Надя Саблин родилась в Санкт-Петербурге и выросла в США. Её фотографии публиковали в газете The New York Times, журналах The New Yorker, American Photo и многих других изданиях. Её книга Aunties («Тётушки») – фотопроект о двух незамужних сёстрах, Алевтине и Людмиле, – вышла в 2015 году.
В этом году Саблин стала лауреатом престижной стипендии Музея Гуггенхайма – Guggenheim Fellowship for Creative Arts, – которую предоставляют тем, кто продемонстрировал исключительный творческий потенциал, и решила продолжить снимать жизнь сельской России.
Корреспондент «Голоса Америки» Наталья Антонова побеседовала с фотографом о восприятии России за рубежом, о силе воображения, о любви и красоте.
Наталья Антонова: В твоих работах заметна простота и любовь к жизни, какая она есть, без прикрас. Фотографии полны любви и веселья…
Когда я возвращаюсь в Россию, мне как будто снова двенадцать лет: я становлюсь той девочкой, какой была до эмиграции
Надя Саблин: Это потому, что у меня раздвоение личности. Есть американская Надя – серьезный, взрослый человек, а есть Надя русская. Когда я возвращаюсь в Россию, мне как будто снова двенадцать лет: я становлюсь той девочкой, какой была до эмиграции. Я будто снимаю жизнь, которую могла бы прожить сама. Это портреты выдуманной жизни.
Н.А.: Пикассо говорил, что реально всё, что мы можем вообразить. Смотришь на этих, казалось бы, абсолютно чужих людей, и как будто вспоминаешь себя. По сути, герои твоих снимков – архетипы.
Н.С.: Да, потому что они очень преданы своему простому стилю жизни. Очень разные люди пишут мне о том, что узнают своих родственниц в проекте «Тётушки». Мне писали из Доминиканской Республики: «Это же мои соседки». Потом кто-то написал из Австралии: «она очень похожа на мою бабушку».
Н.А.: Ты в себе носишь частицы разных миров. Ты между ними не разрываешься? Тебе не бывает больно?
Н.С.: Бывает, конечно. Я работаю в таком стиле, потому что мне это самой нужно. В США я очень скучаю по России, хоть и не могу жить там постоянно. Приезжая в Россию, я становлюсь как будто иным существом, частью природы.
Н.А.: Проект «Бесконечное лето» – история про взросление, красоту, опасность, про осознание собственного тела. Что это за дети, которых ты снимала для этого проекта?
У меня возникает ощущение, что жизнь вот-вот разобьет сердце этим прекрасным детям
Н.С.: Про опасность очень точно подмечено. Это дети из бедной деревни, у них очень много свободы, над ними не трясутся родители, потому что у них нет времени. В этом есть и свобода, и красота, и опасность, потому что иногда такие дети погибают. Одна девочка, которую я когда-то фотографировала, попала под автобус. Потом мальчик из той же компании погиб от удара током.
У меня возникает ощущение, что жизнь вот-вот разобьет сердце этим прекрасным детям. Это звучит несправедливо, но они из бедных семей, возможностей у них мало. Одна девочка из тех, кого я снимала, бросила школу – ей просто стало неинтересно. Она сидит дома с братьями и сестрами, устраивается на подработки, потом ей надоедает, она и это дело забрасывает. Что её ждет?
Н.А.: Ты снимаешь истории про бедность, но без чернухи. Как люди на это реагируют?
Н.С.: Реакция на мои работы, как правило, позитивная. Мне кажется, люди пресытились черно-белыми фотографиями суровой, чернушной России, на которых вечно идет снег. Я люблю яркий свет и яркие цвета. Из-за этого многие люди даже не замечают нищету.
Н.А.: Твои работы не только про Россию – они про жизнь людей...
Мои работы – про людей, которые живут в закоулках жизни
Н.С.: Самое личное – это всегда самое узнаваемое. Мои работы – про людей, которые живут в закоулках жизни. Это узнаваемо. Еще они про женщин, которые со всем справляются сами, про женщин, которые и без мужчин способны прожить глубокую, осмысленную жизнь. Это тоже узнаваемо. Такие женщины живут по всему миру.
Н.А.: Каким образом можно выиграть престижнейшую стипендию Гуггенхайма?
Н.С.: Я просто заполнила анкету. Сейчас к России повышенный интерес, возможно, это сыграло свою роль. Так или иначе, я поеду в Россию на целый год. И поеду в деревню, которую фотографировала всегда. С одной стороны, проект «Тётушки» закончился, но с другой – что-то меня не отпускает, эти нити еще тянутся.
Я хочу фотографировать время. Хочу понаблюдать за сменой времен года. Время – огромная часть моей работы. Стипендия дает мне совсем другие возможности. Благодаря ей я смогу в течение года наблюдать за жизнью людей, к которым приезжаю уже десять лет. До сих пор мой преподавательский график позволял работать с ними только летом. Что из этого получится, я пока не знаю…
