Первая философская книга о первом годе войны. Так анонсирована издателями новая книга философа Михаила Эпштейна «Русский антимир. Политика на грани апокалипсиса». Доходы от продажи книги автор решил передать в фонд украинским беженцам.
«Эта поразительная книга не только объясняет метафизику политической чумы, природу «антимира» и цивилизационной катастрофы, в которую Россия может втянуть человечество, - характеризует книгу писатель Михаил Шишкин. - Это акт сопротивления. Эта книга дает надежду русской речи, возвращает достоинство русскому слову».
Михаил Наумович Эпштейн - философ, культуролог, литературовед, эссеист, профессор теории культуры и русской литературы университета Эмори (Атланта, США). Живет в Атланте. Основатель и руководитель Центра гуманитарных инноваций в Даремском университете (Великобритания, 2012-2015гг). Основные темы исследований: методология гуманитарных наук, философия культуры и языка, поэтика русской литературы, постмодернизм, проективная лингвистика, философские и религиозные движения в России ХХ-ХХI вв. Автор 42 книг и более 1000 статей и эссе, работы переведены на 26 языкoв. Автор сетевых проектов «ИнтеЛнет», «Книга книг», «Дар слова. Проективный словарь русского языка» и др. Лауреат премий Андрея Белого (СПб., 1991), «Liberty» (Нью-Йорк, 2000) и др.
Корреспондент Русской службы «Голоса Америки» выбрал из книги «Русский антимир» отдельные фрагменты и, отталкиваясь от них, сформулировал вопросы, на которые профессор Эпштейн любезно согласился ответить.
«Русский антимир»: книга задумана и написана в самый темный и страшный год в истории России
Олег Сулькин: Не кажется ли вам, что по меньшей мере еще два конкретных года в истории России – 1917-й и 1937-й - могут потягаться за бесславный титул «самого темного и страшного». Как вы обосновываете свое суждение?
Михаил Эпштейн: Трудно сравнивать разные оттенки мрака. Но если считать абсолютным мраком "конец света", то 2022 г., конечно, сильнее к нему приблизил, чем социалистическая революция или сталинские репрессии. Нельзя забывать, что на чаше весов теперь лежит не судьба социализма в отдельно взятой стране, а судьба всего мира, которому эта страна бросила вызов и противостоит силой ядерного оружия.
«Русский антимир»: никакие свершения русской культуры, никакая любовь к ней не могут смыть той каиновой печати, которая отныне на ней поставлена.
О.С.: Очевидно, что уничтожающий вердикт относится ко всей русской культуре прошлого и настоящего, а не только к той, которая создается после 24 февраля 2022 года? Есть множество людей, в том числе и в демократическом, антипутинском лагере, которые защищают от умаления и культурные ценности прошлого, и право художников творить в темные времена, а публике – им рукоплескать. Показательно, что Институт дизайна Купер-Юнион в Нью-Йорке после колебаний и поспешной отмены решил-таки проводить выставку советского арт-авангарда 20-х годов. Показательно, что дирекция Каннского кинофестиваля, в прошлом году не аккредитовав официальную делегацию России, тем не менее показала в официальной программе фильм опального российского режиссера Кирилла Серебренникова. Вы упоминаете в книге тезис Ленина о двух культурах, сосуществующих в буржуазном обществе. Может быть, имеет смысл в новых условиях воскресить эту теорию?
М.Э.: Это не мой вердикт: культура сама выносит себе приговор, когда вдохновляемый ею или вдохновляющий ее народ совершает преступление против "братского" народа, против человечности и человечества. Речь не о том, читать или не читать, выставлять или не выставлять тех или иных писателей и художников и т. д. И не о том, какие из них хорошие, а какие плохие. Речь о том, что культура, носящая имя данного народа, неотрывна от его истории и судьбы. Если человек принадлежит к русской культуре (не обязательно по крови, но по языку, воспитанию, духовной среде), ему трудно не почувствовать боль и стыд за то, что язык сказок и песен, впитанный им с детства, становится языком ненависти, преступления, насилия, кровопролития. Вспомним евангельскую мудрость: "по плодам их узнаете их". Если на дереве русской культуры выросли такие плоды, как Буча, Мариуполь, ОПГ, захватившая страну и, при поддержке большой части народа, грозящая гибелью всему человечеству, то встает вопрос о качестве дерева, о его корнях.
То коммунисты захватили страну, то фашисты. Что же это за страна, которая позволяет так себя захватывать? А потом под руководством своих вождей начинает захватывать другие страны? Немецкая культура до сих не может вполне отмыться от клейма, поставленного на ней нацизмом и гитлеризмом всего за 12 лет. А коммунистическое клеймо стояло на русской культуре 70 лет, и она, не успев и даже не попытавшись как следует его отмыть, тут же запятнала себя фашизмом и путинизмом. Разве это не приговор?
«Русский антимир»: «В этой книге современные политические события связаны с метафизическими темами, с архетипами русской культуры — и из них закономерно вытекают. Необходимо понять, как из того «добра и света», в котором нас воспитывала «самая гуманная в мире» литература, могло произойти преступление по имени Россия — величайшая катастрофа и угроза существованию человечества... Прошлое не дано раз и навсегда. Если тот самый народ, от имени которого творили Пушкин и Толстой, поддерживает воровскую клику, которая его обирает и ведет на гибель, попутно грозя гибелью всему человечеству, то ценность этого народа на весах истории и морали резко понижается. Его вклад в духовную жизнь человечества меняется соразмерно с тем, как потомки, пользуясь наследием предков, приумножают его или проматывают. И вот оказывается, что Россия, населенная в основном «рашистами» и «зедистами», не слишком заслуживает интереса и уважения в глазах мирового сообщества. Да, здесь были великие люди, но теперь понятно, что они говорили не от народа, и никакой глубинной мудрости, опыта, исторической субстанции за ними нет».
О.С.: Не кажется ли вам, что апологетика воспитательного эффекта литературы несколько вульгаризирует связь между бытием («современные политические события») и сознанием («архетипы русской культуры»? Вы утверждаете, что «прошлое не дано раз и навсегда». Так мы и до Оруэлла дойдем, до переписывания истории в зависимости от потребностей текущей власти. Неужели у нас нет ни одного шанса оставить историческое прошлое в покое? И разве Данте, Вермеер и Бетховен, да и Пушкин с Толстым нуждаются в новейших социополитических трактовках, которые призваны «актуализировать» их художественную и идейную ценность?
М.Э.: Конечно, нуждаются в новых трактовках. Каждый век привносит новое в толкование классики. Прошлое и настоящее взаимодействуют в культуре, иначе она мертва. Война, развязанная нацистами, побудила по-новому осмыслить немецкий миф о Фаусте, как в романе Т. Манна "Доктор Фаустус" (1943–1946). Это не переписывание, а переосмысление истории, поскольку настоящее бросает свет (или тень) на прошлое. Один из самых значительных послевоенных немецких художников — Ансельм Кифер (родился в 1945). На одном из его полотен "Пути к мировой мудрости. Битва Германна" — портреты Канта, Фихте, Гете, Шиллера, Клейста, Вагнера на фоне битвы Германна, который героизировался в нацистской Германии. И они, эти великие, тоже прямо или косвенно причастны к трагедии "сверхнарода", разрешившего себе "кровь по совести".
Полагаю, что родившимся в 2022 г. в России всей их жизни и всего 21 века не хватит на то, чтобы разобраться, что произошло с их страной в год их рождения и почему она вступила на этот гибельный путь. Для этого им придется начать с Византии, с Киевской Руси, с Орды…
«Русский антимир»: Нужна внутренняя, духовная люстрация, которая может затронуть многое из того, что нами любимо, даже у Пушкина, Гоголя, Достоевского, Тютчева, Блока, Маяковского, в их «скифских», кичливых, воинственных мотивах.
О.С.: Если я правильно вас понимаю, вы считали бы правильной тотальную ревизию русского культурного наследия. Как вы себе представляете такую «духовную люстрацию»? Кому будет поручено анализировать и переоценивать культурное наследие классиков? И в чем конкретно будет заключаться ревизия? В купюрах, отказе в публикациях, в изъятии из школьных м институтских программ? А главный вопрос: не откроем ли мы таким образом новый ящик Пандоры? Ведь если осудить «скифские мотивы» у Блока, то почему не осудить антисемитские мотивы у Гоголя и Достоевского? Почему одних прощать, а других люстрировать?
М.Э.: А кто сказал, что не надо осуждать антисемитские мотивы у Гоголя и Достоевского? Суть не в том, чтобы отменить русскую классику, а в том, чтобы отменить свое раболепное, подобострастное отношение к ней. Не стоять навытяжку перед маршалом Пушкиным или генералом Достоевским. Русская культура вырвалась из средневековья очень поздно, только в 18 в., и в значительной мере еще проникнута церковно-монастырской назидательностью, проповедничеством, учительством, притязает на "святость", как народ — на "богоносность". От этого культа надо отказаться, как и от культа вождей. Все это разные формы идолопоклонства. Не надо воспринимать писателей как учителей жизни, а литературу — как священное писание.
Что касается "тотальной ревизии" культурного наследия и "кому это будет поручено?" — такая постановка вопроса предполагает тоталитарно-бюрократический ответ. "Провести ревизию"? — конечно же, силами "специальной комиссии", поручить ей "разработку новых стандартов", назначить "ответственных исполнителей"… Кто поручал Томасу Манну пересматривать немецкое культурное наследие в "Докторе Фаустусе", а Ансельму Киферу — в его картинах, где преобладает черная и пепельная тональность (даже в подсолнухах), а некоторые сделаны целиком из свинца? Вероятно, сама культура и поручила — в приступе отчаяния и в надежде на возрождение.
«Русский антимир»: Хочется верить, что рассказ Чехова («Человек в футляре») имеет предсказательную силу. Вспомним, что Коваленко преподавал в гимназии историю и географию. В конце концов, и сейчас вопрос, уже в наибольшем историко-географическом масштабе, стоит так: удастся ли Беликову запугать Коваленко, чтобы ничего у него «не вышло»? Или младший товарищ в конце концов спустит старшего по исторической лестнице со всем его грохочущим футлярно-гробовым скарбом?
О.С.: Вы сами же даете ответ на этот вопрос в другом месте книги. «Россия, - отмечаете вы, - апокалиптический авангард человечества (каково выражение!), чтобы она осуществила миссию самосожжения». И здесь делается по-настоящему тревожно и страшно. Потому что это, по Пастернаку, не читка, а полная гибель всерьез. Правда, как всегда, от отчаяния спасает ирония, и спасибо вам за нее. Это когда вы, например, ставите Сталина в ряд последних больших теоретиков советского марксизма и языкознания — и в ряд первых практиков позднесоветского концептуализма вместе с такими блестящими шутниками, как Илья Кабаков, Комар и Меламид, Д.А.Пригов. Юмор в сатирическом регистре обладает уничтожающей силой, не зря Гитлер так люто возненавидел Чаплина за фильм «Великий диктатор». И в конце вам, как философу и провидцу, вопрос вопросов: когда?
М.Э.: В книге есть глава: "Язык сильнее государства. Когда завершится правление Путина?" Мой прогноз, опубликованный еще в августе 2020 г. в "Новой газете", — в 2023, максимум в 2024. Я не политолог и не астролог, мой прогноз основан на других факторах, а подробности можно найти в этой книге.
Форум