Эксперты информационно-аналитического центра «Сова» и Института прав человека обнародовали два годовых доклада о реализации свободы совести и неправомерном применении антиэкстремистского законодательства в России. Несмотря на разные предметы исследования, авторы сочли, что доклады переплетаются и, в какой-то мере, дополняют друг друга. Материалы, представленные на минувшей неделе журналистам в Независимом пресс-центре, касались событий 2009 года.
Для реализации свободы совести характерны те же проблемы, о которых эксперты говорят уже много лет. В первую очередь, речь идет о дискриминации религиозных меньшинств.
Усилившимся гонениям разного рода подвергались последователи движения «Фалуньгун», саентологи, а также некоторые группы мусульман и протестантов. Центр «Сова» связывает преследования мусульман с антитеррористической кампанией, хотя эта связь может быть спорной и даже надуманной. Приверженцы «Фалуньгун», по мнению экспертов, подвергаются гонениям властей, стремящихся не раздражать Китай. Крупномасштабная акция по изъятию храмов у Российской православной автономной церкви (РПАЦ) связывается в докладе с интересами Московского патриархата Русской Православной Церкви (РПЦ).
Центр «Сова» отмечает также кампанию преследований «Свидетелей Иеговы», названную в докладе «беспрецедентной». После многочисленных проверок, нескольких судебных процессов, окончившихся запретом организаций «Свидетелей» и нескольких десятков их печатных изданий, как экстремистских, существование этой религиозной деноминации «Свидетелей Иеговы» в России, по мнению авторов доклада, оказалось под угрозой.
Еще одной характерной и тревожной тенденцией правозащитники называют существенный отход от конституционного принципа разделения государства и церкви. И в 2009 эта тенденция оказалась наиболее заметной со дня принятия закона о свободе совести в 1997 году. Конкретно речь идет о создании института военных священнослужителей и допуске школьного религиозного образования.
«Сами по себе эти решения никого не дискриминируют... Но, впервые с 1997 года, это не просто слова чиновников, а правовые акты, и в президентском указе перечислены, получившие определенные привилегии, четыре основных религии, которые у нас считаются традиционными – православие, ислам, буддизм, иудаизм. Только их представители имеют право быть священнослужителями в армейском штате, и только эти религии получили свою «квоту» в образовательном эксперименте для 4 класса. Может быть, начали с этих четырех, а потом подтянут другие», – считает директор информационно-аналитического центра «Сова», автор доклада Александр Верховский. Он отмечает, что в таких институтах, как армия и школа, вероятны нарушения принципа добровольности, на котором основана неприкосновенность свободы совести.
По мнению исследователей, главным инструментом ограничения свободы совести в России стало именно антиэкстремистское законодательство.
В 2009 году докладчики не обнаружили никакого прогресса в сфере противостояния экстремизму и совершенствовании направленной на это правовой базы. Все более запущенным эксперты считают правоприменение, связанное с Федеральным списком экстремистских материалов. Вместе с тем, они отмечают, что и попытки ухудшить законодательство удачными не были.
Неправомерные антиэкстремистские преследования обращались не столько на политическую оппозицию, сколько на общественных активистов, религиозные меньшинства и масс-медиа. Наиболее серьезному неправомерному давлению подвергались русские, татарские и башкирские националисты, активисты Национал-большевистской партии Эдуарда Лимонова, и политические исламистские течения. Эксперт Института прав человека Елена Рябинина, подготовившая содоклад о репрессиях против независимых мусульман, полагает, что в России развивается «исламофобия» и «принудительная радикализация» некоторых течений в исламе. Их приверженцы сталкиваются с грубыми нарушениями своих гражданских прав и, порой, агрессивно отвечают на давление со стороны властей.
«Те течения, приверженцы которых преследуются в уголовном порядке, в результате вызывают только больший интерес к себе, поскольку какие-то взгляды, которые, может быть, и не заинтересовали бы определенную часть людей, привлекают тем, что раз это преследуется, значит, в этом что-то есть», – отметила г-жа Рябинина.
С неправомерным правоприменением столкнулись правозащитные организации и их члены, но реальными санкциями ни одно из этих дел не завершилось. Растет статистика случаев преследования за возбуждение «вражды к социальной группе», при этом «социальные группы» определяются в зависимости от потребностей лиц, организующих преследования. Авторы доклада считают, что этот механизм зачастую используется для неправомерных репрессий.
«Борьба с экстремизмом» затрагивает и все более широкие круги чиновников, и все больше простых граждан. Многие дела, по утверждению докладчиков, возникают из стремления властей продемонстрировать служебное рвение перед вышестоящим начальством. Есть примеры того, как неправомерное правоприменение удалось остановить, однако такие случаи, как отмечено в докладе, остаются скорее исключением, чем правилом.
