Почему нацизм пришел именно в Германию? Какие были предпосылки? Связаноли это с тяжелым положением в стране после Первой мировой?
Великая депрессия, охватившая мир в 1930- 1932 годы, затронула не только Германию. В Германии было 6 миллионов безработных: это была очень высокий процент населения. Государства всеобщего благосостояния, с развитой социальной системой, в том виде, в каком мы его знаем сегодня, не существовало. Немцы голосовали за национал-социалистов с одной стороны, за коммунистов с другой и против демократов - то есть большинство выбирало недемократические силы.
Посмотрим на практически такую же экономическую ситуацию во Франции: французы тоже частично голосовали за коммунистов, частично за радикалов, но не отдавали им большинство голосов. Та же ситуация была с экономикой Великобритании - и мы видим, что там очень небольшая доля избирателей голосовала за фашистов.
В Соединенных Штатах - масштабный экономический кризис, отсутствие помощи от государства, высокий уровень безработицы, много лишений. Множество людей голодают. Однако фашистского движения не было вообще, оно отсутствовало в том виде, как у нас в Европе.
Таким образом, мы должны задать себе вопрос: почему в Германии наблюдался столь высокий уровень энтузиазма в отношении авторитарных, антисемитских, а иногда даже диктаторских систем управления, несмотря на то, что условия жизни у всех этих людей одинаковы. У 60-ти миллионов немцев точно такие же проблемы, как у 50-ти миллионов французов, 50-ти миллионов англичан и 125 миллионов американцев. Почему они реагировали по-разному?
И затем мы должны взглянуть на то, что мы называем традицией авторитарного государства в немецкой политической культуре, на стремление искать решения в вертикали власти. Эта вера была очень сильна. Существовала большая традиция полагаться на государство, на короля, на власти или кого-то еще, чтобы он позаботился о тебе, а не пытаться найти личное решение.
А в Соединенных Штатах всё наоборот. Существует представление, что государство не несет ответственности за человека, что человек должен самостоятельно заботиться о своем счастье в жизни и о хлебе насущном: он должен сам организовать свою жизнь. Это очень важно, ведь традиция – это то, на что опирается большинство.
В Германии традиция привела к появлению авторитарного режима, а в других странах - парламентского, демократического, направленного на индивидуума. В кризисных ситуациях определяется в каком направлении качнется маятник. Готовы ли люди, так сказать, передать свои возможности действия лидеру, или они говорят: «Мы, личности, должны объединиться и вместе справиться, найти общее решение». И если это не сработает, они должны изучить проблему снова, а затем найти другое решение.
Именно поэтому мы не можете понять национал-социализм, просто оглядываясь на 1933 год. Мы должны взглянуть на многие десятилетия или даже века, в течение которых немецкое общество ожидало решений власти вместо того, чтобы искать решение в себе.
Как получилось, что добропорядочные «бюргеры» приняли идеи, которые не могли не вызвать и них недоверия в начале: о превосходстве арийцев, о необходимости решения «еврейского вопроса»?
Это был постепенный процесс. Уже в январе 1933 года начинают устраивать праздничные мероприятия. Шествия с факелами и тому подобное. В то же время уже имеют место регулярные акты открытого насилия в отношении всех политических оппонентов. То есть не только в отношении евреев, но и в отношении, например, демократов. В отношении коммунистов, социал-демократов, либералов, а тоже представителей церкви и других. Это означает, что уже существует массовое насилие, и при этом власть строя, национал-социалистического строя пронизывает все сферы общества. Это было начало установления повсеместного насилия. На то, чтобы процесс был доведен до конца, потребовалось мало времени, несколько месяцев, всего около полутора лет. В то же время в апреле 1933 начинается настоящее бойкотирование евреев, это проверка, они хотят увидеть, как на такое отреагирует общественность. И мы можем видеть в апреле 1933 года, что немцы вовсе не в восторге от того, что происходит, и что национал-социалисты еще не имеют доступа ко всему населению, так, как им бы этого хотелось. И тогда шаг за шагом начинается то, что мы в науке называем кумулятивной радикализацией. Это, так сказать, прогрессирующая политика радикализма, которая постепенно все более усиливается. Каждый месяц какая-то новая травля, принимается какая-то новая, якобы необходимая, мера. Это означает, что жизненные возможности групп людей постепенно ограничиваются, вводятся наказания, запрещается ранее совершенно нормальное поведение. Евреям вдруг запрещается сидеть на скамейках в парках или останавливаться в отелях в определенных местах. В 1935 году были приняты Нюрнбергские законы, согласно которым евреям и неевреям больше не разрешалось вступать в брак, евреи больше не могут быть наняты для помощи в ведении домашнего хозяйства, евреев вытесняют из экономики. Ну а потом – Хрустальная ночь: серия погромов в ноябре 1938 года.
Вот вы немец и видите новое правительство, на дворе 30 января 1933 года. Вы знаете, что есть гитлеровская «Майн кампф», есть эти идеологические принципы. Но сначала вы думаете, ну да, но новое правительство позаботится об нашем экономическом возрождении. Оно попытается снизить безработицу. И все эти идеологические аспекты не будут играть такой уж большой роли. Все будет решаться прагматично, так сказать. А потом, оказывается, нет – национал-социалисты не шутят, они всерьез. Это идеологизированная партия, они на самом деле хотят построить государство на расовой идеологии. Однако делается все шаг за шагом, шаг за шагом, на протяжении многих-многих лет, и в этом постепенном процессе наблюдателю очень трудно понять, а где тот рубеж, на котором это все закончится? То же самое касается даже самих евреев. Многие немецкие евреи почувствовали тревогу после того, как были приняты Нюрнбергские законы, но подумали, ладно, теперь они сделали, что хотели. Теперь нам все понятно, теперь мы можем жить дальше спокойно. Нас дискриминируют, но мы останемся в Германии и с нами ничего не случится. Ничего другого национал-социалисты больше не предпримут. Это было заблуждением. Все продолжается и становится все более радикальным.
Если смотреть из года в год, то политика натисков становится на шаг радикальнее в зависимости от новых возможностей. В мирное время или во время войны. И чем больше возможностей открывалось национал-социалистам, тем радикальнее они эти возможности использовали.
Почему немцы занимались доносительством?
Ну, с одной стороны, существовало твердое убеждение, что гестапо и полиция буквально повсюду и они знают абсолютно все. И да, сегодня в нашем распоряжении отчеты Третьего Рейха, то есть отчеты, например, штурмовиков на местах. Они и правда писали отчеты о настроениях в народе, сегодня они тоже опубликованы. Вы можете сами прочитать, о чем они там сообщают. С другой стороны, нам известно, что число гестаповцеев на местах было вовсе не так уж велико, по крайней мере там, где сохранилась отчетность. То есть, как Вы и сказали, во многом наблюдение осуществляли сами граждане. Люди, соседи смотрели по сторонам, посматривали, что делают другие.
В любом случае все это сыграло свою роль в том, что ни сопротивления, ни каких-то противоречащих официальной точек зрения не существовало.
Люди были так напуганы, что думали, если донесу не я, это сделает кто-то другой. Я окажусь причастным и со мной что-то сделают. Хотя это абсолютно не соотвествовало действительности!
Какую роль в становлении нацизма играла пропаганда?
Пропаганда занимает центральное место. Чтобы объяснить почему, приведу несколько цифр. В последний раз выборы в Третьем Рейхе прошли в марте 1933 года, и они уже не были полностью свободными и честными. Однако даже на этих выборах НСДАП набрала чуть меньше 44% голосов, то есть не большинство. Стало понятно, что имеется еще около 56% германского электората, который, по меньшей мере, не поддерживает национал-социализм. И, конечно же была поставлена задача - повлиять на них, заполучить их в свои ряды. А пропаганда? - Это лучший способ добиться этого. Кстати, другой способ — заманить немцев во всевозможные партийные организации, НСДАП раскинула их сети по всей стране. Появились всевозможные структуры, и все немцы оказались каким-то образом связаны с партией. Например, аффилированное с НСДАП массовое спортивное движение.
Или Гитлерюгенд. Молодежь — это очень важный аспект. Гитлер и национал-социалисты были убеждены, что немногие из тех, кому в 1933 году было 50, 60 или 70 лет, станут будущим национал-социализма. Также не было уверенности в том, позволят ли они вообще когда-либо склонить себя на сторону национал-социалистов. А вот те, кому в 1933 году было 20, 15 лет и меньше - это другое дело! Нацисты были убеждены, что именно молодежь надо воспитывать так, чтобы она была готова к борьбе рас. Пропаганда и политика в области образования тут играли главную роль.
Люди ярче всего воспринимают картинку. Многие люди в тот момент, когда видели, например, пропагандистский фильм «Вечный жид», где, говоря о евреях, показывали крыс, способны были произвести хоть какой-то логический анализ увиденного, их слишком потрясали крысы. Цели пропаганды достигались про помощи самых разнообразных картинок.
Правда ли, что многие немцы не знали о злодеяниях гитлеровского режима?
Большая часть населения знала, что происходит. Потому что большинство пытались жить своей обычной жизнью в период между 1933 и 1945 годами. Конечно, ты живешь и видишь, что происходит вокруг.
Внезапно исчезают ваши соседи, более того, их пришли и забрали. Еврей, торговавший скотом в вашей деревне больше не имеет права на работу; вашего еврея-врача или еврея-адвоката больше нет. И домов, где они жили, тоже нет - там живут другие люди. Это все было, и происходило даже в самых маленьких провинциальных городках, еще до войны.
А потом 18 миллионов немецких мужчин стали солдатами. И они находились не в одном каком-то месте, они были разбросаны по всей Европе. Все эти миллионы солдат, конечно же, тоже видели множество преступлений и стали их частью. Только в военных действиях в Советском Союзе были задействованы миллионы немцев. А вне фронта, в тылу с июня 1941 года действовали расстрельные команды - тысячи людей, которые систематически убивали. Вермахт обеспечивал их грузовиками и прочим, им полагалось обеспечение. Конечно, это видели многие тысячи солдат. И они рассказывали о том, что видели. Приезжали домой в отпуск. И дома тоже видели, что соседей-евреев уже нет. Конечно же через общение, коммуникацию многие миллионы немцев знали, что происходит: что евреев преследуют, что преследуют другие группы людей - синти и рома, инвалидов - вспомните о массовой эвтаназии.
А после 1945 года, после поражения, людям было глубоко стыдно за то, что они принимали во всем этом участие и за то, чему они стали свидетелями. Большинство испытывало стыд. Хотя некоторые все еще думали, что все было правильно. А многие пытались найти для себя лазейку, говоря: «я ничего не мог знать, я всего лишь маленький человек».
И вы можете представить - 50 миллионов человек, которые занимаются самообманом, самовнушением, это подавляющее большинство населения. В какой-то момент они начинают сами верить в то, что говорят себе просто потому, что сами себя в этом убедили. Конечно, это не имеет ничего общего с исторической действительностью, но это их способ снова прийти к согласию с самими собой после 1945 года.
Этот феномен 1950-х мы называем «коммуникативным молчанием». То есть, если вы были, скажем, почтальоном в 1950-е годы, или клерком в налоговой инспекции, или рабочим на заводе, или учителем в школе, и в повседневной жизни встречали коллег или соседей, то вы конечно знали, что они делали до 1945 года. Кто-то из них был солдатом, а кто-то и тогда занимался налогами. И также знали, какую роль играли вы, в том числе и в нацистском аппарате. Люди не говорили друг с другом об этом, потому что не хотели касаться этой темы. У них была установка: мы не хотим говорить о том, что мы делали в прошлом, давайте лучше поговорим о том, что мы хотим сделать сейчас и в будущем - у нас же есть желание построить будущее.
Это был способ вытеснения, а также, если хотите, самообмана, в котором жило большинство в 1950-е годы. Все изменилось только в 1960-х и 1970-х годах, когда вопросы начало задавать следующее поколение, то есть те, кто родился в 1940 году и достиг совершеннолетия в начале 1960-х годов. Они начали спрашивать у родителей: а чем вы на самом деле занимались в 1945 году? Вы были солдатами, где вы работали? Чем вы занимались в НСДАП? И так далее... Так начался процесс общения, коммуникации, во многом очень болезненный. И, во многих смыслах, этот процесс продолжается по сей день.
Немцы после Второй мировой войны: путь от отрицания до принятия.
Сразу после войны в Германии начались важные процессы. Немцы поняли, что они окончательно и бесповоротно потерпели поражение. Это было первой важной точкой отсчета. После 1918 года многие думали, что война проиграна из-за измены, по внутриполитическим причинам, речь шла о так называемой легенде “об ударе ножом в спину”.
В 1945 же году было предельно ясно: немцы действительно потерпели поражение, проиграли войну. Их города разрушены, страна оккупирована войсками союзников. Погибли многие миллионы людей, в том числе и немцев. И жителям Германии предстоит жить с этим поражением.
Но тут многие нашли для себя лазейку. Они сказали себе: “Посмотрите, сколько всего тут было разрушено за последние два года, наши дома разрушены, нам нечего есть, зима нынче холодная. То есть, на самом деле, мы и есть жертвы”. И это, по сути, было бегством в некую альтернативную действительность, это был самообман, из которого немцам предстояло медленно выходить.
Вторая точка отсчета: Нюрнбергские процессы, в ходе которых судили, а также приговаривали к тюремным сроками и высшей мере наказания крупных военных преступников. Потом была целая череда инициированных извне других судебных процессов - над врачами, дипломатами, бизнесменами, где тюремные сроки и другие наказания получило большое количество людей. Некоторые из этих людей вышли по амнистии довольно скоро, уже в начале 1950-х годов после того, как была основана ФРГ. Считалось, что ресурсы ФРГ необходимы в связи с началом Холодной войны, для противодействия угрозе, исходящей от Советского Союза.
Важнейшим фактором стала война в Корее. Возникла новая угроза, и нужно было выбирать, что делать: воспользоваться военным потенциалом Западной Германии против угрозы, исходящей от СССР, или по-прежнему держать ФРГ под строгим контролем, рискуя, что промышленный потенциал Германии будет ниже и число обученных немецких солдат будет недостаточным. Вот почему с 1950-х годов ФРГ почувствовала огромные послабления со стороны союзников, а немецкое общество во многом снова ощутило свободу.
Само же германское общество очень нерешительно продвигалось вперед в том, что касается саморефлексии. 1950-е годы были временем молчания. И только в конце 1950-х уже в самой Германии начались судебный процессы. Важнейшим моментом 1950-х годов является процесс над Ульмской эйнзатцгруппой, на котором перед судом предстали те, кто, среди многих других, нес ответственность за массовые убийства. Важнейшую роль сыграл процесс Эйхмана, он был проведен в Израиле, но также оказал большое влияние на распространение информации о нацизме в Германии. Многие, очень многие немцы тогда узнали, как были организованы массовые убийства в Третьем Рейхе, какую роль сыграл Эйхман, а также многие другие.
Затем, с 1963 до 1965 года шли процессы по делу Освенцима, которые каждый день освещали в немецких газетах, в важных ежедневных изданиях, таких как «Франкфуртер Альгемайне». Впервые в открытом доступе оказались протоколы, люди могли ознакомиться с тем, как была построена вся эта система. В 1970-х годах состоялся процесс над надзирателями Майданека, а в 1980-х был инициирован поиск военных преступников. Немцы уже давно не думали, что во всем был виноват Гитлер и еще несколько близких к нему функционеров - нет, люди задавали вопросы: кто были эти люди в айнзатцгруппах? Их были сотни, если не тысячи? как их звали? Откуда каждый из них был родом? Что стало с ними после 1945 года? А сейчас что с ними? И так этот процесс разворачивался шаг за шагом, шаг за шагом.
Еще одним важным момент: в 1979 году по германскому телевидению показали минисериал «Холокост». «Третий канал» западногерманского телевидения купил этот сериал неохотно, им казалось, что вряд ли его будут смотреть - какой-то голливудский сериал об истории. Но телесериал купили и показали, и резонанс был огромным. Можно сказать, что в немецком обществе он произвёл эффект разорвавшейся бомбы, огромный всплеск эмоций! Десятки тысяч писем в редакцию, десятки тысяч телефонных звонков, массовая общественная дискуссия. Многие из тех, кто уже давно думал об истории, не мог не думать о нацизме, тогда, в 1979 году, благодаря этому фильму о Холокосте, впервые смогли установить непосредственную эмоциональную связь с тем временем.
Все это имело огромный эффект и привело к большому количеству региональных и местных инициатив. С конца 1970-х и до середины 1980-х годов их появилось множество, историю начали изучать изнутри. В немецких деревнях и городках люди задавались вопросом: как все это было здесь? что происходило здесь? что у нас тут было с 1933 по 1945 год? кто были кем? была ли здесь синагога? где у нас еврейское кладбище? когда люди стали уезжать? когда что было уничтожено? что произошло после 1945 года? где евреи, которые здесь жили, сегодня? Что случилось с виновными?
По всей Германии появились сотни таких инициатив, которые касались именно повседневной, бытовой истории жизни при национал-социализме. И это, конечно же, вызвало массовый рост интереса у широкой публики. А потом этот тренд затронул и науку, тут мы уже говорим о 1990-х. Да, теперь мы знаем, что происходило во многих, многих местах, где были сожжены синагоги, откуда были изгнаны евреи, где евреев убивали. Как тогда на это реагировали люди, которые там жили? И наука начала поиск источников. Ученые начали искать: а вдруг сохранились дневники, письма? Как об этом обо всем писали люди тогда? Использовались источники, которые раньше во внимание не принимали. И люди узнали, что существуют сотни тысяч писем и тысячи дневников людей, которые вели их во времена Третьего рейха, - их до сих пор не замечали.
Тут снова нужно подчеркнуть, что немцы испытывали абсолютно другие чувства в первые несколько лет после 1945 года. И даже по сей день вы все еще найдете людей, которые говорят, мол, ну почему мы все еще обсуждаем эти старые истории? Ведь это все в далеком прошлом? Однако сегодня, по крайней мере, в бывшей Западной Германии, я бы сказал, есть серьезная аналитическая база, пул исследований. Этот долгий процесс, длившийся с 1940 по 1990 год, а затем и до сегодняшнего дня, сделал для большинства немцев очевидным тот факт, что относиться к своей собственной истории самокритичным образом не только важно, но необходимо. По разным причинам!
С одной стороны, многие, большинство в Германии поняли, что авторитарное государство, ориентация на лидера — это не решение социальных проблем, не решение экономических проблем, это не решение политических проблем. И чем сложнее становится мир, тем в меньшей степени это может быть решением. Сложность мира, особенно во второй половине 20 века и сейчас, в 21 веке, настолько велика, что управлять этой системой не под силу одному человеку или даже небольшой группе людей.
Нет, необходимо большое количество разных людей, которые могут строить свою жизнь свободно, с уверенностью в своих правах и возможностью саморазвития, открытых к миру. Чтобы это оставалось очевидным, необходимо четко осознавать, каковы альтернативы, и что произойдет, если лично у вас альтернатив не будет, потому, что вы поверили в лидера, поверили, что есть некий всеобщий спаситель или что-то в этом роде. Именно самокритичная переоценка истории Германии и дискуссия, происходившая в Германии на протяжении многих десятилетий, способствовала тому, что большинство немцев глубоко уверены: нельзя полагаться на лидера, нужно полагаться на себя. Вы должны организовать честный, справедливый и прозрачный государственный порядок, в котором вы как часть механизма также несете некую ответственность. Нельзя перекладывать на кого-то свою ответственность, нести социальную, политическую и экономическую ответственность за всю систему необходимо. И это осознание важно — к нему шли несколько десятилетий. Сегодня это переносится от социальных дебатов к экономике, технологиям и науке. То есть, если вы сегодня приходите в крупную промышленную компанию, или в университет, или в любую другую крупную организацию, людей поощряют не соглашаться, обсуждать, привносить свой творческий потенциал.
Так вы создаете прогресс своими руками, и общество в целом имеет гораздо более творческий и направленный на людей вектор развития. Именно поэтому я бы также сказал, что общества, которые мы называем “западными”, в конечном счете более гибкие, устойчивые и продуктивные, чем общества, которые организуются только иерархически или авторитарно - сверху, так сказать. Однако - это процессы, которые занимают многие годы, а иногда и десятилетия. И не известно, когда к таким самокритичным размышлениям придет Россия и придет ли вообще. Но я твёрдо уверен, что для этого ей сначала потребуется серьезное поражение, подобное тому, которое постигло немцев в 1945 году.
Форум