В последние дни в Дагестане был совершен ряд терактов. В свою очередь, Следственный комитет при прокуратуре России сообщил, что в пригороде Махачкалы были уничтожены двое подозреваемых в причастности к этим нападениям.
Как сообщается, среди убитых правоохранительными органами – амир (полевой командир) одной из групп боевиков. Эту информацию подтвердили сайты северокавказских исламистов.
Вспышка насилия в Дагестане не стала неожиданностью, поскольку в последние годы в этой республике отмечался рост напряженности – числа терактов и убийств. Роберт Вэйр, профессор Университет Южного Иллинойса в Эдвардсдвилле (Southern Illinois University Edwardsville), автор нескольких книг о Кавказе, отмечает: «Террористические атаки в Дагестане имеют причиной социо-экономические проблемы и политическое недовольство населения, во многом обусловленные коррупцией и возвышением нового, эксклюзивного и грубого элитарного класса. Президент Дагестана Муху Алиев, который изначально пользовался заметной поддержкой, проявил себя как слабый и неэффективный лидер. Он просто-напросто представляет центральную (то есть, базирующуюся в Москве) бюрократию. Бюрократия в Дагестане склонна работать только на себя, игнорируя нужды населения. Она подавляет недовольство и мирную оппозицию, иногда прибегая к насилию».
Андрей Цыганков, профессор политологии Университета Сан-Франциско, считает, что проблемы Северного Кавказа обусловлены более широким набором причин: «У нестабильности в регионе – три основные группы причин. Две из них находятся за пределами региона и связаны с общей дестабилизацией Евразии после «холодной войны». Во-первых, речь идет о росте активности джихадистов не только на Кавказе, но и во всем мире. Новый лидер «Кавказского эмирата» Саид Бурятский продолжает деятельность погибшего в 2006 году Шамиля Басаева, воевавшего, как известно, не за независимость Чечни, а за Халифат».
О возможной связи событий в Дагестане и Афганистане говорит и Джастин Берк, управляющий редактор портала EurasiaNet (специализируется на публикации аналитической информации о ситуации в Средней Азии, на Кавказе, России и Ближнем Востоке): «В последние дни в Афганистане были убиты несколько десятков вооруженных инсургентов, как сообщалось, некоторые из них были выходцами с Северного Кавказа. То есть мы видим явную связь между этими очагами напряженности. Ранее Талибан и Аль-Кайда неоднократно демонстрировали, что лучшая оборона – это нападение. Судя по всему, поддерживая или воодушевляя операции за пределами Афганистана, они пытаются облегчить для себя ситуацию внутри этой страны».
По мнению Андрея Цыганкова ряд проблем Дагестана возможно решить лишь в Москве: «Нестабильность Кавказа исторически являлась результатом слабости самого российского государства. Едва восстановив основы управляемости в основной части России и отодвинув угрозу общекавказской войны, Кремль пока не нашел способов долгосрочной стабилизации региона. Сказывается не только влияние экономического кризиса, но и отсутствие специальной стратегии восстановления региона в целом. Кроме того, сам Кавказ недостаточно интегрирован в российскую экономическую и политическую систему. Обострившаяся борьба кланов и крайне неблагоприятная социально-экономическая ситуация требуют активных действий центральных властей. Дело не в том, что Кремль делает ставку на кланы – не учитывать клановые реалии было бы еще более опасно – а в том, что он не в состоянии обеспечить порядок и контролировать наиболее опасных представителей кланов».
Джастин Берк считает, что в борьбе с инсургентами Россия всегда делала ставку на грубую силу. Однако, по его мнению, такая политика не оправдывает себя: «Иногда такие методы дают хорошие результаты, однако они не способны разрешит проблему. Чтобы решить проблему Северного Кавказа Кремлю необходимо приложить усилия для того, чтобы улучшить положение в сфере прав человека и экономического развития».
Андрей Цыганков высказывает схожее мнение: «Быстрых и эффективных решений ожидать не приходится, поскольку и само восстановление России – процесс постепенный. Нужна программа восстановления региона. Нужны новые федеральные инвестиции и более активный диалог с оппозиционными кланами. Нужна и более активная популяризация опыта Ингушетии, в которой ситуация начала меняться к лучшему».
