Заявление директора департамента российского Минфина Алексея Лаврова о том, что бюджетный дефицит в 2009 году составит 9,4 процента ВВП вместо запланированных восьми, вызвало оторопь в экспертном сообществе. Причина тому – не только приведенные чиновником величины сами по себе, но также скорость изменения прогнозов. Чем объяснить подобные колебания в оценках? По мнению руководителя Центра социальной политики Института экономики РАН Евгения Гонтмахера, в первую очередь тем, что пик кризиса в России еще не пройден. «Не думаю, что нам в ближайшее время предстоят обвалы, как в конце прошлого года, – подчеркивает Гонтмахер, – но сползание вниз идет постоянно, и оснований думать, что эта тенденция сменится на обратную, пока нет. В связи с этим меняются и прогнозы. Я помню прогноз конца прошлого года, сделанный министерством экономики, – что у нас рост ВВП составит два с половиной процента. А теперь мы понимаем, что у нас будет падение ВВП – может быть, процентов на десять. Иными словами, кризис продолжает углубляться».
Впрочем, свою роль в формировании картины происходящего играет и чиновничья этика, полагает Евгений Гонтмахер. «Сейчас в России модно говорить о Византии, – констатирует экономист. – А что в Византии делали с теми, кто приносил дурные вести?.. Конечно, чиновники пытаются продемонстрировать, что худшее уже позади. Но через месяц-другой действительность напоминает о себе – и выясняется, что прогноз не оправдался».
Нельзя, однако, недооценивать и другую сторону дела: природа российского кризиса, по словам Гонтмахера, действительно специфическая. «Если на Западе, – считает эксперт, – это действительно финансовый кризис, то в России это в первую очередь кризис институтов. За последние годы у нас построено много плохих институтов, – подчеркивает Гонтмахер, – это коррупция, сверхмонополизация и, разумеется, сырьевая ориентация экономики, которая давит все остальные ее секторы».
Директор Института экономики РАН Руслан Гринберг не считает подобное определение удачным. «Выходит, что раньше, пока кризис не наступил, не было и кризиса институтов, и все было хорошо, – говорит он, – но ведь это не так. Проблема в том, что наша бюрократия сегодня абсолютно бесконтрольна. Нет, слава Богу, сталинских репрессий, но и демократический контроль отсутствует. Иначе говоря, кризис институтов предполагает определенный уровень их развития, до которого мы еще не дошли», – полагает Руслан Гринберг.
По мнению старшего научного сотрудника вашингтонского Института Питерсона Андерса Ослунда, в разгар кризиса изменчивости прогнозов удивляться не приходится, да и характерна она не для одной лишь России. Проблема, по мнению аналитика, в другом: в российских условиях даже разумная фискальная политика блокируется, во-первых, экономическим популизмом, а во-вторых – коррупцией.
Как же противостоять кризису, сама природа которого остается неясной? По мнению Евгения Гонтмахера, не следует недооценивать политических аспектов проблемы. «Снимите цензуру с телевидения, – предлагает он вслед за Егором Гайдаром, – чтобы продемонстрировать правду о положении дел в экономике. В ручном режиме из этого кризиса не выйти». Выходить надо всем вместе, а это можно сделать лишь через диалог, констатирует экономист. «Для диалога же требуются площадки и в первую очередь телевидение, а отсюда уже недалеко до постепенного формирования конкурентной политической системы с реальной, а не мнимой оппозицией, не дающей властям совершать совсем уж грубые ошибки», – считает Евгений Гонтмахер.
По словам экономиста, в сложившейся ситуации особенно опасна недооценка масштабов происходящего. «Два человека, стоящие во главе России, не до конца понимают глубину кризиса, – полагает Гонтмахер. – Подобно тому, как многим на Западе кажется, что скоро циклическое развитие снова выведет экономику на путь роста, так и у нас начальство думает, что стоит опять повыситься ценам на нефть, как мы вернемся к ситуации, которая предшествовала кризису». «Но дело обстоит иначе, – подчеркивает руководитель Центра социальной политики, – и очень важно осознать, что в конечном итоге выход можно найти лишь на пути модернизации».
Какие же конкретные формы может обрести эта модернизация? По мнению Руслана Гринберга, Россия стоит перед альтернативой. «Мы на 90 процентов зависим от здоровья мирового хозяйства, – констатирует он, – у нас есть 10-12 товаров, определяющих лицо нашей экономики. И сегодня, в условиях кризиса, внешний спрос на них невелик. Вот нам и предстоит решить – ждать, пока восстановится экономика Запада и Китая, а потом, дескать, и мы подтянемся – или попытаться, наконец, хоть какую-то часть внешнего спроса заменить на внутренний?».
