Вопрос о своем открытии Америки может показаться мелочью для таких людей, как Христофор Колумб или Америго Веспуччи, которые «заглянули» на новый континент «на пару недель».
Но для меня это вопрос серьезный, потому что я путешествую в Америку с 1979 года. Я там и работал, и преподавал. И внук мой в Америке родился. Поэтому мое «открытие» – это цепь приключений.
Когда я первый раз прилетел в Америку, то поразился, насколько все вокруг доброжелательны. Все здоровались со мной: в доме, где я жил, в гостинице, где я остановился, даже на улице. Потом, конечно, ты замечаешь, что не все улыбаются, более того, многие могут нахамить. Но, когда ты приезжаешь в Нью-Йорк и в первый раз идешь по Манхеттену, то ощущение, что ты идешь среди родственников. Они все разного цвета, темперамента, но кажется, что ты их всех знаешь, и они знают тебя.
Я очень люблю гулять по самой, наверное, туристической улице Нью-Йорка – 42-й и по Таймс-Скверу. Когда я там гуляю, то ощущаю себя просто туристом, не более. Я люблю наблюдать эту миллионную толпу, которая не стала меньше даже после 11 сентября. Я наблюдаю за молодыми людьми, которые одеты, мягко говоря, экзотически: какой-то ковбой в белых джинсах поет, какие-то люди в черных штанах орут, японцы с кинокамерами шныряют. А посередине двое полицейских на лошадях. Лошадей можно погладить, а с полицейскими сфотографироваться; и такое впечатление, что у этих полицейских нет другой работы.
Когда я в московском метро, то у меня ощущение, что меня каждый хочет толкнуть. В Нью-Йорке, конечно, метро страшноватое, староватое и грязноватое, но агрессии не заметно. Конечно, везде все бывает. Но это только исключения, подтверждающие правило.
Интересно, что когда смотришь американские боевики, то бесконечно слышишь брань, а очередные грабители устраивают бойню на каждом углу. На самом деле, кино и жизнь, как говорят в Одессе, – это две большие разницы, и ничего подобного лично я не видел. Возможно, это потому, что бывал я, в основном, в глубинке, где нравы еще более диетические.
Например, я ставил детский спектакль в детском театре в Далласе, это было в конце 80-х. Открытием было то, что это копия театра российского, плюс улыбки. По поводу этих улыбок мне многие говорили, что они фальшивы, что это ритуал, что верить им нельзя. Всем этим скептикам я отвечал и отвечаю, как врач-психиатр по первой профессии: серотонин – гормон счастья – вырабатывается одинаково и у тех, кто улыбается искренне, и у тех, кто растягивает улыбку исключительно для фотоаппарата. Но гораздо лучше, если тебе все говорят с улыбкой. Даже такие фразы, как «Положите руки на баранку и не двигайтесь!» или «Вы арестованы!» Улыбка – это протокол, ритуал и традиция. Хотя, возможно, улыбаться совсем не хочется.
Вот у меня в Америке живет дочь, она юрист, у нее муж, там родился мой внук. И меня поражает, что в доме, где они живут, все друг с другом здороваются и все улыбаются. А когда они выгуливают свою собачку, то все прямо «плывут» от счастья: «Ой, какой у вас внучек, ой, какая собачка!» Конечно же, собачка обычная, да и внук пока тоже. Но вот люди вокруг особенные.
Все проблемы, все страдания, все ужасы отойдут в сторону, а все лучшие мечты сбудутся, если люди начнут улыбаться. Если люди обучаются улыбаться, то, как ни странно, возникает гражданское общество. Ибо умение улыбаться – это индикатор того, что ты понимаешь железное правило: твоя свобода заканчивается там, где ты налезаешь на свободу другого.
Эта улыбчивость окружающих приводила меня, особенно в начале моего пребывания в Америке, к несказанному удивлению.
Дело в том, что я до этого свои спектакли ставил в Баку, где стоишь посреди зала и орешь электрику: «Артур, прибавь зеленого на тридцать процентов! Артур, тра-та-та. Прибавь зеленого, говорю! Артур, тра-та-та-та-та-та-та-та, ты оглох?!». То есть, если не заорешь: «Где меч Ланселота, тра-та-та-та-та!», то его, этот меч, не принесут никогда.
В Америке в зале сидел интеллигентнейший художник по свету и тихо говорил в рацию: «Пожалуйста, переведите свет из положения «пять» в положение «шесть». А вместо «тра-та-та», он говорил: «Знаете, давайте попробуем еще раз». Я от этого падал в обморок…
Там у меня был один помощник, лет тридцати пяти. Он был аккомпаниатором, мы с ним репетировали до появления настоящего оркестра. Однажды он играл, и я закричал: «Пожалуйста, Дэвид, играйте чуть быстрее!» Он чуть не заплакал, встал и сказал: «Как вы смеете со мной так разговаривать?!» И три для после этого не выходил на работу. Это может показаться невероятным, но это правда.
Но, самое смешное про Америку познается только в сравнении.
Дело было во времена, когда в СССР только появились видеомагнитофоны, и мой друг, известнейший азербайджанский писатель Максуд Ибрагимбеков пригласил меня посмотреть какой-то голливудский боевик. Мы поставили кассету, Максуд тут же заснул, а я включился в действие. А там героя фильма привели в самую страшную тюрьму, и два огромных охранника с дубинами и похожий на обезьяну начальник этой тюрьмы объясняют ему, что он пожалеет, что родился, что он будет плакать и звать маму. Далее, они раздевают героя, но вместо того, чтобы убить, швыряют в какую-то комнату, где ему на голову начинает что-то литься. Я думал, что это какая-то кислота, но это оказалась обычная вода. Там же был шампунь, два вида геля и свежее мохнатое полотенце. Далее ему выдают белые носочки, белые кеды, джинсы, которые у нас и близко не продавали, маечку «ти-шёрт» и джинсовую курточку на подкладке.
Я за такой комплект отдал бы «Жигули»! Потом эти две обезьяны кричат ему: «А теперь иди жрать!», и мы понимаем, что это последний прием пищи в жизни нашего героя. Он входит в столовую, которая, клянусь, лучше столовой бывшего ЦК КПСС – мне довелось там бывать. Он берет поднос, ему дают на выбор пять закусок, мясо или рыбу, с одним из четырех гарниров, а в конце яблоко, апельсин или банан. Дальше какой-то плохой зек отнимает у него банан и начинается драка, но это уже не важно.
Важно, что человеку говорят, что ему конец, что он будет звать маму, и посылают кушать банан. А потом, наверное, чтобы его уморить, его заставляют играть в волейбол, баскетбол, бейсбол и качаться на тренажерах.
Вот, наверное, почему Америку не любят отдельные граждане, а также некоторые страны – потому что у них в тюрьмах столовая с бананами.
Юлий Гусман: «Вот почему Америку не любят отдельные граждане, а также некоторые страны – потому что у них в тюрьмах столовая с бананами»
Матвей Ганапольский знакомит читателей рубрики с первыми впечатлениями от Америки известных российских политиков, деятелей культуры и искусства, общественных деятелей, которые когда-то впервые пересекли границу США и открыли для себя новую страну. Новые материалы в рубрике "Матвей Ганапольский: Открывая Америку" каждую неделю по пятницам