В пятницу 11 февраля в Линкольн-центре в Нью-Йорке начинается ретроспектива «Дикий Восток: лучшие советские приключенческие фильмы». Она представляет тип кино, хорошо знакомый американскому зрителю. Это вестерны, старейший жанр Голливуда. С другой стороны, фильмы эти сняты в Советском Союзе в разные годы, и действие их перенесено из прерий и каньонов в степи и горы России и Центральной Азии, – отсюда и название программы. В США все они, за редким исключением, практически неизвестны. В подборку включены восемь картин, но демонстрироваться будут семь. Как сообщается на сайте Кинообщества Линкольн-центра, показы ленты «Свой среди чужих, чужой среди своих» Никиты Михалкова отменены в самый последний момент по причине «исключительно плохого состояния кинокопии».
В программе – ставшие уже классическими боевики узбекского режиссера Али Хамраева «Телохранитель» и «Седьмая пуля». 73-летний Хамраев только что участвовал в презентации аналогичной программы «истернов» на 40-м Международном кинофестивале в Роттердаме, где она называлась «Красные вестерны» и включала, помимо советских, фильмы, снятые в странах бывшего Варшавского договора. С Али Хамраевым в Роттердаме встретился корреспондент «Голоса Америки» Олег Сулькин.
Олег Сулькин: Вы только что пересмотрели «Седьмую пулю», фильм, снятый вами почти сорок лет назад. Какие эмоции у вас возникли?
Али Хамраев: Первая – грусть. Многих уже нет. Суйменкула Чокморова – он замечательно главную роль сыграл. Фридриха Горенштейна – он написал сценарий вместе с Андроном Кончаловским. Нет Эдика Калантарова, Болота Бейшеналиева, многих других соратников. Одно немного утешает: они живы в фильме. А фильм сейчас по всему свету ездит вместе с ретроспективой вестернов.
О.С.: Это ваша идея – перенести вестерн на среднеазиатскую почву?
А.Х.: Нет, мне студия предложила сделать плов-вестерн по аналогии со спагетти-вестернами Серджио Леоне. Запечатлеть революционную борьбу с басмачами. Я согласился. Мне казалось легким делом – показать, как дерутся плохие и хорошие парни.
О.С.: Чем вдохновлялись?
А.Х.: Я очень люблю шедевр Джона Форда «Дилижанс» и «Великолепную семерку» Джона Стерджеса, которую смотрел много раз. И фильмы Леоне, конечно, видел.
О.С.: Если бы вам представилась возможность переснять «Седьмую пулю» сегодня, вы бы что-нибудь поменяли?
А.Х.: Я бы пригласил лучших американских каскадеров. В моем распоряжении оказались всего трое каскадеров, и они были все время пьяные. Приходилось самому ставить драки. Но фильм был бы хуже. Все превратилось бы в штамп. В 72-м мы были молоды и азартны, хотелось сделать что-то свое. Снимали мы в Исфаре, в Таджикистане. Там же я снял потом «Человек уходит за птицами», «Триптих».
О.С.: Сложно ли было работать в советское время?
А.Х.: Всего я снял 20 фильмов: 10 – для коммунистов, 10 – для себя. Мне удавалось обманывать моих кураторов из Госкино и ЦК. Андрей Тарковский всегда удивлялся: как у тебя это получается... А вот так: четыре режиссера отказались снимать заказное кино про Афганистан, когда туда вошли советские войска. А я согласился (фильм назывался «Жаркое лето в Кабуле» – О.С.) в ответ на обещание дать мне возможность снять фильм про моего отца, который был репрессирован, а потом погиб во время войны под Вязьмой.
О.С.: Я знаю, «Седьмую пулю» постоянно крутят по российским телеканалам...
А.Х.: А вот в Узбекистане она фактически запрещена. Там такое мнение насаждается: Хамраев, мол, вложил оружие в руки варваров-коммунистов, чтобы они убивали лучших людей нашего края. А я хотел снять продолжение «Седьмой пули». Ведь в фильме показаны реальные люди, кроме большевика-командира Максумова. И Хайрулле, лидеру басмачей, сейчас стоит в Узбекистане памятник. Его жена, которую в фильме сыграла Дилором Камбарова, родила сына. Его потомки живы. Басмачи сейчас национальные герои в Узбекистане.
О.С.: Что сейчас происходит в кинематографе бывших среднеазиатских республик СССР?
А.Х.: Образовались десятки частных студий. В Узбекистане они получают деньги на съемки от головной государственной организации. Деньги разворовываются. Снимают кино за 5 тысяч долларов, а в отчете указывают 50 тысяч. Сюжеты исключительно мелодраматические. Сын богатого узбека полюбил бедную девушку.
О.С.: Русскую?
А.Х.: Нет, конечно. Только свою. Мне показали пару фильмов – такая чепуха.
О.С.: Вам предлагают там работать?
А.Х.: Я дал им сценарии: один, другой. Вычеркивают из планов, говорят: нам это неинтересно. А за моей спиной шушукаются: Хамраев предал свой народ, уехал в Италию и Москву, не хочет работать в Узбекистане. В Италии у меня одна из дочерей живет.
О.С.: Где вы себя комфортней чувствуете – в России, Италии, Узбекистане?
А.Х.: Не удивляйтесь – в Афганистане. Хожу там с автоматом, а внутри ощущение покоя. Афганцы такие замечательные люди, бескорыстные, последнее тебе отдаст афганец. Я там снял документальный фильм о Дустуме (генерал Абдул-Рашид Дустум – афганский военный деятель, один из бывших лидеров Северного альянса – О.С.). Я попал в мае 97-го года в руки талибам, чудом отговорился, они меня отпустили.
О.С.: А в житейском, бытовом плане где вам лучше?
А.Х.: Живу я преимущественно в Москве. Родился в Ташкенте, учился в Москве, окончил ВГИК, познал мировую культуру через русский язык, он стал для меня родной. Но сейчас в России стало очень тревожно. Начинаю за детей и внуков бояться. Вот сейчас, в Голландии, себя спокойно чувствую. Никакого мата, грязи, никто на тебя не орет. Так и буду, наверное, как перекати-поле со своей ретроспективой кататься по свету.
О.С.: Неизбежный вопрос – о творческих планах...
А.Х.: Собираюсь снимать фильм по повести Андрея Платонова «Джан». 25 лет этому сценарию. Еще в советское время пытался его пробивать. Армен Медведев (бывший глава Госкино – О.С.), мой друг, говорил мне: «Алик, Ленин еще в Мавзолее лежит, какой «Джан»?!». А сейчас другая напасть – денег нет. В экспертном совете Госкино сидят мои товарищи. Но у них сомнения: видите ли, сейчас позарез нужно коммерческое кино снимать. И конечно, не оставляю идею фильма о Тамерлане. С 66-го года меня держит эта тема. Про Македонского два фильма сняли, про Чингисхана чуть ли не пять, а про Тамерлана ни одного. Не знаю, куда Голливуд смотрит.
