Полицейская реформа в России не принесла никаких заметных позитивных изменений в работе правоохранительных органов. Полиция продолжает скрывать случаи злоупотребления полномочиями, а действия Следственного комитета РФ по их расследованию крайне неэффективны. Об этом в интервью Русской службе «Голоса Америки» заявила Наталья Таубина, глава фонда «Общественный вердикт» по оказанию правовой помощи гражданам, пострадавшим от неправомерных действий российских правоохранительных органов.
Дело о пытках, которые применяли сотрудники полиции из казанского отдела внутренних дел «Дальний», стало одним из самых резонансных в России в последнее время.
Доставленный в больницу 52-летний житель Казани Сергей Назаров перед смертью сообщил медикам, что полицейские, задержавшие его по подозрению в краже, изнасиловали его бутылкой из-под шампанского. После этого руководство и некоторые сотрудники отдела «Дальний» были отстранены от работы. По мнению Натальи Таубиной, инцидент, произошедший в ОВД «Дальний», лишь доказывает, что правоохранительная система все еще нуждается в серьезных переменах.
Роман Ошаров: Многие эксперты отмечают, что сотрудникам правоохранительных органов нередко удается скрывать случаи превышения и злоупотребления собственными служебными полномочиями. Что нужно сделать для того, чтобы деятельность полиции была транспарентной?
Наталья Таубина: Полиции удается утаивать случаи превышения и злоупотреблений полномочиями потому, что в России отсутствует система эффективного контроля над деятельностью милиции, а сейчас уже полиции. В России не работает принцип неотвратимости наказания. Следственные органы в лице Следственного комитета РФ (СКР) и его региональных подразделений далеко не всегда готовы расследовать должностные преступления в широком смысле и дела о пытках и жестоком обращении в частности. Следственные органы делают это не всегда эффективно. В целом расследования СКР по должностным преступлениям крайне неэффективны.
Основная проблема в том, что дела о пытках и жестоком обращении составляют подавляющее большинство из тех, которыми занимается в частности и наш фонд. И мы пытаемся сделать так, чтобы СКР делал свою работу качественно. До той поры, пока следствие не начнет работать эффективно, у полицейских будет возможность скрывать преступления и уходить от ответственности.
В первую очередь нужно наладить работу следствия, внедрять стандарты эффективного расследования, которые признаны на международном уровне и фигурировали в постановлениях Европейского суда по правам человека по отношению к России. Это постановления, к слову, являются обязательными для исполнения.
Второе, что нужно менять – это пресловутую систему оценки деятельности правоохранителей, которая сложилась в системе МВД. От этой системы нужно избавляться, потому что система так называемой запланированной преступности – это запланированный в начале года показатель преступности, которую нужно конструировать на практике. Это приводит к преступлениям и нарушениям со стороны сотрудников органов правоохраны.
Третий, очень важный, аспект касается судов. До тех пор, пока в российских судах доказательства, полученные под пытками, будут признаваться нормальными, преступления будут продолжаться.
Р.О.: Если посмотреть за тем, как развивается «казанское дело», то заметно, что эпизоды противоправной деятельности вскрываются один за другим. Можно ли утверждать, что у полиции нет эффективного регулятора, а прокуратура не справляется с функциями надзора?
Н.Т.: Да, эффективной системы контроля на сегодняшний момент нет. Следствие, как я уже говорила, не справляется со своими обязанностями по раскрытию должностных преступлений. А система контроля или оценки деятельности полиции, наоборот, приводит к возникновению преступных ситуаций.
Р.О.: Не считаете ли вы, что во многом безнаказанными полицейские остаются из-за «солидарности» правоохранителей, следователей, прокуроров и судов? Речь идет о том, что правоохранители покрывают друг друга…
Н.Т.: Я бы даже говорила это не в контексте солидарности и покрытия одних коллег-правоохранителей другими коллегами. Здесь все намного сложнее и в то же время проще. Опять-таки вернемся к следственной системе. Следователи работают как по общеуголовным делам, так и по должностным преступлениям. Оперативное сопровождение для них обеспечивают сотрудники полиции. То есть следователи СКР в своей каждодневной работе связаны и зависят от полицейских. Понятное дело, что в такой ситуации они совсем не заинтересованы в том, чтобы против этих полицейских возбуждались дела.
Р.О.: Пока шла реформа МВД, в СМИ все реже упоминались случаи преступлений правоохранителей. Однако то, что мы видим на примере ОВД «Дальний», говорит о том, что реформа МВД не оправдала себя, ведь задержанные милиционеры когда-то прошли переаттестацию и стали полицейскими. Реформа правоохранительной системы, на ваш взгляд, прошла не успешно?
Н.Т.: Я считаю, что реформа МВД провалилась. И более того, так считаю не только я, но и косвенно это подтверждают даже высшие чины МВД. Но ожидать чего-либо другого от того, как эта реформа проходила, и кто за нее отвечал, было бы странно. Когда реформу поручают ведомству, не желающему себя реформировать, ожидать, что в результате тех действий, которое ведомство принимает под видом реформы, было бы слишком глупо. То, что мы имеем сейчас в качестве результата этой реформы, вполне естественно и закономерно. И, по сути, за те два года, что у нас шла реформа МВД, мы получили новый закон «О полиции», который ничего нового не внес, кроме изменения вывески, переаттестации и полицейских, которые ее прошли и радостно об этом говорят.
Но преступления как были, так и продолжаются. Более того, мы и наши коллеги, например, из Комитета против пыток в Нижнем Новгороде, фиксируем рост обращений. То есть на период переаттестации новые полицейские немного притихли и с осторожностью нарушали, а сейчас уже они переаттестованы и могут.
Р.О.: Зачем тогда власти нужна была эта неэффективная реформа? Цели были заявлены благие, но, как вы говорите, она не принесла принципиальных изменений в лучшую сторону.
Н.Т.: Ответ простой: общественность негодовала и требовала реформу. Власть понимала, что не может игнорировать общественное мнение.
Р.О.: Не считаете ли вы, что есть смысл говорить о новом реформировании МВД? Может быть, правозащитному сообществу нужно предпринять новые шаги, чтобы вновь менять систему?
Н.Т.: Если говорить о реформе МВД, то этого процесса так и не было. Были лишь точечные, отдельные, косметические изменения, порой не всегда связанные между собой, которые преподносятся сейчас как уже проведенная реформа. Безусловно, требуется реформа МВД. Но эта реформа должна быть построена по-другому.
Во-первых, МВД не должно само себя реформировать. Во-вторых, концепция реформирования должна быть представлена обществом. В-третьих, о каждом шаге по реформе необходимо сообщать обществу и запрашивать обратную связь, принимая во внимание его требования. То есть проводить регулярную оценку шагов по реформе.
Р.О.: Министр внутренних дел России Рашид Нургалиев назвал казанских полицейских «предателями полиции» и объявил выговор главе МВД Татарстана. Кто-то посчитал, что Нургалиев в очередной раз «легко отделался». А вы как думаете?
Н.Т.: По моему мнению, за те годы, что господин Нургалиев является министром МВД, он уже много раз заслужил отставку. В нашей стране за это время в правоохранительной системе происходили такие ужасные события, что отставка давным-давно напрашивается. Но при этом я не уверена, что отставка одного министра может привести к изменениям. Она, конечно, будет показательной на какой-то период для остальных, но в долгосрочной перспективе при сохранении прежних принципов работы сотрудников полиции и той системы управления, которая существует ныне в МВД, отставка одного человека и приход другого не приведет к позитивным изменениям.
Либо новому человеку нужно будет вписываться в уже существующие правила игры, либо уходить, если он этого сделать не сможет. Вопрос не в персоне министра, вопрос в системе, которая должна быть изменена.
