Из-за недостатка прозрачности в китайской политике аналитики долгое время пытаются понять причины, стоящие за внешнеполитическими решениями китайского руководства. Одной из таких попыток стала публикация отчета Стокгольмского международного института по исследованию проблем мира (SIPRI) «Новые игроки на внешнеполитической арене Китая». В нем отмечается, что, с ростом международного влияния Китая, опирающегося на экономическую мощь страны, все большее количество игроков стремятся повлиять на решения высшего руководства страны. В их числе высокопоставленные государственные чиновники и военные офицеры, интеллектуалы, исследователи, бизнесмены и СМИ.
Линда Джейкобсон, глава китайского направления в институте SIPRI и один из авторов отчета, заявила: «Нельзя больше считать лица, ответственные за принятие внешнеполитических решений в Китае, единой силой. Всем, ищущим китайского сотрудничества, следует учесть потенциальную заинтересованность со стороны различных групп. Кроме того, крайне важно учитывать скрытые националистские тенденции и их возможный сдерживающий эффект для руководства страны…».
Отчет был подготовлен на основании 71 интервью. 19 респондентов представляли должностных лиц Коммунистической партии Китая, остальные были представителями Народно-освободительной армии Китая и государственных компаний, исследователями, журналистам, блоггерами и аналитиками-китаистами.
Выступая недавно с презентацией отчета в Вашингтоне, Джейкобсон отметила, что многие респонденты считают Министерство иностранных дел Китая не очень влиятельным игроком. По словам исследователя, в последнее время все большее влияние на внешнюю политику Пекина оказывают государственные органы с международными экономическими связями и структуры Коммунистической партии Китая. Помимо них Джейкобсон выделила исследователей, медийные лица и пользователей интернета.
Эксперт также отмечает присутствие других игроков - крупных предприятий, которые не обязательно стремятся повлиять на внешнюю политику, но, в конечном итоге, делают это, что зачастую осложняет китайскую дипломатию. В погоне за коммерческой выгодой такие предприятия непреднамеренно вмешивают представителей внешнеполитических ведомств в вопросы соблюдения прав человека или энергобезопасности. «Как ни странно, из всех выявленных в отчете института SIPRI периферийных групп, именно подобные предприятия порой сильнее остальных влияют на внешнюю политику, как это недавно наблюдалось в Центральной Азии, Иране и Судане», – отметила Джейкобсон.
Она подчеркивает, что растет и влияние китайской Народно-освободительной армии и Министерства государственной безопасности: «Некоторые респонденты SIPRI заявили, что Пекинская олимпиада и прошлогодние мятежи в Синьцзяне привели к увеличению финансирования и престижа Министерства государственной безопасности. Таким образом, это ведомство стало влиятельным внутренним игроком, чье влияние затрагивает и внешнеполитическую сферу».
По словам Джейкобсон, китайские военные также все больше вовлекаются в общественные дебаты. Они посещают гражданские конференции, приглашают китайских и иностранных гражданских исследователей на свои собственные конференции и участвуют в теледебатах о внешней политике. «Народно-освободительная армия уже не стесняется демонстрировать свое могущество, как видно из ряда эпизодов, включая противоспутниковые испытания 2007 года, – отмечает Джейкобсон. – При том, что китайские власти хорошо осознают отрицательное влияние подобных действий на отношения с США и своими соседями».
Дэвид Финкельштейн, глава китайского направления в вашингтонском Центре морского анализа считает, что рост влияния китайских военных на внешнюю политику страны обусловлен повышением потребности страны в безопасности. «Операции Народно-освободительной армии все чаще влияют как на политику безопасности, так и на внешнюю политику», – отметил эксперт. Финкельштейн также подчеркнул, что за последнее десятилетие деятельность китайской армии за пределами страны существенно увеличилась – от участия в миротворческих операциях ООН и совместных учений с иностранными силами, до оказания гуманитарной помощи.
