В полночь с 8 на 9 декабря вступило в силу подписанное в 2008 году американо-российское соглашение о сотрудничестве в области мирного использования атомной энергии (так называемое «соглашение 123»). При его заключении тогдашняя администрация президента Джорджа Буша-младшего подчеркивала взаимовыгодный характер этой договоренности. Однако в сентябре того же года после августовской войны между Россией и Грузией она отозвала соглашение из Конгресса. Президент Барак Обама 10 мая нынешнего года вернул соглашение на повторное рассмотрение законодателей. При этом он заявил, что «ситуацию в Грузии нет нужды более рассматривать как препятствие для продвижения вперед предлагаемого соглашения», и что «уровень и масштабы сотрудничества США и России по Ирану достаточны для повторной передачи» документа в Конгресс.
Международные соглашения о сотрудничестве в области мирного использования атомной энергии в США называют «соглашениями 123» – по соответствующему разделу (о «Сотрудничестве с другими странами») американского закона 1954 года об атомной энергии. Как пояснил Русской службе «Голоса Америки» директор российской и евразийской программы Фонда Карнеги Мэтью Роджански, так как подобные документы не являются «договорами», их утверждение в Конгрессе проходит по упрощенной процедуре, не требующей ратификации Сенатом. Соглашения автоматически вступают в силу через 90 рабочих дней после того, как президент направляет их в Конгресс, если там не возникает возражений. При желании блокировать такой документ законодатели должны принять специальную резолюцию. Противники американо-российского соглашения выдвигали подобные резолюции, однако они так и не были поставлены на голосование. Таким образом, это соглашение автоматически вступило в силу в среду в полночь по истечении 90-дневного срока.
Роджански считает, что вступление в силу «соглашения 123» более важно, чем ратификация договора СНВ-3, хотя последний привлекает гораздо больше внимания СМИ. «СНВ-3 своими истоками уходит в «холодную войну» и, по сути, смотрит в прошлое, в то время как «соглашение 123» смотрит в будущее, – сказал эксперт. – Это современное соглашение, которое основывается на взаимных интересах Соединенных Штатов и России. Оно, например, позволит России и США начать совместное производство реакторов нового поколения на коммерческой основе, что прежде было невозможно».
Американский эксперт считает, что американо-российское сотрудничество в использовании мирного атома имеет широкие перспективы. 1 декабря в рамках саммита ОБСЕ в Астане министр иностранных дел Беларуси Сергей Мартынов в ходе встречи с госсекретарем США Хиллари Клинтон заявил, что Минск принял решение о ликвидации всех своих запасов высокообогащенного урана к 2012 году. В ответ Клинтон заявила, что США поддерживают намерения Беларуси возвести первую в стране АЭС гражданского назначения. Мэтью Роджански считает, что США должны участвовать в проектировании и строительстве надежной и безопасной АЭС совместно с Россией, так как именно Россия обладает необходимым опытом работы в рамках сохранившейся в Беларуси с советских времен инфраструктуры. «В то же время этому проекту нужно и западное ноу-хау, и западные технические и экологические стандарты, – отметил эксперт. – Я думаю, что это прекрасная возможность открыть новую страницу в американо-российском сотрудничестве».
Российских экологов, однако, беспокоят статьи «соглашения 123», предусматривающие возможность сторон передавать друг другу отработавшее ядерное топливо атомных станций (ОЯТ) для временного хранения и переработки. В августе этого года более 60 представителей российских «зеленых» организаций, включая Гринпис-Россия, «Беллону», Социально-экологический союз, «Байкальскую экологическую волну» и другие, направили открытое письмо своим американским коллегам с просьбой помешать США «превратить Россию в радиоактивный могильник». По данным экологов, одним из результатов вступления в силу соглашения станет то, что «десятки тысяч тонн опасных радиоактивных отходов американского происхождения будут транспортированы в Россию из Швейцарии, Южной Кореи, Тайваня и самих США якобы на хранение и/или на переработку, а на самом деле на вечное захоронение».
Владимир Чупров, руководитель энергетической программы Гринпис-Россия, сказал в телефонной беседе с корреспондентом «Голоса Америки», что его организация обладает по крайней мере двумя документами (один из которых выложен на сайте Гринпис-Россия), из которых следует, что «на рубеже 1990-2000 годов для Тайваня и Швейцарии с помощью Министерства энергетики США готовились процедуры, маршруты, технические регламенты для организации такого хранилища» в Сибири.
«Если вы посмотрите аналитические документы, которые готовятся правовыми отделами Конгресса США, научными организациями – везде там красной нитью проходит мысль о том, что Россия должна стать приемником американских ядерных отходов, – заявил Чупров. – Это стало особенно актуальным после того, как в этом году провалился проект создания национального могильника ОЯТ Yukka Mountain в Неваде, и никто не знает, что делать с отходами как в США, так и на АЭС в других странах, работающих на американском ядерном топливе. Выход у них только один – на Восток. Но мы против!».
Владимир Чупров напоминает, что Германия отказалась ввозить свое ОЯТ в Россию по причине низкого уровня ядерной безопасности. Правительство США постоянно финансирует проекты в области ядерной безопасности в России, что, по мнению руководителя энергетической программы Гринпис-Россия, лишь только доказывает, что «уровень безопасности в «Росатоме» крайне низок». «Это касается и физической защиты, и социальной защищенности, и здоровья сотрудников компании, – заявил Чупров. – Парадоксально то, что сегодня страны, против которых нацелены боеголовки РФ, помогают укреплять и защищать ядерные материалы в России. Но это лишь доказывает, что «Росатом» не готов принимать ядерные отходы».
По словам Чупрова, свыше 90 процентов населения России против ввоза ядерных материалов из-за рубежа под каким бы то ни было предлогом. «Мы это уже проходили, – добавил он. – Естественно, все это будет выглядеть красиво, будет сказано много слов об экологии и безопасности, но в итоге все окажется, как всегда. К нам все это привезут, ответственность взвалят на будущие поколения, а те, кто принимал эти решения, окажутся в Швейцарии или в Лондоне, а нам – людям, которые сегодня живут в этой стране, – придется расплачиваться по тем долгам, которые сегодня делают эти господа».
Чупров предлагает американским чиновникам и законодателям мысленно поменяться ролями с россиянами. «Представьте, что ОЯТ начинает поступать из России в США (что предусмотрено договором), – говорит эколог. – Администрацию Обамы – или того, кто придет после него, – просто сметут на следующий день. Я в этом более чем уверен, потому что сегодня все понимают, что такое ядерные материалы, какая опасность и риски с ними связаны».
Министерство энергетики США через представителя своей пресс-службы отказалось от комментариев.
Мэтью Роджански считает, что критика экологов направлена не по адресу. «Два государства, между которыми существуют продуктивные партнерские отношения, сотрудничают в сферах торговли, безопасности, использовании мирного атома и так далее, – сказал эксперт. – У США есть подобные «соглашения 123» с двумя десятками других стран. Сами по себе эти соглашения полезны. В то же время критики правы в том, что Россия не всегда соблюдает меры безопасности при хранении ОЯТ. И, конечно, проблема коррупции стоит в России очень серьезно. Однако, призывая заблокировать это соглашение из-за высокого уровня коррупции в России, критики допускают ту же ошибку, что и поборники прав человека и демократии, призывающие отказаться от сотрудничества с Москвой по ядерному разоружению, потому что в России нарушаются права человека. Такие связки не работают и не имеют смысла».
Роджански считает, что давление должно быть оказано на американские компании, которые благодаря «соглашению 123» теперь смогут сотрудничать с «Росатомом» и другими российскими предприятиями. «Эти компании должны настаивать на соблюдении высоких экологических стандартов российскими партнерами при хранении или переработке ОЯТ, – сказал американский эксперт. – Если они подписывают контракт, они имеют право настаивать на соблюдении всех его условий. Если условия контракта не устраивают, не подписывайте его. Само по себе «соглашение 123» лишь открывает возможности сотрудничества в этой области, но не гарантирует, что контракты будут подписаны».
В конечном итоге, отмечает Роджански, ответственность лежит на самой России. «Очевидно, что Соединенные Штаты не могут диктовать, как России бороться с коррупцией, – добавил он. – Я не думаю, что будет лучше, если США откажутся от сотрудничества с Россией в использовании мирного атома. В таком случае Россия найдет других партнеров, которые будут менее скрупулезны – например, Иран».
Владимир Чупров отмечает, что российско-американское сотрудничество в области ядерной энергетики в последнее время быстро развивается, и инвестиции в этой сфере весьма существенны. У него, однако, это вызывает опасения. «Я очень надеюсь, что я не прав, – говорит Чупров, – но есть подозрения, что часть этих инвестиций идет в чей-то карман, как это показало дело господина Адамова (бывший министр Российской Федерации по атомной энергии в 2008 году был приговорен в Москве к четырем годам лишения свободы условно за крупное мошенничество и превышение должностных полномочий. В 2005 году Адамов был обвинен в США в участии в преступном сговоре с целью присвоения около 9 миллионов долларов из средств, которые правительство США выделило на укрепление ядерной безопасности в России, Украине и в Литве, а также отмывании денег и уклонении от уплаты налогов – М.Г.). В итоге может получиться так, что Министерство энергетики США сделает «Росатом» очень лояльным и создаст условия, когда правительство РФ пойдет на любые условия захоронения у себя американского ОЯТ. Я не называю это коррупцией и очень надеюсь, что это не так. Но сегодня такие предпосылки есть».
Тем временем, по итогам состоявшегося в Москве на этой неделе третьего заседания рабочей группы Американо-российской президентской комиссии по ядерной энергетике и ядерной безопасности, первый заместитель министра энергетики США Дэниел Понеман и глава «Росатома» Сергей Кириенко подписали соглашение «о сотрудничестве в проведении исследований возможности» перевода исследовательских атомных реакторов в России и США с оружейного на низкообогащенный уран (НОУ).
Как сообщает РИА «Новости», на заседании Понеман сообщил, что в настоящее время в США идет процесс перевода исследовательских реакторов на НОУ, и он еще не закончен. «Перевод реакторов с высокообогащенного на низкообогащенное топливо будет способствовать безопасности во всем мире», – сказал замминистра энергетики США.
Глава «Росатома» сообщил, что на первой стадии процесс конверсии коснется шести российских исследовательских реакторов. В настоящий момент эти реакторы работают на высокообогащенном топливе (ВОУ), что экономически менее выгодно, чем работа на НОУ, и требует дополнительных затрат по защите этих объектов. По словам Кириенко, действующих военных реакторов в России больше нет, последний был закрыт в апреле 2010 года.
Он также отметил, что аналогичные программы конверсии реакторов в третьих странах уже позволили вывезти в Россию и США 2 700 килограммов оружейного урана из 30 стран, чего, по словам главы «Росатома», было бы достаточно для создания примерно 112 ядерных боеголовок. Программа вывоза ВОУ с исследовательских реакторов третьих стран позволяет снизить риски, связанные с терроризмом или отсутствием инфраструктуры по обращению с ядерными материалами.
Владимир Чупров назвал это соглашение «позитивным шагом». В то же время в беседе с корреспондентом «Голоса Америки» он заявил о необходимости поставить вопрос о том, нужны ли вообще исследовательские реакторы в таком количестве. Чупров обратил внимание на то, что на промышленных и гражданских реакторах используется уран, уровень обогащения которого не превышает пяти процентов. Оружейным ураном, используемым, в частности, в исследовательских реакторах, называют топливо с содержанием изотопа урана массой 235 выше 20 процентов.
По данным газеты Moscow Times, сегодня в мире действует около 130 исследовательских реакторов, примерно половина из них – в России.
