В Музее русского искусства (MoRA) в Джерси-Сити словно пахнуло свежим колючим ветром с Болотной площади Москвы. Здесь открылась выставка фоторабот москвича Ивана Лебедева. Нет, он не запечатлел митинги нынешней российской оппозиции. Но в его работах, относящихся к 1991 году, передан тот же дух окрыленности людей, воспрявших к свободе. Особенно впечатляет панорамный кадр грандиозного митинга против путчистов на Лубянской площади. Какие прекрасные лица, какое ощущение единения!
Фотохудожник Иван Лебедев приехал в MoRA на вернисаж из Нью-Хейвена (штат Коннектикут), где он останавливается, когда приезжает в США. Внешне художник напоминает чеховского интеллигента-разночинца. Бородка клинышком, старомодные очки, мягкий, с юмором, склад речи. Родился в 1959 году в Ярославле. Закончил Первый московский медицинский университет имени Сеченова. Защитил кандидатскую диссертацию по психиатрии, практиковал какое-то время как доктор-психиатр.
«Я всегда образно мыслил, – сказал Иван Лебедев в интервью «Голосу Америки». – И врачебная деятельность показалась мне скучноватой. Меня влекло искусство, творчество. На заре перестройки работал короткое время рекламным фотографом. Потом занялся другими вещами. Открыл магазин в Москве на Павелецкой и интернет-магазин. Торгую, и весьма успешно, винтажными товарами советского периода. Своего рода соц-ретро: пионерская символика, бюсты вождей, социалистическая атрибутика, разные советские несуразности. Я лично собрал 82 бюста Ленина, разбираюсь в этой иконографии досконально. Пластинки с речами Брежнева продавались в каждом магазине. Сейчас их вообще не найти. Кроме того, люблю механические предметы первой трети 20-го века – фонографы, патефоны».
В конце 80-х Лебедев стал серьезно заниматься фотографией. С 1989 по 1991 год устраивал персональные выставки, участвовал в коллективных выставках. Много общался в те годы с подпольной московской арт-богемой. Но как отмечается на его сайте, «большей частью схлестывался с ними в концептуальных спорах».
Когда смотришь на его работы, выставленные в MoRA, становится понятно, почему его концепты вызывали и вызывают споры. Для Лебедева фотографический отпечаток не фетиш, а отправной пункт для различных манипуляций. Как, например, в ранней серии фотограмм и коллажей, где изображение намеренно смазано и превращено почти в абстракцию. Или в сериях человеческих лиц, в том числе автопортретов, словно предлагающих нам полупародийную шараду из цикла «найди столько-то отличий».
Как рассказал Лебедев, эти разноплановые эксперименты он начал практиковать в тот начальный период технологического перевооружения офисного быта, когда появилась новая для советского человека диковинка – ксерокс. В советское время аппараты эти подлежали строгой регистрации (не дай бог начнут тиражировать самиздат...). Для Ивана и его друзей ксекорс стал объектом бесконечных, отчасти наивно-детских опытов. А что если «скопировать» ладонь, или бумажный рубль, или горстку монет? Так родилась серия коллажных полуабстракций, чем-то напоминающая эксперименты раннего поп-арта.
Августовский путч 1991-го застал его в поезде, в котором он возвращался в Москву. Лебедев говорит: «Услышал, как кто-то крикнул в вагоне: Горбачева отстранили от власти! Что-то закипало, как и сейчас. Пошел снимать в толпу, взяв обычный фотоаппарат. А потом, в последующие дни, решил снимать панорамной камерой, и не как репортаж, а как художественную фотографию».
Мы видим моменты великого перелома. Люди вышли на улицы. Бунтари. Спорщики. Растерявшиеся. Вот мужчина рухнул на колени перед женщиной, но не с признанием в любви, а в качестве последнего аргумента в явно политической дискуссии. Снимков немного. Лебедев взял тогда за правило оставлять лишь пять кадров в каждой серии. Остальные выбраковывались, что, может быть, и зря.
С 1993 году и до недавнего времени Лебедев фотографией не занимался и не выставлялся в России. Почему?
«Когда я увидел, – объяснил художник, – что в компьютерной программе Photoshop можно двумя «кликами» делать то, что я делал сложными манипуляциями с химическими растворами, то фото художества мне стали как-то неинтересны. Сейчас, когда появились цифровые камеры очень высокого качества, меня это вновь заинтересовало. Кроме того, я купил квартиру в Нью-Хейвене. Делать мне здесь, в Америке, особо нечего, а жить нравится. У меня появилось свободное время, и я его вновь занял фото экспериментами».
На англоязычном сайте художника он назван «фотографом-хулиганом, который идет по тонкой грани, наступая на ее острые выступы».
«Никакого смысла в моих работах нет, – говорит Лебедев, иронически посверкивая взглядом из-под очков. – Какое-то время я даже снимал сломанной камерой. Это служило доказательством, что художественный результат можно получить из чего угодно».
Свой новейший проект Лебедев называет «нарезанной панорамой». Используя дигитальные технологии и форму печати изображений в виде комбинации «заплат» в духе английского художника Дэвида Хокни, он дерзко перемоделирует как объекты реальности, так и человеческие фигуры, в том числе и себя самого. Но это не Photoshop, подчеркивает он, это реальные снимки, выложенные или, если хотите, нашинкованные последовательно, «ломтик» за «ломтиком». Так вид Кремля и собора Василия Блаженного, запечатленный с Васильевского спуска, неожиданно становится похож на мифический Град Китеж, медленно, но верно погружающийся на дно.
По словам Лебедева, его вдохновляют, помимо Хокни, фотографы Йозеф Судек, Август Зандер, Себастьян Сальгадо, Ансель Адамс, Александр Родченко, немецкие экспрессионисты 20-30-х годов, Эль Лисицкий и Энди Уорхол. Но он отрицает прямые влияния, называя эти персоны «маяками», которые помогают ему находить собственный путь.
Выставка русского «фотографа-хулигана» в Джерси-Сити
