Насильственные исчезновения людей, предполагаемые внесудебные казни, незаконные задержания, пытки и иное жестокое обращение, а также полная невозможность добиться правовой защиты и восстановления своих прав являются типичными для Северного Кавказа явлениями. К такому выводу пришли эксперты международной правозащитной организации «Международная амнистия», недавно вернувшиеся из поездки по Дагестану, Ингушетии, Чечне и трем другим республикам Северного Кавказа.
«В последние годы ситуация на Северном Кавказе почти не попадает в поле зрения как российской, так и международной общественности, однако в регионе по-прежнему бесконтрольно и безнаказанно грубо нарушаются права человека. Настала пора приложить реальные усилия, чтобы восстановить правопорядок и прекратить нарушения прав человека, совершаемые сотрудниками правоохранительных органов, которых ничто не сдерживает. Именно от этого зависит обеспечение безопасности региона в долгосрочной перспективе», – заявил директор программы «Международной амнистии» по Европе и Центральной Азии Джон Дальхузен.
Ингушетия как индикатор
Правозащитники представили многостраничный доклад «Замкнутый круг несправедливости» о нарушениях прав человека в Ингушетии. Эксперты «Международной амнистии» выбрали этот регион не из-за масштаба происходящих там нарушений, а по той причине, что системные проблемы, которые наблюдаются в Ингушетии, типичны для всего Северного Кавказа.
Безнаказанность за нарушения прав человека, совершающихся на Северном Кавказе, стала обычным явлением, практически одной из характеристик правоохранительной системы, говорится в докладе.
«Безнаказанность является фундаментальной предпосылкой и краеугольным камнем, на котором выстроена вся система правоохранительной деятельности на Северном Кавказе, и не наблюдается политической воли со стороны Москвы на то, чтобы этой безнаказанности положить конец», – пишут авторы документа.
Нарушения прав человека
В докладе эксперты подробно описывают основные нарушения прав человека в Ингушетии, а также приводят живые примеры – истории и комментарии пострадавших и их родственников.
«Люди на Северном Кавказе исчезают довольно часто», – пишут эксперты. В большинстве случаев причины насильственного исчезновения людей остаются неизвестными, а в некоторых – могут не иметь отношения к спецоперациям и деятельности незаконных вооруженных формирований.
«Секретность, свойственная спецоперациям, ведущим к насильственным исчезновениям, безусловно, способствует отрицанию ответственности. Этому же способствует и тот факт, что люди пропадают по разным причинам. Власти зачастую объясняют исчезновение людей в тех случаях, в которых подозреваются их представители, например, тем, что человек ушел “в лес” и присоединился к незаконному вооруженному формированию, что действительно случается», – отмечают правозащитники.
«Ситуация, несомненно, улучшилась после того, как российские власти завершили войну в Чечне. Однако регион остается глубоко нестабильным, незаконные вооруженные формирования продолжают свою деятельность. Серьезные нарушения прав человека стали повседневным явлением для республик Северного Кавказа», – пояснил Джон Дальхузен.
По подсчетам «Международной амнистии», которая ссылается на данные ингушской правозащитной организации «Машр», за период с 2002 по 2011 год жертвами насильственных исчезновений стали более 200 человек.
Житель Ингушетии Зелимхан Читигов является один из тех, кому удалось выжить после похищения. По его словам, в апреле 2010 года около 30 человек в масках похитили его. Несмотря на угрозы, Читигов отказался сознаваться в террористической деятельности, после чего его начали пытать – наносили увечья, проводили через тело электрический ток. Его пытали в Центре по борьбе с экстремизмом, расположенном в Назрани. На суде Читигов потерял сознания и был доставлен в больницу. Пролежав 2 месяца в больнице, он был отпущен под подписку о невыезде.
Крайне сложный для фиксации тип нарушений прав человека на Северном Кавказе – это внесудебные казни. Эксперты «Международной амнистии» называют их незаконными и преднамеренными убийствами по заказу властей или при их явном или молчаливом согласии.
«Исполнителями казней могут выступать представители военных либо правоохранительных ведомств, члены особых подразделений, созданных вне установленных рамок подчинения таким ведомствам, или же гражданские лица, действующие совместно с правительственными силами либо при их поддержке», – пишут эксперты.
Завеса секретности вокруг спецопераций в Ингушетии осложняет процесс документальной фиксации внесудебных казней – силовики, как правило, скрывают свои лица и свою ведомственную принадлежность в ходе заданий, а свидетели преступлений опасаются за свою безопасность.
Сообщения о пытках и иных формах жестокого обращения с людьми в Ингушетии и на Северном Кавказе поступают правозащитникам регулярно. При этом применение пыток тесно связано с так называемым тайным содержанием людей под стражей.
«Задержанный находится под стражей в таком месте, которое официально для этого не предназначено, и при этом скрывается не только его местонахождение, но и сам факт задержания человека, – говорится в докладе. – Тайное задержание на сколь-либо значительный срок равнозначно насильственному исчезновению».
Авторы доклада также указывают, что правоохранительные органы Ингушетии и других республик Северного Кавказа применяют в отношении задержанных методы изоляции с внешним миром, отказывают в медицинской и адвокатской помощи. Во многих случаях нарушения прав человека остаются нерасследованными, и лица, причастные к ним, не наказываются.
Рекомендации правозащитников
Российские власти, по мнению экспертов «Международной амнистии», должны признать нарушения прав человека, совершенные сотрудниками правоохранительных органов в ходе спецопераций на Северном Кавказе. Кроме того, власти должны пересмотреть законодательство и практику касательно режима секретности и сокрытия ведомственной принадлежности и личностей силовиков, которые принимают участие в спецоперациях.
Эксперты считают, что все правоохранители, по роду службы занимающиеся проведением арестов и обысков, обязаны носить значки с личными номерами или иные знаки различия для последующего установления их личности.
«Международная амнистия» рекомендует властям разработать политику «нулевой терпимости» к подобным нарушениям, а также принять меры по защите свидетелей, заявителей и экспертов по делам о нарушениях прав человека со стороны правоохранительных органов. Сотрудничество с международными правозащитными организациями и выполнение постановлений Европейского суда по правам человека по делам о Северном Кавказе помогут стабилизировать обстановку в регионе.
Международное сообщество также должно принимать участие в делах Северного Кавказа, наблюдая за положением с правами человека в Ингушетии и в регионе в целом, подчеркивают правозащитники.
Мнения экспертов
Член Общественной палаты Ольга Костина, которой прочили место главы Совета при президенте по правам человека и гражданскому обществу, считает, что доклады, поступающие из-за рубежа, а в особенности от «Международной амнистии», являются политизированными.
«На Северном Кавказе работает целый ряд общественных организаций, у которых самые разные выводы. Кто-то утверждает, что есть нарушения и довольно значительные. Некоторые осуществляют поиск пропавших без вести, сотрудничая таким образом с силовиками», – сказала Костина Русской службе «Голоса Америки».
Однако власти, по ее мнению, все же должны изучать подобные доклады.
«Не готова сказать о доверии. Но зачастую доклады, которые поступают из-за рубежа и от “Международной амнистии”, представляются российским специалистам политизированными. Поэтому поводу есть беспокойство. На месте властей, несмотря на подозрительность и политизированность, я изучала бы все эти доклады, а также старалась бы их проверять. Если какие-либо факты найдут подтверждение, то нужно их устранять», – резюмировала Костина.
Сотрудник правозащитного центра «Мемориал» Александр Черкасов согласен с выводами «Международной амнистии» о том, что безнаказанность является ключевым звеном в системе нарушений прав человека на Северном Кавказе.
«Если виновные и исполнители в похищениях и пытках будут хоть раз наказаны, то следующим будет очень сложно побудить к повторению. Именно поэтому столь важен проходящий сейчас в Ингушетии судебный процесс над бывшими сотрудниками МВД Ингушетии Назиром Гулиевым и Ильясом Нальгиевым, обвиняемых в применении пыток к задержанным. Это первый на Северном Кавказе процесс над виновными в пытках», – отметил Черкасов в беседе с Русской службой «Голоса Америки».
По словам журналиста интернет-ресурса «Кавказский узел» Татьяны Гантимуровой, в Ингушетии царит тотальный страх.
«Ситуация в Ингушетии не настолько “лакирована”, как это показано в докладе. Чувство страха присутствует повсеместно, такого в Ингушетии никогда не было. Многие уезжают за границу, потому что опасаются за жизнь своих детей. Это ужасное ощущение, когда сын пропадает, а потом тебе привозят его труп. Люди устали ходить на поминки», – пояснила Гантимурова в интервью Русской службе «Голоса Америки».
Одной из главных причин эскалации насилия она считает тот факт, что штаты силовых органов сформированы в основном не из жителей Ингушетии.
«Местных жителей не берут в органы ФСБ, – говорит она. – Зачастую задержания на территории Ингушетии осуществляют этнические южные осетины, несущие службу в ФСБ. Это нагнетает напряженность в осетино-ингушских отношениях, которые и так далеки от идеальных».
Ингушский правозащитник Магомед Хазбиев возлагает всю вину за происходящее в республике на президента Юнус-Бека Евкурова.
«Евкуров является гарантом конституции, главой республиканского антитеррористического центра. Ответственность за ухудшение ситуации в республике лежит полностью на нем. Все спецоперации, проводимые на территории республики, осуществляются с его ведома», – заявил он корреспонденту «Голоса Америки».
По утверждению Хазбиева, силовые структуры республики похищают людей для последующего получения выкупа, а также для улучшения показателей раскрываемости преступлений.
«В Ингушетии в прошлом году было похищено более 20 человек. Силовики похищают людей для получения выкупа. Один из последних примеров – Руслан Хаутиев, сотрудник Россельхозбанка, который был возвращен за 5 миллионов рублей. Некоторых людей возвращают родственникам, другие пропадают бесследно. Ведь сотрудникам правоохранительных органов, кроме денег, нужны звания, награды, ордена. В случаях с пропавшими людьми, тела которых не возвращаются родственникам, силовики действуют следующим образом: силовики похищают приверженца салафитского течения в исламе. Пытают его несколько суток, после чего предлагают ему признаться в убийстве представителя полиции, обещая за признание уменьшить тюремный срок. Видеозапись с признанием демонстрируется родственникам погибшего сотрудника МВД и предлагается за определенную сумму “купить” убийцу. Но с одним условием: тело “убийцы” не должно быть найдено», – резюмировал правозащитник.
Взгляд из Вашингтона: не стоит все списывать на силовиков
Гордон Хан, старший научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований в Вашингтоне, замечает по докладу, что приведенное число в 200 пропавших в Ингушетии с 2002 года ему представляется точным. Эксперт отмечает, однако, что эти цифры «бледнеют» по сравнению с числом убитых и раненых моджахедами с начала 2008 года: более 400 человек были убиты и более 800 ранены, причем 200 из них были мирными жителями.
«Я разочарован тем, – продолжает эксперт, – что категория «нарушения прав человека» в докладе не включает насилие со стороны моджахедов Кавказского Эмирата во время проведения ими терактов и боевых операций. Уровень такого насилия значительно превышает уровень насилия, причиной которому оказывают силовики. Активисты борьбы за права человека регулярно обращают внимание на государственный терроризм, но часто не отмечают нарушения прав человека, совершаемые негосударственными группами».
Эксперт также отметил, что в некоторых случаях похищения людей на Северном Кавказе производятся не силовиками, не являются местью силовиков моджахедам, а связаны с местными традициями кровной мести между семьями. «И следует также отметить, что все виды нарушения прав человека, совершаемые государственными и частными лицами, выполняются местными жителями, проживающими в регионе, – добавляет эксперт. – Обычаи кровной мести являются важными факторами и обостряют обстановку политического насилия в регионе, будь это связано с государственным терроризмом или с терроризмом со стороны джихадистов».
«Активисты борьбы за права человека регулярно обращают внимание на государственный терроризм, но часто не отмечают нарушения прав человека, совершаемые негосударственными группами»Гордон Хан, Центр стратегических и международных исследований в Вашингтоне.
«В последние годы ситуация на Северном Кавказе почти не попадает в поле зрения как российской, так и международной общественности, однако в регионе по-прежнему бесконтрольно и безнаказанно грубо нарушаются права человека. Настала пора приложить реальные усилия, чтобы восстановить правопорядок и прекратить нарушения прав человека, совершаемые сотрудниками правоохранительных органов, которых ничто не сдерживает. Именно от этого зависит обеспечение безопасности региона в долгосрочной перспективе», – заявил директор программы «Международной амнистии» по Европе и Центральной Азии Джон Дальхузен.
Ингушетия как индикатор
Правозащитники представили многостраничный доклад «Замкнутый круг несправедливости» о нарушениях прав человека в Ингушетии. Эксперты «Международной амнистии» выбрали этот регион не из-за масштаба происходящих там нарушений, а по той причине, что системные проблемы, которые наблюдаются в Ингушетии, типичны для всего Северного Кавказа.
Безнаказанность за нарушения прав человека, совершающихся на Северном Кавказе, стала обычным явлением, практически одной из характеристик правоохранительной системы, говорится в докладе.
«Безнаказанность является фундаментальной предпосылкой и краеугольным камнем, на котором выстроена вся система правоохранительной деятельности на Северном Кавказе, и не наблюдается политической воли со стороны Москвы на то, чтобы этой безнаказанности положить конец», – пишут авторы документа.
Нарушения прав человека
В докладе эксперты подробно описывают основные нарушения прав человека в Ингушетии, а также приводят живые примеры – истории и комментарии пострадавших и их родственников.
«Люди на Северном Кавказе исчезают довольно часто», – пишут эксперты. В большинстве случаев причины насильственного исчезновения людей остаются неизвестными, а в некоторых – могут не иметь отношения к спецоперациям и деятельности незаконных вооруженных формирований.
«Секретность, свойственная спецоперациям, ведущим к насильственным исчезновениям, безусловно, способствует отрицанию ответственности. Этому же способствует и тот факт, что люди пропадают по разным причинам. Власти зачастую объясняют исчезновение людей в тех случаях, в которых подозреваются их представители, например, тем, что человек ушел “в лес” и присоединился к незаконному вооруженному формированию, что действительно случается», – отмечают правозащитники.
«Ситуация, несомненно, улучшилась после того, как российские власти завершили войну в Чечне. Однако регион остается глубоко нестабильным, незаконные вооруженные формирования продолжают свою деятельность. Серьезные нарушения прав человека стали повседневным явлением для республик Северного Кавказа», – пояснил Джон Дальхузен.
По подсчетам «Международной амнистии», которая ссылается на данные ингушской правозащитной организации «Машр», за период с 2002 по 2011 год жертвами насильственных исчезновений стали более 200 человек.
Житель Ингушетии Зелимхан Читигов является один из тех, кому удалось выжить после похищения. По его словам, в апреле 2010 года около 30 человек в масках похитили его. Несмотря на угрозы, Читигов отказался сознаваться в террористической деятельности, после чего его начали пытать – наносили увечья, проводили через тело электрический ток. Его пытали в Центре по борьбе с экстремизмом, расположенном в Назрани. На суде Читигов потерял сознания и был доставлен в больницу. Пролежав 2 месяца в больнице, он был отпущен под подписку о невыезде.
Крайне сложный для фиксации тип нарушений прав человека на Северном Кавказе – это внесудебные казни. Эксперты «Международной амнистии» называют их незаконными и преднамеренными убийствами по заказу властей или при их явном или молчаливом согласии.
«Исполнителями казней могут выступать представители военных либо правоохранительных ведомств, члены особых подразделений, созданных вне установленных рамок подчинения таким ведомствам, или же гражданские лица, действующие совместно с правительственными силами либо при их поддержке», – пишут эксперты.
Завеса секретности вокруг спецопераций в Ингушетии осложняет процесс документальной фиксации внесудебных казней – силовики, как правило, скрывают свои лица и свою ведомственную принадлежность в ходе заданий, а свидетели преступлений опасаются за свою безопасность.
Сообщения о пытках и иных формах жестокого обращения с людьми в Ингушетии и на Северном Кавказе поступают правозащитникам регулярно. При этом применение пыток тесно связано с так называемым тайным содержанием людей под стражей.
«Задержанный находится под стражей в таком месте, которое официально для этого не предназначено, и при этом скрывается не только его местонахождение, но и сам факт задержания человека, – говорится в докладе. – Тайное задержание на сколь-либо значительный срок равнозначно насильственному исчезновению».
Авторы доклада также указывают, что правоохранительные органы Ингушетии и других республик Северного Кавказа применяют в отношении задержанных методы изоляции с внешним миром, отказывают в медицинской и адвокатской помощи. Во многих случаях нарушения прав человека остаются нерасследованными, и лица, причастные к ним, не наказываются.
Рекомендации правозащитников
Российские власти, по мнению экспертов «Международной амнистии», должны признать нарушения прав человека, совершенные сотрудниками правоохранительных органов в ходе спецопераций на Северном Кавказе. Кроме того, власти должны пересмотреть законодательство и практику касательно режима секретности и сокрытия ведомственной принадлежности и личностей силовиков, которые принимают участие в спецоперациях.
Эксперты считают, что все правоохранители, по роду службы занимающиеся проведением арестов и обысков, обязаны носить значки с личными номерами или иные знаки различия для последующего установления их личности.
«Международная амнистия» рекомендует властям разработать политику «нулевой терпимости» к подобным нарушениям, а также принять меры по защите свидетелей, заявителей и экспертов по делам о нарушениях прав человека со стороны правоохранительных органов. Сотрудничество с международными правозащитными организациями и выполнение постановлений Европейского суда по правам человека по делам о Северном Кавказе помогут стабилизировать обстановку в регионе.
Международное сообщество также должно принимать участие в делах Северного Кавказа, наблюдая за положением с правами человека в Ингушетии и в регионе в целом, подчеркивают правозащитники.
Мнения экспертов
Член Общественной палаты Ольга Костина, которой прочили место главы Совета при президенте по правам человека и гражданскому обществу, считает, что доклады, поступающие из-за рубежа, а в особенности от «Международной амнистии», являются политизированными.
«На Северном Кавказе работает целый ряд общественных организаций, у которых самые разные выводы. Кто-то утверждает, что есть нарушения и довольно значительные. Некоторые осуществляют поиск пропавших без вести, сотрудничая таким образом с силовиками», – сказала Костина Русской службе «Голоса Америки».
Однако власти, по ее мнению, все же должны изучать подобные доклады.
«Не готова сказать о доверии. Но зачастую доклады, которые поступают из-за рубежа и от “Международной амнистии”, представляются российским специалистам политизированными. Поэтому поводу есть беспокойство. На месте властей, несмотря на подозрительность и политизированность, я изучала бы все эти доклады, а также старалась бы их проверять. Если какие-либо факты найдут подтверждение, то нужно их устранять», – резюмировала Костина.
Сотрудник правозащитного центра «Мемориал» Александр Черкасов согласен с выводами «Международной амнистии» о том, что безнаказанность является ключевым звеном в системе нарушений прав человека на Северном Кавказе.
«Если виновные и исполнители в похищениях и пытках будут хоть раз наказаны, то следующим будет очень сложно побудить к повторению. Именно поэтому столь важен проходящий сейчас в Ингушетии судебный процесс над бывшими сотрудниками МВД Ингушетии Назиром Гулиевым и Ильясом Нальгиевым, обвиняемых в применении пыток к задержанным. Это первый на Северном Кавказе процесс над виновными в пытках», – отметил Черкасов в беседе с Русской службой «Голоса Америки».
По словам журналиста интернет-ресурса «Кавказский узел» Татьяны Гантимуровой, в Ингушетии царит тотальный страх.
«Ситуация в Ингушетии не настолько “лакирована”, как это показано в докладе. Чувство страха присутствует повсеместно, такого в Ингушетии никогда не было. Многие уезжают за границу, потому что опасаются за жизнь своих детей. Это ужасное ощущение, когда сын пропадает, а потом тебе привозят его труп. Люди устали ходить на поминки», – пояснила Гантимурова в интервью Русской службе «Голоса Америки».
Одной из главных причин эскалации насилия она считает тот факт, что штаты силовых органов сформированы в основном не из жителей Ингушетии.
«Местных жителей не берут в органы ФСБ, – говорит она. – Зачастую задержания на территории Ингушетии осуществляют этнические южные осетины, несущие службу в ФСБ. Это нагнетает напряженность в осетино-ингушских отношениях, которые и так далеки от идеальных».
Ингушский правозащитник Магомед Хазбиев возлагает всю вину за происходящее в республике на президента Юнус-Бека Евкурова.
«Евкуров является гарантом конституции, главой республиканского антитеррористического центра. Ответственность за ухудшение ситуации в республике лежит полностью на нем. Все спецоперации, проводимые на территории республики, осуществляются с его ведома», – заявил он корреспонденту «Голоса Америки».
По утверждению Хазбиева, силовые структуры республики похищают людей для последующего получения выкупа, а также для улучшения показателей раскрываемости преступлений.
«В Ингушетии в прошлом году было похищено более 20 человек. Силовики похищают людей для получения выкупа. Один из последних примеров – Руслан Хаутиев, сотрудник Россельхозбанка, который был возвращен за 5 миллионов рублей. Некоторых людей возвращают родственникам, другие пропадают бесследно. Ведь сотрудникам правоохранительных органов, кроме денег, нужны звания, награды, ордена. В случаях с пропавшими людьми, тела которых не возвращаются родственникам, силовики действуют следующим образом: силовики похищают приверженца салафитского течения в исламе. Пытают его несколько суток, после чего предлагают ему признаться в убийстве представителя полиции, обещая за признание уменьшить тюремный срок. Видеозапись с признанием демонстрируется родственникам погибшего сотрудника МВД и предлагается за определенную сумму “купить” убийцу. Но с одним условием: тело “убийцы” не должно быть найдено», – резюмировал правозащитник.
Взгляд из Вашингтона: не стоит все списывать на силовиков
Гордон Хан, старший научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований в Вашингтоне, замечает по докладу, что приведенное число в 200 пропавших в Ингушетии с 2002 года ему представляется точным. Эксперт отмечает, однако, что эти цифры «бледнеют» по сравнению с числом убитых и раненых моджахедами с начала 2008 года: более 400 человек были убиты и более 800 ранены, причем 200 из них были мирными жителями.
«Я разочарован тем, – продолжает эксперт, – что категория «нарушения прав человека» в докладе не включает насилие со стороны моджахедов Кавказского Эмирата во время проведения ими терактов и боевых операций. Уровень такого насилия значительно превышает уровень насилия, причиной которому оказывают силовики. Активисты борьбы за права человека регулярно обращают внимание на государственный терроризм, но часто не отмечают нарушения прав человека, совершаемые негосударственными группами».
Эксперт также отметил, что в некоторых случаях похищения людей на Северном Кавказе производятся не силовиками, не являются местью силовиков моджахедам, а связаны с местными традициями кровной мести между семьями. «И следует также отметить, что все виды нарушения прав человека, совершаемые государственными и частными лицами, выполняются местными жителями, проживающими в регионе, – добавляет эксперт. – Обычаи кровной мести являются важными факторами и обостряют обстановку политического насилия в регионе, будь это связано с государственным терроризмом или с терроризмом со стороны джихадистов».
