25-летию попытки государственного переворота в СССР, вошедшей в историю, как путч ГКЧП (Государственного комитета по чрезвычайному положению), в нынешней России уделяется мало внимания.
Известно, что мэрия Москвы изначально ответила отказом на заявку демократической оппозиции провести вечером 20 августа и днем 22 августа акции у памятного знака «Защитникам свободной России». Правда, непосредственно в день годовщины столичные власти разрешили акции сторонников демократии, уточнив: «больше ста человек не собираться!»
В Санкт-Петербурге защитники демократически избранного Петросовета объявили о намерении провести народный сход на тротуаре у Мариинского дворца. Как известно, для массовой акции в этом формате разрешения администрации не требуется.
А как отмечают юбилей «Августовской демократической революции» в государствах, еще четверть века назад входивших в состав Советского Союза?
Казахстан – «дата, интересная только для историков»
Казахстанский политолог, директор Группы оценки рисков Досым Сатпаев отмечает, что на официальном уровне в его стране эту дату не вспоминают. Сам Сатпаев увязывает это с тем, что в 1991 году Казахстан стал одной из последних существовавших на тот момент советских республик, признавших фактический роспуск СССР после подписания Беловежских соглашений. По мнению политолога, возможно, это было связано с тем, что Нурсултан Назарбаев надеялся получить пост премьер-министра в обновленном Союзе, согласно инициативе Михаила Горбачева.
В интервью «Голосу Америки» Досым Сатпаев подчеркнул: «С учетом всех проблем в Казахстане на данный момент, естественно, что эта дата проходит мимо многих людей и о ней мало кто вспоминает. Естественно, кроме историков, да и то не всех», – уточняет политолог.
Эксперт связывает эти общественные настроения и с тем, что немалое число жителей Казахстана испытывают ностальгию по временам СССР. «Многие представители старшего поколения сожалеют о распаде Советского Союза и считают это ошибкой. Что же касается людей молодого возраста, или, как их называют “поколения Независимости”, которые родились после 1991 года, то для них все эти события, примерно, то же самое, что для нас – времена Средневековья, а то и Античной Греции. То есть они не относятся к этим событиям ни позитивно, ни негативно просто потому, что многие о них вообще не знают», – полагает Сатпаев.
Эту индифферентность и неосведомленность многих представителей «поколения Независимости» аналитик связывает с тем, что современное образование в Казахстане, по его словам, «не отвечает очень высоким стандартам». «Поэтому, – делает вывод Сатпаев, – такие исторические даты интересны только очень узкому кругу специалистов».
Вспоминая события августа 1991 года, директор Группы оценки рисков свидетельствует, что после победы над путчистами «здесь не было такой эйфории, как, скажем в прибалтийских странах, где ГКЧП восприняли, как реальную угрозу попытки реанимировать советский тоталитаризм. Поэтому там это вызвало всплеск патриотизма, а в Казахстане такого не наблюдалось».
Общественная пассивность жителей Казахстана 25 лет назад, по мнению Досыма Сатпаева, объясняется тем, что многие жители республики не могли понять, что же происходит в Москве. «Определенная часть людей очень сильно опасалась самого негативного сценария – я помню, даже были разговоры о гражданской войне. Но преобладала позиция стороннего наблюдателя – мы смотрим за тем, что там (в Москве – А.П.) происходит, но активно вмешиваться не будем», – подытоживает общественные настроения в Казахстане директор Группы оценки рисков Досым Сатпаев.
Эстония – «это было лучшее из того, что могло произойти»
Одной из причин распада Советского Союза аналитики называют слишком большие различия исторических традиций «братских республик» и противоположную направленность их внешнеполитических устремлений.
Если Казахстан, по крайней мере формально, и сейчас является участником интеграционных проектов, проводимых под руководством Москвы, то упомянутые Досымом Сатпаевым прибалтийские республики, а ныне – государства Балтии – выбрали западный путь развития.
Аналитик находящегося в Таллинне Международного центра оборонных исследований Калев Стоицеску полагает, что затеянная членами ГКЧП попытка государственного переворота, фактически, стала оформлением распада Советского Союза. «Хотя принято считать, что распад произошел в декабре 1991 года, но к тому времени Эстония, Латвия и Литва уже “уехали” из Советской империи», – отмечает эстонский эксперт.
Стоицеску напоминает, что в дни путча и в самом тогдашнем СССР, и за рубежом многие опасались, что дело может обернуться кровавыми событиями и даже не исключали применения Москвой ядерного оружия. «Я в то время был студентом, и приехал на работу в МИД Эстонии за две недели до переворота. Это было очень спокойное время. А когда путч произошел, многие в Эстонии опасались, что их устремления к свободе не будут осуществлены», – продолжает эстонский эксперт.
Однако, дальнейшие события показали, что эти опасения не подтвердились. «Но ведь и тысячи советологов на Западе, которые анализировали происходящее в СССР, тоже не смогли предсказать, чем все закончится. А сейчас оценки тех событий разнятся. Например, для президента одного большого государства, произошедшее тогда стало “самой большой катастрофой ХХ века”. Но для меня и для абсолютного большинства эстонцев это было самым хорошим из всего, что могло произойти», – отмечает аналитик Международного центра оборонных исследований.
В беседе с корреспондентом «Голоса Америки» он рассказал, что в Эстонии также есть люди, сожалеющие о том, что советские времена закончились. «Но в любом обществе найдутся те, кто будет говорить, что раньше трава была зеленее, а женщины – моложе», – продолжает Стоицеску.
На самом же деле, считает он, ностальгию по СССР испытывают в Эстонии те, у кого «были крепче позиции в обществе, кто потерял свои привилегии. Возможно, это – бывшие члены партийной номенклатуры. Хотя у нас они ушли, кто – на пенсию, кто – в бизнес, кто начал заниматься преподаванием в частных вузах. То есть, все они нашли место нового применения своих сил», – рассказывает эксперт.
И подытоживает, что разница в настроениях является абсолютно естественной для демократического общества. «После революционных событий не может быть такого, чтобы 100% граждан были абсолютно довольны переменами и полностью к ним готовы. Мне кажется, что у нас подавляющее большинство населения смогло не только пережить эти изменения, но и привыкнуть к ним. Ведь мы десятилетиями жили в условиях, когда нельзя было думать, говорить и решать по-своему, а здесь внезапно появилась возможность выбора, но и большая ответственность за свою судьбу. И это было возложено на каждого. А у нас перемены были даже более радикальными, чем в Латвии и Литве – мы первыми перешли на свою валюту, первыми приняли законы о реформах во всех областях. И, в конце концов – все это сработало!» – напоминает аналитик Международного центра оборонных исследований Калев Стоицеску.
Молдова – «попытка советской номенклатуры сохранить прошлое»
Эстония – так же, как Латвия и Литва – успешно вступила во все евроатлантические структуры. В этом плане государства Балтии являются примером для Молдовы, которая подписала соглашение об Ассоциации с Европейским Союзом.
Преподаватель кафедры политологии Института международных отношений Молдовы Николай Киртоакэ в начале 90-х годов был первым министром обороны республики, членом Высшего совета национальной безопасности, и нес ответственность за оборону Кишинева в дни ГКЧП. «Для меня, и для многих моих знакомых – тех, кто был депутатом парламента нашей страны и активистом Народного фронта Молдовы – эти события остались в памяти потому, что они положили начало восстановлению нашей государственности», – рассказал Киртоакэ в разговоре с корреспондентом «Голоса Америки».
Если же говорить о настроениях в стране в целом, то эксперт отмечает, что за 25 лет в Молдове выросло новое поколение, для которого август-91 является событием далекой истории.
«А возвращение во власть советской номенклатуры, когда в Молдове главенствовала партия коммунистов, эти события стали восприниматься несколько двояко. То есть, в молдавском обществе существуют разночтения по поводу того, что случилось 25 лет назад», – отмечает Николай Киртоакэ.
Вспоминая августовские дни 1991 года, он рассказывает, что руководство компартии отнеслось к событиям в Москве настороженно, поскольку не было уверено в результатах попытки путча. А руководство Народного фронта сразу же обозначило свою позицию неприятия государственного переворота: «практически, на второй день были созданы отряды самообороны, народная дружина, были взяты под контроль основные объекты стратегического назначения в Кишиневе, начались переговоры с полком ВДВ, которым командовал тогда брат небезызвестного генерала Александра Лебедя. То есть, были предприняты меры для того, чтобы, по крайней мере, обозначить сопротивление и защитить демократию на ее начальной стадии. А на самом деле – нашу независимость и перспективы обретения собственной государственности», – свидетельствует Николай Киртоакэ.
Отвечая на вопрос, будут ли в Молдове как-то отмечать события 25-летней давности, политолог подчеркнул, что в течение многих лет для граждан страны гораздо более важным является годовщина провозглашения независимости, которая выпадает на 27 августа. «Для нас это – главный праздник. А потом уже были провозглашены и День вооруженных сил Республики Молдова – 4 сентября – и так далее. То есть, даты, которые непосредственно связаны с молдавской государственностью, они более ярко проявляются в восприятии наших граждан, и являются гораздо более значимыми, поскольку стали нашими национальными символами и частью нашей культуры», – рассказывает Николай Киртоакэ.
Что же касается годовщины путча ГКЧП, по словам молдавского политолога – «эти события относятся к предыдущему периоду нашей истории, как последняя попытка советской номенклатуры – крайне бездарная и неудачная – сохранить то, что должно было безвозвратно уйти в прошлое, на задворки нашей политической действительности».
