Бывший глава корпункта «Голоса Америки» в Москве Андре де Нешнера комментирует ход составления нового американо-российского договора о сокращении ядерных арсеналов
Стив Норман: Президент РФ Дмитрий Медведев заявил, что новый договор по СНВ согласован на 95 процентов. Означает ли это, что скоро состоится церемония подписания?
Андре де Нешнера: Российская сторона уже некоторое время говорит, что процесс идет хорошими темпами и достигнут прогресс. Однако, на моей памяти, когда в 80-х годах шли переговоры по сокращению ракет средней дальности, американский представитель Макс Кампельман сказал, что «в деталях-то и зарыта собака». Это, на мой взгляд, точно отражает сегодняшнюю ситуацию. Да, 95 процентов согласованы – звучит хорошо, однако оставшиеся пять – самые тяжелые.
С.Н.: ПРО входит в эти пять процентов?
А.Н.: С точки зрения российской стороны – да. Они всегда увязывали СНВ с ПРО. Американцы же – нет. В минувшем году президент Обама принял решение отказаться от плана Буша по размещению ПРО в Европе, заменив его более гибкой системой обороны. Россия приветствовала отказ США, однако несколько месяцев спустя премьер Путин вновь связал СНВ с ПРО, а президент Медведев, если не ошибаюсь, также отметил, что планы США относительно ПРО в Европе остаются проблемой для России.
Другой проблемой нового СНВ является вопросы мониторинга и верификации. Объем документации старого СНВ – около 1000 страниц. Его процедуры очень четкие и жесткие. В новом СНВ Вашингтон и Москва на данный момент хотят несколько разных вещей. США стремятся сохранить существующую жесткость мониторинга и верификации, в то время как Россия хотела бы ослабить существующий режим. В итоге ПРО, мониторинг и верификация входят в пять оставшихся – и самых трудных – процентов.
С.Н.: Первые переговоры по СНВ для многих служили иллюстрацией «холодной войны», противостояния США и СССР… Насколько эти темы ушли из выработки нынешнего соглашения?
А.Н.: История играет большую роль. Россия хочет, чтобы мир видел ее великой державой, глобальной силой. А глобальная сила, по определению, должна обладать ядерным оружием. Более 90 процентов ядерных арсеналов мира принадлежат США и России. Так что, с одной стороны – да, мы все хотим избавиться от ядерного оружия, Обама заявил, что хотел бы видеть безъядерный мир, и лучший способ его достижения – начать с сокращения собственных арсеналов, к которому в процессе могут присоединиться другие страны.
Иначе это видится России. Как известно, от старых привычек избавляться нелегко, и иногда Москва включает старое видение «Россия против США». В итоге проблема ПРО – тот камень преткновения, который нельзя миновать.
С.Н.: Срок действия предыдущего СНВ истек почти два месяца назад. Каким образом в данный момент юридически регулируются отношения США и России в ядерном вопросе?
А.Н: После истечения срока СНВ 5 декабря 2009 года обе стороны согласились соблюдать его условия, пока идет работа над новым текстом. Так что на данный момент сохраняется статус-кво.
С.Н.: Если предположить, что в феврале после каникул переговорщики достигнут соглашения, что последует за этим?
А.Н.: После подписания президентами США и России нового СНВ он должен быть одобрен законодательными органами обеих стран. И тут открывается новая проблема. Не с российской Думой – ее можно считать преемницей Верховного Совета, и она автоматически проштампует документ. Куда сложнее обстоит дело с американскими сенаторами. Для одобрения нового СНВ требуются голоса двух третей Сената. И вот тут развернутся интересные дебаты. Какие мнения будут высказаны, в частности, в отношении верификации и уступок администрации США требованиям России в вопросах ПРО и других проблемных пунктах? Я считаю, что нас ждут весьма интересные обсуждения.
