроме того, я арендовал автобус на 60 мест.
О.С.: Когда вы решили включить камеру и делать документальное кино?
М.Х.: Не сразу, а несколько позже. Вначале меня больше занимала вместимость машин. Как быстрее доставить беженцев к польской границе? Мы все были волонтеры, и нас волновали вопросы логистики.
О.С.: А как вы выбирали семьи для эвакуации? Кто вам давал имена и адреса, где их надо было подхватить?
М.Х.: С этим проблем не было. Мы подъезжали к местам, где тысячи людей искали способ уехать. 60-местный автобус наполнялся за десять минут.
О.С.: Вы расспрашивали пассажиров, кто они, куда едут?
М.Х.: Что вы! Не было совсем времени на расспросы. Я объявлял, что еду в Варшаву, и тут же подходили будущие пассажиры. Мы начали помогать с эвакуацией уже в первые дни войны. Первыми стали три студента-африканца из Харькова и бабушка с двумя внуками. Вместе с одним моим приятелем, - он отличный водитель, - мы в поездки стали брать кинокамеру. Тогда я работал на BBC, помогал разным медиа.
О.С.: Вы получали согласие пассажиров на съемку?
М.Х.: Конечно. Мы следовали строгому протоколу. Я всегда спрашивал у них номер телефона. Когда договаривались о поездке, я предупреждал, что мы будем их снимать на камеру. Если они не соглашались, мы их не снимали, выключали камеру. Тех же, кто соглашался, по прибытии к месту назначения, просили подписать разрешение на возможное использование съемки. Я больше всего не хотел, чтобы это воспринималось как ловушка, – мол, подпишите согласие, а не то не возьмем вас на борт. Кстати, многих наших пассажиров мы пригласили на премьеру фильма в Варшаве.
О.С.: Каковы, по вашему наблюдению, наиболее характерные истории пассажиров?
М.Х.: Беженцы ехали в надежде быть дальше от войны и спасти своих детей, примерно половина - за границу, другая половина – в те области Украины, где опасность попасть под обстрелы минимальна. Статистика свидетельствует, что с начала войны 7 млн украинцев уехали за рубеж, а 8 млн – в другие области Украины.
О.С.: Какой момент перевозок оказался наиболее опасным?
М.Х.: Мы попали под обстрел вблизи Соледара. Еще мы оттуда, из Соледара, вывозили, помимо людей, важные официальные документы. А еще часто возили гуманитарную помощь, загружаясь ею у польской границы. Преимущественно лекарства, санитарно-больничное оборудование.
О.С.: Как много украинских контрольно-пропускных пунктов вы прошли?
М.Х.: Вероятно, несколько сотен. За одну только поездку из Чугуева до Варшавы мы проехали более тридцати КПП. Это была самая долгая поездка, занявшая три дня.
О.С.: Что оказалось для вас самым сложным в ходе съемок?
М.Х.: Были ситуации, когда я говорил себе: какое счастье, что мы остались живы. Я и сейчас это говорю. Ты приходишь домой, ложишься в свою постель и спишь в тишине, не нарушаемой звуками сирены и взрывами. Роскошь, которую начинаешь ценить, вернувшись с войны. Но что-то осталось, не ушло. Напряженное ожидание, что ты, твой автомобиль станет мишенью обстрела, что за ближайшим леском окажется не украинский КПП, а КПП российских оккупантов. Навигатор не сильно помогал, очень часто вообще не было Интернета, и я пользовался скриншотами карт. Так что, вернувшись в Польшу после первой поездки в воюющую Украину, я понял, что сам сильно изменился. Я сжимался в комок при звуке летящего самолета и на какое-то время перестал общаться с друзьями.
О.С.: Фильм снят. Что теперь? Продолжите эвакуационные рейсы?
М.Х.: Потребности у людей кардинально изменились. Те, кто хотел уехать, уехали. Ну, большинство из них. Кроме того, расширились официальные варианты эвакуации – поездами и рейсовыми автобусами. После того, как российское наступление было остановлено, часть жителей вообще раздумали уезжать. Скажем, одна из гуманитарных организаций на Донбассе, с которой я сотрудничаю, получает теперь в среднем за 3-4 дня одну заявку на эвакуацию. Ситуация изменилась, и наши усилия сейчас направлены, в первую очередь, на фандрейзинг. После премьеры фильма в Варшаве и сопровождавшего ее концерта мы на полученные пожертвования приобрели для нужд эвакуации большой автобус.
О.С.: Вы снимали из окна вэна апокалиптические пейзажи – руины разбомбленных домов, искореженную землю с воронками от взрывов, сгоревшую бронетехнику и автомобили. И колонны новой военной техники, направлявшиеся на фронт, контрольно-пропускные пункты. Наверное, пришлось иметь дело с военной цензурой?
М.Х.: Да, конечно, но вы должны понимать, что наша съемка отличается от видео, снятых людьми на смартфоны и выложенных в соцсети. Фильм был готов в мае 2023 года. К тому моменту ни один из украинских КПП, показанных в фильме, уже не существовал. Ни одна из единиц украинской военной техники не находилась в той локации, где она попала в нашу съемку. Мы получили согласие конкретных военнослужащих, попавших в кадр. Но мы не ставили целью показать боевую активность украинской армии, это все было фоном, а главным для нас стали истории, рассказываемые беженцами-пассажирами.
О.С.: Бросается в глаза, что большинство ваших пассажиров женщины, многие с маленькими детьми. Мужчин совсем немного, буквально единицы. Они в армии?
М.Х.: Конечно. Среди пассажиров был отец трех детей, в его случае, надо полагать, действует исключение из правил призыва. Мы не занимались специальным отбором пассажиров, это не наша прерогатива. А вот на КПП мужчинам, ясное дело, задавали больше вопросов, чем женщинам.
О.С.: Сколько всего футеджа вы отсняли?
М.Х.: Примерно пятьсот часов. И что интересно, многие беженцы сами начинали рассказывать истории своих мытарств, нам даже не пришлось задавать вопросы. У людей наболело. Им хотелось выговориться. Мы не использовали кастинг в привычном понимании. Не ограничивали наших героев в тематике историй и их продолжительности.
Форум