Показанный недавно в Нью-Йорке грузинский фильм «Кукурузный остров» (Corn Island) прибыл сюда уже увенчанный множеством наград международных киносмотров. Картина режиссера Георги Овашвили, снятая в сотрудничестве с Германией и Францией, показывалась в Линкольн-центре в гостевой секции ежегодной программы румынского кино Making Waves.
Пожилой крестьянин и его внучка-подросток выращивают кукурузу на островке посреди реки Ингури, разделяющей Грузию и Абхазию. Идет война, и ее сплохи доносятся и до островка. В драматической ситуации старику предстоит сделать решающий выбор...
Режиссер фильма «Кукурузный остров» Георги Овашвили ответил на вопросы корреспондента Русской службы «Голоса Америки».
Олег Сулькин: Авторов сценария значится трое, включая и вас. Как вы работали над ним? Делали ли существенные поправки?
Георги Овашвили: Мой друг и соавтор сценария, замечательный грузинский писатель Нугзар Шатаидзе умер во время работы над сценарием. Я прервал работу примерно на год, но я понимал, что закончить этот проект – мой долг. Затем я продолжил работу с голландским драматургом Ролофом Яном Миннебоо. Конечно, сценарий много раз менялся, у нас было несколько версий, и даже окончательная версия претерпела некоторые изменения уже в ходе съемок. Но это нормально, я всегда так работаю.
О.С.: Где вы снимали фильм?
Г.О.: Я долго искал подходящую натуру. Как вы помните, история в фильме разворачивается на острове посреди реки Ингури, которая протекает через зону конфликта. Близость к фактической границе сделала невозможными съемки на Ингури. Мы решили построить искусственный остров в Ткибульском водохранилище, в западной части Грузии.
О.С.: Такой «наносной» остров существовал в реальности? Если да, то он действительно был размыт и унесен штормом так, как показано в фильме?
Г.О.: Это долгая история. Да, такой остров существовал, мы сами его построили. С технической точки зрения это было очень сложно. Мы привлекли специалистов из-за рубежа, но ничего не получалось. Нам удалось найти грузинского парня, который построил идеальный остров за пять недель. Не буду вдаваться в подробности, но в результате мы получили остров в форме миндальной косточки. Создатель острова был убежден в его прочности и устойчивости, но мы не могли отделаться от подозрений, что он может уйти под воду в любое время. Наступали на поверхность с осторожностью и передвигались с опаской. И как выяснилось, совершенно зря. Остров великолепно выдержал испытания, мы снимали на нем два натурных периода, весной и осенью. Более того, он и сейчас существует, и непохоже, что что-либо может его смыть и уничтожить.
Что же касается финальной сцены, когда буря уничтожает остров, то мы снимали ее на другом маленьком острове, который тоже был нами специально сооружен. Вот он-то был размыт и почти ушел под воду именно так, как показано в фильме.
О.С.: Я хотел бы уточнить, почему главный герой решает посадить кукурузу именно на острове. Ему не разрешают выращивать кукурузу обычным образом на земле? Или это опасно из-за военных действий?
Г.О.: Ни то, ни другое. Причина в том, что грунт таких наносных островов, возникающих в период весеннего половодья на реке Ингури и состоящих из гальки, песка, веток, деревьев, ила, разных обломков чрезвычайно плодороден и дает отменные урожаи.
О.С.: Почему вы не сообщаете подробностей о вашем главном герое и его внучке?
Г.О.: Потому что это не главная линия фильма. Чтобы донести до зрителя то, что я хотел сказать, эти подробности вовсе не нужны.
О.С.: Возникает впечатление, что главный герой, этот молчаливый старик, не берет ничью сторону в конфликте между грузинами, с одной стороны, и абхазами и русскими, с другой. Он соблюдает нейтралитет, когда прячет раненного грузинского воина. Насколько такое ненасильственное, пацифистское мышление распространено в Грузии в наше время?
Г.О.: К сожалению, не распространено. Грузины, так же как и другая сторона конфликта, ищут самооправдания и обвиняют противную сторону. Люди не осознают, что вовсе не нужно искать виновных в развязывании войны. Это все политика. Каждый должен пытаться решить эти проблемы на индивидуальном уровне. Я – за великодушие.
О.С.: Ваш фильм перекликается с недавним фильмом «Мандарины» режиссера Зазы Урушадзе – в том, как вы сталкиваете понятия «свой» и «чужой», как вы помещаете вашего героя «над схваткой». Это совпадение?
Г.О.: Нет, это не совпадение, это задача искусства в целом, и это общая боль для всех грузин. 90-е годы в Грузии – самый болезненный период нашей недавней истории, когда общество самым ужасным образом раскололось на два лагеря. Эта тема для нас далеко не исчерпана.
О.С.: Символизмом, немногословием, строгой визуальной эстетикой ваш фильм близок японской и корейском кинотрадиции. Интересно, кто входит в число ваших любимых режиссеров?
Г.О.: Есть несколько режиссеров из разных стран мира, которые повлияли на мой подход к режиссуре. Среди них – Тарковский, Бергман, Куросава. Я бы сказал, что в моих фильмах их влияние ощутимо. Что касается немногословия в диалогах – кино это визуальное искусство, и я прибегаю к диалогам только в крайних случаях.
О.С.: Как вы можете охарактеризовать реакцию на фильм в вашей стране и за рубежом?
Г.О.: «Кукурузный остров» начал свою фестивальную жизнь в июле 2014 года в Карловых Варах, где получил Гран-при – Хрустальный глобус. После этого он был показан на более чем 70 международных кинофестивалях в разных странах и получил более 30 призов, включая премии публики в Афинах, Котбусе, Араве, Торуни, Эсоне, Монпелье, Триесте. Я считаю награды от аудитории самыми важными. Когда ты стоишь на сцене и зал стоя аплодирует, ты понимаешь, что людям твой фильм действительно понравился.
В Грузии ряд политиков прореагировали крайне отрицательно, обвинив меня в излишней наготе несовершеннолетней актрисы. Это было забавно. Фильм в это время шел на экранах Грузии, и подобные комментарии подстегнули продажу билетов. Посещаемость выросла, и мы получили по большей части положительные отзывы аудитории.
О.С.: Что вы ощутили, когда узнали, что ваш фильм попал в шортлист номинантов на премию «Оскар».
Г.О.: Честно говоря, я этого не ожидал. Для меня это стало полной неожиданностью.
О.С.: Некоторые кинокритики заговорили о рождении «новой волны» грузинского кино, включая в нее ваши фильмы, фильмы Левана Когуашвили, Зазы Урушадзе, Наны Еквтимишвили, Гелы Баблуани и других режиссеров. Вы думаете, правомочно говорить о «новой волне» как явлении?
Г.О.: Конечно. Грузия – страна большой культуры, и у нас долгая история кинопроизводства. Наше искусство, культура всегда способствовали тому, что голос Грузии был слышен в мире. Но после 90-х все пришло в упадок. Сегодня мы стараемся оживить грузинское кино. Это трудно, препятствий хоть отбавляй. Профессия кинематографиста трудна сама по себе, и, в особенности, в нашей стране.
