Повреждения, полученные авиалайнером “Сухой Суперджет 100” в результате удара молнии, были серьезными, но не критическими, сообщают в среду СМИ со ссылкой на обнародованную расшифровку переговоров диспетчеров аэропорта Шереметьево с членами экипажа самолета. До самой посадки ситуация оставалась штатной, проблемы, приведшие к катастрофе, начались позже.
Напомним, российский самолет, выполнявший рейс SU-1492 Москва – Мурманск, вскоре после взлета вернулся в аэропорт, совершил аварийную посадку и загорелся. Хвостовая часть лайнера почти полностью сгорела.
Согласно сообщению Следственного комитета России, на борту “Сухой суперджет” находились 78 человек, включая членов экипажа. Погибли 40 пассажиров и проводник, пятеро человек госпитализированы, из них двое находятся в тяжелом состоянии. Возбуждено уголовное дело, создана комиссия для расследования причин катастрофы.
Трагедия вызвала широкий резонанс в стране. Публикуется множество версий случившегося, выдвигаются различные гипотезы. Некоторые призывают объявить национальный траур, несмотря на канун празднования Дня победы, который в России традиционно отмечают 9 мая.
Sukhoi Superjet 100 – суперпрестижный для Кремля проект. Его называли «детищем отечественного авиапрома» – это первый самолет, разработанный в современной России. Только из федерального бюджета на него ушло 16,9 млрд рублей, еще 27 млрд рублей — из внебюджетных источников.
С “Суперджетом” Россия связывала большие надежды на коммерческий успех, рассчитывая на то, что удастся пробиться на международный рынок. Однако к самолету, который многие эксперты считают “сырым”, уже накопилось слишком много нареканий, поэтому его и на родине покупают с большой неохотой или под административным нажимом. Главным приобретателем лайнера остается «Аэрофлот».
Петиция по полному запрету полетов Sukhoi Superjet 100 в России на время расследования собрала в течение первых дней после катастрофы больше ста пятидесяти тысяч подписей.
Шеф-редактор интернет-издания Insider Роман Доброхотов со ссылкой на пилотов компании «Аэрофлот», которые летали на “Суперджете”, подтверждает, что к лайнеру действительно было много претензий, но большинство из них не имеют прямого отношения к случившейся трагедии.
«Речь шла, например, о том, что из-за нехватки запчастей все время приходилось отменять рейсы, менять самолеты, – поясняет он в комментарии для Русской службы «Голоса Америки». – Здесь скорее актуальна другая проблема. Самолет достаточно сложно пилотируется в режиме ручного управления. Для того, что успешно управлять им в таком режиме хорошо, нужна большая практика, ни у кого из летчиков ее нет».
И тут непонятно, к кому больше претензий: к авиаконцерну “Сухой”, который не довел систему ручного управления до ума, или к Аэрофлоту, который не выделил достаточного количества часов для тренировок пилотов, замечает журналист: «Так или иначе, прочного навыка по управлению самолетом в нештатной ситуации у пилотов сейчас нет. Судя по всему, именно с этим и была связана жесткая посадка. По крайней мере, видимых разрушений у самолета до начала приземления не было».
Также остаются невыясненными несколько ключевых вопросов, считает Роман Доброхотов: «Почему вообще удар молнии привел к тому, что отключилось все, что только можно, начиная с радиосвязи? Потому что в принципе современные самолеты проектируются таким образом, что удар молнии не может вывести из строя технику. Неясно до конца и почему пилот не смог нормально посадить самолет, и почему он вообще начал его сажать сразу, не избавившись от горючего».
По одной из версий, излагаемой в СМИ, причиной жесткой посадки и последовавшего затем пожара могло стать как раз то, что лайнер садился с доверху полными баками авиатоплива.
В то же время политик, экс-депутат Госдумы Геннадий Гудков полагает, что сейчас все идет к тому, чтобы “найти стрелочников” и возложить на них вину – вместо того, чтобы досконально разобраться в причинах трагедии. И, как ему кажется, скорее всего роль козлов отпущения отведена летчикам.
«Но даже если ошибки пилотов были, то возникает вопрос: почему они их совершают, – добавил он в комментарии для Русской службы «Голосу Америки». – И тут все вопросы в первую очередь к руководителям отрасли, чиновникам министерств и ведомств, к правительству, в конечном счете. Все вместе они не делают ничего, чтобы кардинально улучшить ситуацию безопасностью полетов».
По словам политика, Sukhoi Superjet – не детище, а «выкидыш российского авиапрома»: «О нем давно крайне негативно отзывались специалисты, а информированные люди возмущались огромными средствами, которые были украдены, «распилены» при разработке проекта и в ходе его реализации. Работа над моделью шла из рук вон плохо, по остаточному принципу, в условиях тотального хищения. Поэтому получилось то, что получилось».
Весьма нелестно о злополучном самолете не так давно высказалась и председатель Совета Федерации РФ Валентина Матвиенко.
«Ну кому он нужен? – резала она правду-матку в глаза главе Минтранса Евгению Дитриху в конце прошлого года. – Он не годится для региональных перевозок. «Аэрофлот» говорит: «Купили, стоит у борта». За рубеж никто не покупает… И чего мы достигли?»
Опрошенные Русской службой «Голоса Америки” эксперты сошлись на том, что необходимо быстрое и объективное расследование причин трагедии при максимальной гласности. Но, вместе с тем, выразили сомнение, что в нынешних российских реалиях это вообще возможно.
