Линки доступности

Нобелевская премия Обаме – аванс Америке?


Владислав Зубок
Владислав Зубок

Доктор исторических наук Владислав Зубок – профессор истории в Университете Темпла (Филадельфия, США). Исследователь, координатор летних проектов Архива Национальной Безопасности США в университете Джорджа Вашингтона. Автор ряда работ по истории российско-американских отношений. Профессор Зубок был в гостях у «Голоса Америки» в день, когда стало известно о том, что Нобелевский комитет присудил премию мира за 2009 год президенту США Бараку Обаме.

Инна Дубинская:
Профессор Зубок, какие чувства у вас вызвало сообщение о награждении президента Обамы Нобелевской премией мира?

Владислав Зубок:
Я могу сказать, что я удивлен, хотя каждый раз Нобелевский комитет удивляет. Ему, безусловно, дали большой аванс. И, с другой стороны, может быть, отражая европейское мнение, поскольку Нобелевский комитет себя в Европе позиционирует – это стремление дать аванс Америке, а не только самому Обаме, потому что последние 8-10 лет были периодом стремительного роста антиамериканизма, особенно в Западной Европе. Многие активно ненавидели прежнего президента, это не секрет, и теперь стремление, может быть, восстановить даже какие-то трансатлантические связи на каком-то высшем человеческом уровне нашли отражение в этом решении Нобелевского комитета.

Что касается конкретных заслуг президента Обамы, то пока еще рано говорить о нем, как о большом миротворце, даже по сравнению, скажем, с 1928-м годом, когда Госсекретарю США Франку Келлогу и министру иностранных дел Франции Аристиду Бриану дали Нобелевскую премию. Тогда они хотя бы пакт уже имели об отказе от войны как орудия национальной политики: что-то было такое декларативное, но выдающееся.

От Обамы, насколько я знаю, кроме разговоров о мире и выводе войск из Ирака и об очередном обещании примирить палестинцев, арабов и Израиль, мы не видим ничего. К тому же, он президент страны, которая ведет войну в Афганистане.

И.Д.: Но Нобелевский комитет оценил именно то, о чем вы говорите – идеи и усилия президента Обамы, направленные на создание безъядерного мира. Кстати, одним из проявлений этих усилий стало изменение планов размещения ПРО в Европе. По этому поводу уже возникает непонимание со стороны Российской Федерации, которое проявилось в высказывании министра иностранных дел, господина Лаврова: он попросил уточнить, что имел в виду посол США Александр Вершбоу, когда во время визита в Украину он не исключил возможность размещения в этой стране ракет «Патриот». А блок Юлии Тимошенко даже заявил, что США «вставляют клин» в отношения между Украиной и Россией. Что вы думаете по этому поводу?

В.З.: Когда будут конкретные вопросы по этому поводу, тогда и поговорим. Но как вы видите, сразу это становится объектом жесточайшей политической ажитации – как в Украине, так и в России. Тут надо, видимо, американским дипломатам еще более осторожно действовать, не выступать с такими провокационными заявлениями. Но в данном случае, это конкретное заявление я бы провокацией не считал. Это, действительно, просто оставление «свободы рук». Тем более что многие, по моим наблюдениям, в Вашингтоне все-таки обеспокоены перспективой развития отношений между Россией и Украиной – именно в связи с Крымом, с черноморской базой в Севастополе и с рядом других моментов. Поэтому администрация пытается не допустить ошибок: если отношения между Украиной и Россией обострятся, Америке придется пойти на какие-то шаги.

И.Д.: В четверг секретарь Совета безопасности Николай Патрушев заявил, что к концу этого года Россия изменит свою позицию по вопросу о применении ядерного оружия в рамках новой военной доктрины. Однако никаких подробностей по этому поводу не сообщается. Как вы думаете, можно ли ожидать, что новая российская доктрина каким-то образом будет увязана с Договором по стратегическим наступательным вооружениям между Россией и США и с изменениями в американских планах создания противоракетного щита в Европе?

В.З.: Мы все очень мало знаем о реальном состоянии российских ядерных сил и ядерной программы, потому что мы не допущены к определенного рода информации. Но можно себе представить какое-то перенацеливание. Это делалось и раньше, делалось, насколько я знаю, и при Ельцине. Мне трудно представить, что конкретно имеет в виду Патрушев – отказаться от каких-то планируемых испытаний ядерного оружия с целью их проверки, или отказаться от вложения денег в создание новых ядерных боеголовок, новых систем доставки этого оружия? За этим может крыться все, что угодно. Мы не можем, к сожалению, сказать ничего конкретного.

И.Д.: А как Вы думаете, почему эти планы держатся в тайне?

В.З.: Можно к этому относиться, как к российской традиции в продолжение советской традиции. Можно относиться также как к некоему, если угодно, камуфляжу при плохой игре: ведь, например, вице-президент США говорил о грядущем упадке России, в том числе и о том, что российским ядерным силам грозит быстрое сокращение в силу их естественного устаревания. В данном случае, может быть, России выгодно выглядеть так значительно, но неопределенно, а не говорить конкретно: «Да, дела у нас плохи».

И.Д.: Вы много лет занимаетесь изучением России и написали много книг по советской и российской истории. Вспомним изданную в этом году «Наследники Живаго» – очень глубокий анализ российской интеллигенции. Вы много изучали период холодной войны, отношения СССР с Западом, антиамериканизм в России тогда, когда в США в это еще никто не верил. Как вы выбираете темы для своих исследований и книг?

В.З.: Мне это трудно приходит, и как историку дается очень тяжело. Я могу год размышлять. Холодная война на меня «снизошла» совершенно случайно: тогдашний мой начальник – я работал в системе Академии Наук СССР – сказал: «Будет встреча историков, иди и напиши доклад». Я пошел и написал доклад, это был 1988-й год, и с тех пор занимаюсь холодной войной. «Антиамериканизм», – я хотел бы вернуться к этой книге и, возможно, написать вместе с моим соавтором продолжение, поскольку произошло президентство Путина, а у нас в книге этого нет. Интересно посмотреть: на излете этот антиамериканизм или нет.

«Наследники Живаго» – это дань памяти поколению моих родителей. Я давно хотел об этом написать. Новая тема, над которой я сейчас работаю – это русский патриотизм. Это, действительно, серьезнейшая вещь: в свое время покойный академик Дмитрий Сергеевич Лихачев разводил очень четко два понятия – патриотизм и национализм. Я хотел посвятить книгу, над которой я работаю, памяти Д.С.Лихачева, его уникальной научной и человеческой биографии, и разобраться, что же мешает русскому патриотизму быть тем «всеобъемлющим», «всечеловеческим», о чем говорил Достоевский в 1881 году на открытии памятника Пушкину. Почему заедает тот же антиамериканизм анти, анти, анти.… Даже некоторые социологи считают русскую идентичность (я с ними не согласен) негативной идентичностью, отрицающей более, чем утверждающей. Это – тема моего нового исследования. Посмотрим, что получится.

И.Д.: Желаю вам творческих успехов!

В.З.: Спасибо.

XS
SM
MD
LG