Фракция КПРФ в Государственной Думе РФ внесла на рассмотрение законопроект о регулировании торговых наценок на продукты питания. Данный документ также предусматривает регулирование доли импортной продукции в ассортименте магазинов розничной торговли.
По мнению российских экспертов, инициатива коммунистов призвана вернуть государственное регулирование цен на сельхозпродукцию, то есть является первым шагом на пути к возвращению командно-административной системы вначале в экономике, а затем и в других сферах общественной жизни.
В действительности это может означать отказ от рыночной экономики с переходом к так называемому «мобилизационному проекту». О возможности подобного варианта развития событий заявил 14 августа в Ялте лидер КПРФ Геннадий Зюганов. По его словам, настало время задуматься о новом экономическом курсе для России, поскольку либеральная модель стране не подходит.
По просьбе Русской службы «Голоса Америки» российские экономические эксперты поделились своими соображениями относительно преимуществ и недостатков либеральной и мобилизационной моделей экономики.
«К мобилизации прибегали все»
Глава Института глобализации и социальных движений (ИГСО) Борис Кагарлицкий считает данную дилемму искусственной. Последовательный сторонник левых идей, Кагарлицкий убежден, что либеральная экономика не дает возможности для быстрого и динамичного развития России. При этом, эксперт высказывает парадоксальную идею о том, что либеральная экономика по своей сути весьма консервативна и выгодна лишь тем, кто в данный момент времени оказался хозяином положения. «Либеральная модель обеспечивает статус-кво в течение довольно продолжительного времени, пока не наступит кризис», – подчеркивает эксперт.
Мобилизационную модель экономики Кагарлицкий также не считает панацеей, поскольку этот вариант развития пригоден только для экстремальных ситуаций. К ним директор ИГСО относит войну, а также энергичное проникновение государства в устоявшийся международный рынок труда. Именно интенсивная мобилизация позволила государствам Юго-Восточной Азии выйти в число экономических лидеров, потеснив, в том числе, и Россию.
В настоящее же время, с точки зрения Кагарлицкого, России не годятся ни мобилизационная, ни либеральная модель экономики. Подходит же, по мнению эксперта, «экономика с сильным общественным сектором и сильным влиянием государства, включающая в себя как рыночные, так и плановые элементы. То есть, модель, во всех отношениях сбалансированная».
Вместе с тем, Борис Кагарлицкий не исключает перехода российской экономики к мобилизационной модели в случае углубления глобального кризиса. «Но в этом случае мы будем не одиноки, потому что к мобилизации придется переходить всем, как это было в 20 веке в случае и с США, и с Великобританией, не говоря уж о Германии. С одной стороны, эта экономическая политика позволила покончить с Великой депрессией, но с другой – привела ко Второй мировой войне», - напоминает директор Института глобализации и социальных движений.
«Для технологического прорыва нужны нормальные мозги»
Научный руководитель факультета Прикладной политологии Государственного университета — Высшая школа экономики (ВШЭ) Марк Урнов также считает выбор между двумя предложенными экономическими моделями искусственным. Но другим причинам. «В 21 веке мы говорим об экономике знаний, экономике инноваций. А для этого нужно максимально использовать возможности человеческого интеллекта, инициативы и умения. В этих условиях говорить об использовании всего этого в рамках мобилизационного проекта, это – как бы помягче выразиться – чушь собачья», – убежден Марк Урнов.
Мобилизационная модель экономики существовала в СССР. Однако, в годы войны, столкнувшись с «военной машиной Третьего Рейха», эта модель показала свою неэффективность, и победа далась Советскому Союзу ценой больших потерь, в первую очередь – человеческих. «Войну мы выиграли благодаря огромной территории, поскольку было куда отступать. Но в первую очередь – благодаря героизму солдат. Но в мирное время обеспечивать технологический прорыв, обеспечивать модернизацию, затянув потуже пояса, не получится», – считает Урнов.
Против мобилизационной модели экономики, считает Урнов, выступает и демографический фактор. «И так по прогнозам к середине века россиян будет где-то порядка 120 миллионов человек. А по смертности от того же туберкулеза мы в 17 раз превышаем показатели западных стран. И добавьте ещё “утечку мозгов”. И кто будет осуществлять мобилизацию? Те, кто стучит себя кулаком в грудь и кричит: “Мы – самые крутые, мы все сделаем”? Так, для технологического прорыва мозги нужны нормальные, а не, извините, куриные!», – восклицает научный руководитель факультета Прикладной политологии ВШЭ.
И заключает: «Либеральная модель – единственная, которая позволяет каждому человеку в достаточной степени себя реализовывать. В ее условиях человек чувствует себя свободным и от ненужных начальственных указаний, и от коррупционного давления. Государственное присутствие нужно в плане определения приоритетов развития, без этого сегодня не обойтись. Поэтому уместно говорить о смешанном варианте экономики. Но государство должно устанавливать с бизнесом партнерские отношения, а не обворовывать его».
«Когда-нибудь повезет и России»
Директор Института стратегического анализа компании ФБК Игорь Николаев с сожалением отмечает, что в последнее время в России слово «либерализм» стало ругательным. «Это – несправедливо», – считает Николаев, и поясняет, что именно либеральная модель экономики обеспечила стране в начале «нулевых» наибольший темп роста ВВП.
«Среднегодовые темпы роста ВВП в 7-8% в год, которые были в те годы, – это большой показатель. Недаром, Россия тогда вошла в БРИК, то есть, в группу быстро развивающихся стран. Это сейчас мы непонятно почему там находимся, потому что болтаемся около ноля по темпам экономического развития», – отмечает собеседник «Голоса Америки».
Игорь Николаев соглашается, что в истории России были периоды, когда быстрый рост экономики обеспечивался за счет мобилизации всех ресурсов. Но при этом напоминает: «В годы коллективизации и индустриализации, действительно, были относительно высокие темпы экономического развития. Но встает вопрос: “какой ценой они доставались”? Ведь и Гулаг свою лепту внес в то, чтобы страна развивалась в 30-е годы», - подчеркивает эксперт.
В целом же Игорь Николаев убежден, что либеральная экономика России подходит ничуть не меньше, чем другим странам. Но отмечает, что с реализацией либеральной модели на практике в стране имеются большие проблемы. «Но я уверен, что когда-нибудь все-таки повезет», – надеется эксперт.
Между тем, мобилизационная модель, на осуществлении которой настаивают российские государственники, возможна лишь на основе командно-административного метода руководства экономикой. Именно такой метод преобладал в годы советской власти, и он привел к существенному технологическому отставанию тогдашнего Советского Союза от стран Запада.
Возможен ли в перспективе переход России от топливно-сырьевой модели развития к экономике высоких технологий? Игорь Николаев заметил, что для осуществления этого перехода власть должна осознать, что инновации появляются лишь при наличии высокого уровня конкуренции, которую, опять-таки, обеспечивает либеральная модель. Николаев отмечает, что в этих условиях «предприятия просто вынуждены внедрять инновации, чтобы сделать продукцию либо дешевле по себестоимости, либо придать ей лучшие потребительские качества на более высоком научно-техническом уровне».
В России, по мнению директора Института стратегического анализа компании ФБК, пока отсутствует понимание преимуществ конкурентной экономики. «У нас пока считают, что достаточно просто Сколково “замутить”, или что-нибудь подобное, у появится инновационная модель. Да ничего подобного! И последние годы об этом свидетельствуют со всей очевидностью», – считает Игорь Николаев.
