В четверг в Беслане завершается трехдневная вахта памяти, посвященная погибшим при террористическом захвате школы №1 в 2004 году.
В результате тех трагических событий погибли 333 человека, в том числе 186 детей. Впрочем, данные о числе погибших до сих пор разнятся. В течение трех дней террористы держали более 1,2 тыс. заложников в душном спортзале, без еды и воды.
Через пять лет после Беслана остаются без ответа многие вопросы, связанные с этой трагедией. Как такое могло произойти? Каким образом, и при каких обстоятельствах в школе заранее было спрятано оружие? Сколько на самом деле было террористов и заложников? Какова судьба пропавших без вести?
Лидер общественной организации «Голос Беслана» Элла Кесаева, потерявшая в том чудовищном теракте нескольких родственников, писала в ноябре прошлого года в «Новой газете»: «Очень многие свидетели из числа бывших заложников во время следствия и на судах по бесланскому теракту говорили о том, что среди мертвых террористов они не опознают тех, кто на самом деле участвовал в захвате школы № 1. Поэтому потерпевшие настаивали, чтобы им дали возможность опознать террористов по их прижизненным фотографиям. Несмотря на то, что такие фотографии у следствия были, потерпевшим они для ознакомления предоставлены не были».
На веб-сайте организации даны имена и биографии всех опознанных бесланских террористов: Владимира Ходова, Султана Камурзоева, Адама Пошева, Хизраила Ахмедова, Майрбека Шебиханова, Муссы Цечоева и Бейала Цечоева, Исы Торшхоева, двух братьев Кулаевых – Ханпашы и Нурпашы, террористов Медова и Атаева. Как известно, Нурпаша Кулаев – единственный захваченный живым бесланский террорист.
Все эти лица до совершения теракта привлекались к уголовной ответственности или подвергались аресту.
Однако, как отмечает Элла Кесаева, «у всех бесланских террористов в графе «судимость» почему-то указано: «Не судимый по основаниям п.1 ч.1 ст. 24 УПК РФ».
Далее она пишет: «Это значит, что уголовные дела против этих людей или осознанно не возбуждались, или были прекращены. Под одним и тем же предлогом – «отсутствие события преступления». Таким образом, преступники, которые на самом деле должны были находится в СИЗО или отбывать срок в тюрьме, смогли в августе 2004-го беспрепятственно сформировать вооруженную банду и совершить нападение на бесланскую школу».
«Практика правоохранительных органов на Северном Кавказе такова, что только за подозрение в террористической деятельности человек, попавший в руки следствия, получает огромные сроки. У него нет никаких шансов выйти на свободу, даже если он не виновен. В случае с «бесланскими террористами» этот железный принцип почему-то не сработал», – отмечает Элла Кесаева.
Как такое могло произойти? Кесаева считает, что все вопросы надо адресовать заместителю министра внутренних дел России генералу Михаилу Панькову и бывшему заместителю директора ФСБ генералу Владимиру Анисимову: «И тот, и другой принимали активное участие в контртеррористической операции в Беслане в качестве высокопоставленных «консультантов». И тот, и другой курировали создание агентурной сети на Кавказе. И тот, и другой, несмотря на настойчивые требования потерпевших по бесланскому теракту, не были вызваны в суд для дачи показаний».
Дмитрий Воробьевский, редактор воронежской самиздатской газеты «Крамола», написал в Русскую редакцию «Голоса Америки», что сомневается в достоверности официальной информации: «Почему-то теперь говорят лишь о единственном задержанном в Беслане террористе, хотя в первые после кровавого штурма дни довольно крупные российские, а особенно североосетинские чиновники – в частности, начальник республиканского управления ФСБ Валерий Андреев, пресс-секретарь республиканского МВД Исмель Шаов и пресс-секретарь президента Северной Осетии Лев Дзугаев – многократно повторяли (судя по сообщениям многих СМИ), что в Беслане задержаны и «дают признательные показания» 3 террориста, включая одну женщину. А представители Генпрокуратуры в те же самые дни заявляли, что задержанных в Беслане террористов, мол, вообще нет».
Дмитрий Воробьевский с сожалением отмечает, что российские СМИ стараются по этому поводу не задавать вопросов: «На мой взгляд, лишь воцаряющийся в России всеобщий страх, уже почти подобный страху времен сталинского террора, является главной причиной такого журналистского молчания. Страх этот как бы бежит впереди нового массового террора, прокладывая ему путь».
Анализируя ситуацию, которая сложилась на Северном Кавказе в последние годы, Элла Асоян – руководитель проекта Freedom House «Американский комитет за мир на Кавказе» сказала «Голосу Америки»: «Для достижения долгосрочных результатов в борьбе с терроризмом российскому правительству необходимо в корне пересмотреть действующую на данный момент политику в отношение Северного Кавказа. Причин для терроризма на Северном Кавказе много, поэтому решение этой проблемы должно подразумевать комплексный подход.
Во-первых, необходимо чтобы силовые структуры, как федерального, так и регионального уровня, проводили контртеррористические операции строго в рамках закона, интегрируя в стратегию борьбы с терроризмом тактику «завоевания умов и сердец» местного населения, а также чтобы правоохранительные органы проходили соответствующую подготовку для борьбы с терроризмом, руководствуясь и отвечая исключительно перед законами Российской Федерации. Грубейшие правонарушения, включая такие как похищения, пытки, внесудебные казни снова стали учащаться в рамках борьбы с терроризмом на Северном Кавказе, предоставляя тем самым вооруженному подполью плодотворную почву для вербовки молодых людей в ряды боевиков.
Рост насилия в регионе отчасти спровоцирован экономической ситуацией, способствующей увеличению дистанции между элитой и остальным населением. Именно борьба за лучшую жизнь на Северном Кавказе, как ни странно, является главным лозунгом вооруженного подполья. Местное вооруженное подполье предлагает, путем введения Шариата, решить такие проблемы как острая нехватка работы, непотизм и, фактически, отсутствие карьерных перспектив, особенно для молодежи. Поэтому одним из эффективных методов борьбы с терроризмом на Северном Кавказе должна быть жесткая борьба с коррупцией».
Между тем члены комитета «Матери Беслана», недовольные результатами судебных разбирательств по уголовным делам о теракте в школе и ходом следствия, которое они считают необъективным, подали три жалобы в Европейский суд по правам человека. Как сообщила в среду «Интерфаксу» руководитель комитета Сусанна Дудиева, начало рассмотрения дел ожидается в 2010 году.
А в этом году первое сентября не стал первым учебным днем в школах Беслана и Правобережного района Северной Осетии. В связи с пятой годовщиной теракта и проведением поминальных мероприятий учебный год там начнется 5 сентября.
