Аркадий Островский: «О мощи Америки: когда ты лично непосредственно сталкиваешься с ее силой, то ты думаешь – какое счастье, что это демократическое государство»

Первый раз я попал в Америку, если мне не изменяет память, в 1990-м году по совершенно удивительной причине – это был обмен студентов актерского факультета Школы-студии МХАТ, которым руководил Олег Павлович Табаков.

Цель поездки студентов состояла в том, что они должны были обучиться искусству мюзикла. И обучаться они должны были во Флориде, в городе Сарасота.

Сам перелет мне не очень запомнился, но запомнилась и деталь – в руках у студентов, которые летели в августовское лето, были военные шерстяные шинели, которые там, в Сарасоте, нужно было на что-то обменять. Это при той жаре!..

Вспоминаю прилет в Нью-Йорк. Там я открыл для себя феномен Америки, состоящий в том, что эта страна максимально совпадает с ее образом. Вот как ты представлял себе Нью-Йорк по фильмам – с желтыми такси и небоскребами, точно это же ты видишь наяву.

То есть, в этом смысле Америка тебя не обманывает, чего например нельзя сказать об Англии, которая в жизни совсем не похожа на свои открытки.

Мы проснулись утром во Флориде, было семь часов утра. В номере со мной спал мой брат, который был с нами в поездке и которого я стал немедленно будить.

Я кричал ему в ухо: «Вставай, что ты спишь?! Мы в Америке! Пошли по ней гулять! Идем ее смотреть!»

Мы вышли из маленькой дорожной гостиницы, как потом выяснилось – мотеля, и оказались на пятиполосной дороге.

Было очень жарко, мы пошли вперед, но пейзаж не менялся.

Не было того, к чему мы привыкли и чего ждали – не было центра города!

Для европейского сознания отсутствие центра города было неприемлимым – это тогда нас поразило и сейчас поражает.

Вот почему я очень люблю Нью-Йорк, очень хорошо отношусь к Вашингтону, в основном из-за его музеев, а еще мне очень нравится Сан-Франциско – то есть, те города, которые строились по европейскому принципу.

Америка – страна, которая вызывает у меня громадное уважение. Хотя, я бы не сказал что я испытываю к ней чувство любви. Опять же, сравнивая с Англией, у меня в Лондоне было ощущение дежавю, мне сразу стало казаться, что я тут уже был.

Драматург Том Стоппард сказал однажды об Англии, куда он приехал в пятилетнем возрасте из Чехословакии, что она, Англия, как пальто, которое он померил и выяснилось, что в нем не только тепло, но и удобно.

Америку, как пальто, мне одевать совсем не хотелось. Это очень хорошо выглядит, очень хорошо сделано, вызывает всяческое уважение. Но это не мое пальто.

Хотя, последний раз, когда я был в поездке с госсекретарем Хилари Клинтон по странам Восточной Европы, то я летел на самолете, который назывался, по-моему, «Борт № 2» ВВС США. Там журналисты сидят в задней части самолета вместе с охраной.

Когда эти десантники выходят из самолета в любой стране, то они садятся в джипы, открывают окна и все время держат наготове оружие. И появляется ощущение, что на время своего присутствия они берут страну под контроль. То есть, ты свидетель невероятной мощи государства, невероятной силы государственной машины, которая работает как часы.

Европейское сознание это поражает.

Но, вернусь к тому самому первому историческому визиту в США.

Я ведь тогда в спектакле не играл – я был переводчиком, хотя и студентом театроведческого факультета ГИТИСА им. Луначарского. Учился у замечательного преподавателя Инны Натановны Соловьевой, а мой брат работал в «Табакерке» и они искали переводчиков – бесплатных, естественно.

Я с ними поехал переводить, что дало возможность наблюдать за интересными моментами великой русской театральной мистификации.

Дело в том, что для американской принимающей стороны визит «Табакерки» – был равносилен тому, что приехал сам Станиславский.

У известного историка театра и ректора Школы-студии МХАТ Анатолия Смелянского есть смешной рассказ о том, как у него в Америке пропал чемодан. А людям, которые его встречали в аэропорту объяснили, что «это Михаил Чехов, это Станиславский!..» И человек из авиакомпании, узнав, что потерян чемодан, закричал: «Это Станиславский! Нужно ему немедленно помочь с брюками!!!»

Поэтому, перед приехавшей группой было невероятное поклонение, что, конечно, студенты 1-2 курсов оценить так и не смогли – ощущение величия того театра, которого они представляли, у них не было.

Я не знаю, чему они там, в Америке, научились, но уровень русского мюзикла лучше не стал...

Что действительно меня неприятно поразило и даже привело в бешенство – это «ресторанный» театр. Это означает, что люди приходят поесть не перед спектаклем и не после него, а именно во время оного.

И меня, как человека, который вырос совсем в другой традиции, это невероятно разозлило.

Но потом, по прошествии времени, я стал заниматься экономикой и политикой; и тут я нашел с Америкой гораздо больше точек соприкосновения, ибо приезжая, например, в Вашингтон ты понимаешь, что именно тут решаются самые важные вещи.

И еще одна мысль о мощи Америки.

Когда ты лично непосредственно сталкиваешься с ее силой, то ты думаешь – какое счастье, что это демократическое государство.

Действительно, как бы страшно было жить в этом мире, если бы она не была демократической страной, которой является.

Представить себе такую же мощь, но которая не подчиняется законам, было бы крайне страшно.

Конечно, Америка не безгрешна, но демократия – это сдерживающая система.

Ибо когда демократии нет в слабой стране – это плохо для этой страны, но не так фатально для остальных, если только в тебя не пульнут атомной бомбой.

Но отсутствие демократии в такой сильной стране, как Америка - это было бы катастрофой.