В белорусских вузах с начала учебного года протестуют студенты: они поют революционные песни, приходят на занятия в цветах национального флага или просто устраивают молчаливые акции. Но несмотря на то, что этот протест, как и все остальные, исключительно мирный, студентов жестко задерживают: 4-го сентября в здание Минского государственного лингвистического университета ворвался ОМОН и стал жестко задерживать тех, кто участвовал в песенной акции протеста. Студентка третьего курса МГЛУ рассказала «Голосу Америки» о том, что случилось, и о настроениях студентов.
Ксения Туркова: Вы были в университете в день задержаний?
Студентка 3-его курса МГЛУ: Да, обычно эти акции протеста проходят в холле на большой перемене, во время пересменки, когда у первой смены заканчиваются пары, а у второй начинаются. И в это время все приходят поддержать тех, кто проводит акции. Обычно там очень много народу. Кто-то исполняет песни, а кто-то приходит просто посмотреть, поддержать, похлопать. Я была в их числе. Четвертого сентября студенты стояли и пели песни (песню французских повстанцев из мюзикла «Отверженные» — ГА), и, когда они начали доставать флаги, в здание вошли около двадцати человек, причем только некоторые из них были с нашивками ОМОН — все остальные были просто в балаклавах и спортивных костюмах. В этот момент начались жесткие задержания, в основном задерживали юношей.
В это время в холле был кто-то из администрации, некоторые деканы, я не могу сказать, что никто из них не пытался ничего сделать, некоторые пытались что-то говорить, но активного сопротивления происходящему не было. Людей просто отталкивали, девушек, которые пытались прикрыть собой ребят, их просто отталкивали, несколько человек упали. Охранники говорили, что они ничего не могли сделать, что их слишком мало. Задерживали очень жестко: били головой об бетонный пол, об стенды, возили по полу, поднимали вчетвером одного и просто выносили — все это выглядело ужасно.
К.Т.: Администрация это как-то прокомментировала?
У нас за день до этого у нас была встреча с проректором, на которой я тоже присутствовала, и нам заявили, что в стенах здания задержаний не будет, что без ведома администрации никого не будут задерживать. Именно поэтому это стало для всех таким шоком. Нам ведь говорили совершенно обратное!
Само то, что людей задерживают за абсолютно мирную акцию, за то, что они просто поют, — это ненормально.
Мы пытались с самого начала выстроить диалог с администрацией, еще с первого сентября, когда митингующих не пустили внутрь здания, несмотря на то, что они показывали свои студенческие билеты — они были студентами. После этого мы стали всеми силами пытаться связаться с администрацией, выйти на диалог. У нас даже это получилось: мы поговорили с деканом переводческого факультета и с проректором. И проректор нам пообещала, что задержаний не должно быть. Но оказалось все не так. Никто не ожидал, что силовики будут вламываться в здание.
К.Т.: Что произошло с теми, кого задержали?
Через несколько часов наш ректор связалась с МВД, и задержанных отпустили и привезли обратно. После этого у них был разговор с ректором, но что им там говорили — я не знаю.
К.Т.: Когда начались студенческие протесты именно в вузах?
Все началось первого сентября, с началом учебного года. В этот день был первый массовый митинг: люди стояли с плакатами не в самом здании, а возле него. Абсолютно мирно стояли, а после этого собирались идти к Министерству образования. Но как только собрались двигаться — стали подъезжать бусы, начал выходить ОМОН, после чего люди стали отходить и пытаться войти в университет. Но в этот момент двери захлопнули, и никого не впустили. А те, кто внутри, не могли выйти. Декан переводческого факультета и человек, ответственный за воспитательную работу, они стояли в дверях и не позволяли людям войти или выйти.
С тех пор каждый учебный день мы проводим акции протеста хоть как-то. Или поем песню, или просто выходим в холл, или собираемся возле здания — окружающие нас очень поддерживают, машины сигналят. А сегодня даже преподаватели выпустили видео в нашу поддержку, это было очень приятно. Один из преподавателей, кстати, 4 сентября написал заявление об увольнении, потому что он был не согласен с тем, что творится, и он не собирается дальше работать.
К.Т.: Вы сказали о требованиях — какие требования у студентов?
Такие же, как и у всех остальных: остановить насилие, выпустить всех политзаключенных, устроить новые, честные выборы, на которые будут приглашены международные наблюдатели. Что касается студентов МГЛУ, у нас есть свои требования по поводу администрации. Если адекватного ответа на то, что произошло, не будет, мы будем требовать отставки некоторых людей.
К.Т.: Присоединяются ли к протестам студенты других вузов?
Да, конечно. Если появляется какая-то идея, ее максимально пытаются распространить по любым каналам связи, чтобы все знали, что происходит, и как друг друга можно поддержать.
В студенческой среде сейчас единство — я знаю очень мало людей, которые согласны с действующим положением вещей. Большинство тех, кого я знаю, голосовали на одного кандидата (Светлану Тихановскую — ГА), шли с белыми ленточками. Многие участвовали в протестах начиная с 9 августа — и останавливаться не собираются. Люди пытаются показать, что их голос что-то значит, что они имеют право на выбор. Мы — то поколение, у которого не было выбора изначально. Выборы 1994 года были первыми выборами, когда (у белорусов – ГА) было электоральное право, и я считаю, что сейчас у меня электоральное право украли.
Но я настроена оптимистично. Никогда еще я не чувствовала такого единства со всеми окружающими людьми. Я думаю, рано или поздно нам удастся доказать, что наши голоса что-то значат и что нельзя все решать насилием.
К.Т.: Вы очень молоды, вы студентка, у вас вся карьера впереди. Если все-таки ничего не выйдет, вы уедете из страны?
Скорее да, чем нет. Я думала об этом и раньше, если честно. И думаю, я бы уехала, если бы не случилось того, что происходит сейчас. А сейчас я хочу бороться. Это дает мне надежду.
Исправление: «Я впервые голосовала на выборах в 1994 году» исправлено на «Выборы 1994 года были первыми выборами, когда (у белорусов – ГА) было электоральное право».