В Нью-Йорке прошел показ дебютного полнометражного фильма белорусского документалиста Алексея Палуяна «Courage»: кто-то переводит название как «Кураж», хотя это, конечно, скорей о смелости.
Фильм квалифицировался на «Оскар» в категории «Лучший полнометражный документальный фильм» – благодаря успешным показам и фестивальным номинациям (номинация «Лучший документальный фильм» на Берлинале). Это своего рода оскаровский лонг-лист, что не означает, что фильм попадет в окончательный список номинантов.
Томас Леннон, режиссер-документалист, четырежды номинированный на «Оскар», представляя «Смелость», отметил: если уважаемые члены Академии его посмотрят и фильм им не понравится – это не проблема; главное, чтобы посмотрели.
Перед началом показа режиссер Алексей Палуян попросил публику поднять специально подготовленные плакаты с портретами белорусских политзаключенных – чтобы продемонстрировать их семьям, что про их близких не забывают. Это ключевой страх как белорусских деятелей культуры, так и самих белорусов – о том, что тема Беларуси «стирается», исчезает и перестает быть актуальной.
Для белорусов или для Запада?
Действительно, белорусская повестка сейчас не особо в тренде, несмотря на репрессии и чудовищные приговоры. Сделан ли «Сourage» как попытка показать Западу происходящее – или это фильм для белорусов? (около 90 процентов публики в зале – белорусы).
История создания фильма – уже важнейший документ о происходящем в стране. И это действительно фильм о смелости, в том числе его создателей. Режиссеру удалось снять происходящее на улицах Минска в августе 2020. Он смог вывезти материал за границу и не попасть в тюрьму. Главные герои – актеры «Свободного театра» Марина Якубович, Павел Городницкий и Денис Тарасенко – живы, на свободе, им удалось покинуть страну. Оператор фильма Таня Гаврильчик – тоже на свободе, при том, что она продолжает жить в Минске.
Своего рода хэппи-энд? - Не совсем: эмоциональное содержание фильма пластично и меняется в зависимости от обновления ленты белорусских новостей. Да и реальное его содержание такое же – поначалу Алексей снимал документальный фильм про актеров «Свободного театра». А потом случилось то, что случилось.
«Свободный театр» неоднократно выступал в Нью-Йорке, диаспора их знает и любит. Сюжет фильма тоже узнаваем каждому белорусу – люди занимаются своим делом и параллельно готовятся к выборам и их последствиям.
Зрителям показывают повседневную жизнь актеров запрещенного театра – репетиции под скайп-менторством Николая Халезина из Лондона и почти будничную подготовку к протестам. Халезин советует разделиться на группы, чтобы не вышло, что арестуют всех актеров и некому будет носить передачи в тюрьму; это тоже обычный белорусский small talk, когда люди заранее готовятся к «суткам» и берут с собой зубную щетку и туалетную бумагу.
Локации тоже узнаваемые – метро «Пушкинская», площадь Независимости, суровый монументализм Немиги и Площади Победы (снятые еще до протестов оператором из Берлина Джесси Мацух; происходящее на улицах снимала уже Татьяна – в противогазе и самодельном бронежилете, отсюда и такие разные операторские планы). Каждая из локаций для белорусов – эмоционально наполнена. Площадь Независимости – воспоминание о разгоне «Плошчы-2010». Немига – гибель десятков подростков в давке в 1999. Пушкинская на глазах становится новым травматичным топонимом – там погиб Александр Тарайковский; это первая зафиксированная в Беларуси гибель протестующего.
Для американских зрителей эти локации – просто монументальные (или, напротив, тесные и тревожные) декорации к истории о том, что происходило в стране летом 2020. Сам режиссер ничего не объясняет и практически не присутствует в фильме – эффект реалити-ТВ.
Тем не менее, контекст угадывается: в фильме не говорится, сколько человек искалечили 9-11 августа 2020 года, но по лицам людей, стоящих у Окрестина, можно понять, что за кадром – катастрофа. Про гибель Тарайковского не говорят прямо – но зритель видит стихийный мемориал и плачущих людей с цветами.
Некоторые из присутствующих в зале уверены, что «Courage» – не только экспортный продукт. «Этот фильм должны увидеть в Беларуси, – сказала режиссеру одна девушка сразу после показа. – Потому что тогда о нем будут говорить, а в Беларуси сейчас боятся говорить. А разговор нужен».
Девушка признается, что ее отец – политзаключенный, и продолжает задавать режиссеру один и тот же вопрос: «Что мы можем сделать? Есть ли что-то, что мы можем сделать отсюда?».
Алексей и сам немного растерян, но говорит, что нужно распространять информацию о фильме, «чтобы как можно больше американцев его увидели». Девушка не согласна и повторяет: его должны увидеть в Беларуси, это важно.
Актеры, играющие актеров
Белорусской публике герои фильма известны – «Свободный театр» до последнего проводил в Минске спектакли. Знакомы они и Западу – театр активно гастролирует. Как персонажи документального фильма они, безусловно – замечательный материал: нарратив их повседневности одновременно и героический, и бытовой.
Неудивительно, что о них пишут и снимают – скажем, год назад в серии «Diverse Humanity» вышла документальная фотокнига Миши Фридмана и Маши Гессен об актерах «Свободного театра» Свете Сугако и Наде Бродской. История книги и фильма Палуяна похожи – в изначально открытый нарратив вмешались политические события, наполняя его драмой и глубиной.
Но в «Смелости» срабатывает специфическая «закольцовка» документальности – ведь «Свободный театр» тоже работает с документальным материалом. Получается, что в документальном фильме снимаются не простые люди, а настоящие актеры, которые, к тому же, играют в документальном театре (о чем более чем красноречиво рассказывает сильнейшая последняя сцена фильма – отрывок из спектакля о похищении и убийстве бизнесмена Анатолия Красовского). Получился документ о тех, кто работает с документом. Фильм об актерах, которые играют реальных людей. Это приближает фильм Палуяна к работам Сергея Лозницы, который тоже «расшатывает» границы документальности. Но и оставляет открытым вопрос: показывая персонажей, находящихся «на виду», уводит ли он в тень обычных людей? Правда ли это история в том числе и о простых белорусах?
На самом деле, простых белорусов в фильме – очень много. И за каждым – история и трагедия. Это и коллега Дениса Тарасенко, работающий с ним в автомастерской бывший «афганец». И молодой ОМОНовец, вставляющий в свой щит цветок: все кидаются его обнимать, а он бросает в камеру взгляд, полный такой надежды и безысходности, что у зрителя внутри холодеет. Как сложилась его судьба? - Ответа нет. «Он мне шепотом сказал свое имя, – потом признался Алексей. – Но, когда он услышал, что с Уручья уже идут танки, у него буквально посерело лицо».
Именно люди с улиц – настоящие герои фильма. Алексей намеренно хотел снимать простых людей, а не политиков. Впрочем, пример Тихановской – простого человека, которого ситуация вынудила стать политиком – показывает условность подобной оптики. Ситуация в Беларуси вряд ли являлась политической борьбой за власть и ресурсы – даже судя по фильму, это действительно выглядело как архетипическая борьба Добра со Злом, как в детских сказках.
Что лучше для ребенка – чтобы у него не было одного из родителей или чтобы он рос в свободной стране?
«Я уже старый, – повторяет коллега, которому на вид около 55 лет, Денису Тарасенко. – Это вы, молодые, должны все менять». Денису – чуть больше 40. Трагедия Беларуси еще и в том, что поколение 50-летних считает себя слишком старыми для революции, а поколение 40-летних все еще надеется, что у них все впереди. Хотя на самом деле оба поколения, фактически, уже упустили свой шанс. Может, повезет их детям? В фильме Марина Якубович с мужем рассуждают при своем годовалом малыше о том, могут ли родители рисковать жизнью ради будущего детей. «Что лучше для ребенка – чтобы у него не было одного из родителей, потому что это может случиться легко, или чтобы он рос в свободной стране?».
Не только смелость, но и страх
После фильма многие задавали режиссеру вопросы о том, как он для себя решает этический вопрос о ныне опасной видимости протестующих: ведь в фильме множество уличных съемок.
Алексей уточняет, что активно участвовавшие в фильме герои были не против – а что касается «массовки», по его мнению, протестующие, не закрывшие лица масками, делают осознанный выбор, открыто демонстрируя свое несогласие: «Если ты вышел на улицы, ты уже проявляешь себя публично – и мы уважаем решение людей, вышедших на улицы».
С другой стороны – всякий белорусский автор, работающий с документом, вынужден испытывать вину и страх «подставить» людей, попавших в кадр. Ведь фильм может попасть в руки силовикам и белорусскому КГБ. «Я уверен, что они его уже посмотрели», – говорит Палуян.
После фильма я делюсь с режиссером своими тревогами: «Я вначале переживала – там же столько моих знакомых и коллег в кадре, как так можно! А потом я поняла, что переживать поздно: все, чьи лица мне знакомы, или в тюрьме, или уехали». Каждый белорус смотрит фильм изнутри своей собственной и коллективной белорусской травмы. И смелость – это еще и не скрывать свое лицо и не бояться оставить в титрах свое имя.
«Это не только о смелости, но и о страхе, – уточняет Алексей. – Там, на Стеле, было очень страшно».
Девушка, чей отец в тюрьме, говорит режиссеру, что по ее мнению – это еще и кино о болезненном коллективном взрослении нации, о наивности и избавлении от иллюзий. Сотни тысяч белорусов всех поколений, вышедших на улицы, как бы обещали хэппи-энд, которого не произошло. «Эта история не закончилась, – успокаивает зрителей Палуян. – Она не финальная. Это как марафон. Возможно, финал – это будет уже следующий фильм».
Фильм «Courage» не совершенный – как и любой отчасти спонтанный, сформированный историческими событиями и травмами документ о несвершившемся – но он необыкновенно мощный, и его сила именно в незавершенности и неидеальности. Это живая работа, которую, как режиссер и задумывал, зритель проживает через эмоции героев. Ощутят ли эту особую эмпатию члены Американской киноакадемии – выяснится в следующем году.
