Воздушный таран. Нет, наверное, на Земле человека, который никогда не слышал бы о таком приеме боя в небе. Он возник практически одновременно с военной авиацией. Родоначальником тарана стал российский летчик Петр Нестеров. С его именем чаще связывают маневр, известный, как «мёртвая петля», или «петля Нестерова».
Однако Нестеров, будучи военным летчиком, думал, прежде всего, о различных приёмах, которые может использовать пилот в бою, чтобы одержать верх над противником. Так он пришёл к мысли о возможности целенаправленного удара своим самолетом по самолету неприятеля. По мысли Нестерова, следовало подойти сверху к вражескому аэроплану и, переведя свою машину на снижение, стукнуть его колесами шасси. Таким образом, полагал автор «мертвой петли», самолет неприятеля потеряет управление и упадет.
Свою теорию 27-летний Нестеров проверил на практике 8 сентября 2014 года, в самом начале Первой Мировой войны, увы, ценой своей жизни. Он, как и планировал, подошел сверху к австрийскому бомбардировщику «Альбатрос» и ударил его сверху колесами, но… сила столкновения разрушила обе машины. Можно добавить, что в марте 1915 года российский летчик-ас Александр Казаков вновь применил таран, уничтожив, таким образом, немецкий самолет, но не погиб и даже смог привести свой поврежденный аэроплан на аэродром.
Новая война — новые герои
22 июня 1941 года. Над советскими городами поднимаются клубы дыма. Воздух сотрясают взрывы снарядов и авиабомб. Отступление войск Красной армии летом 41-го порой переходит в настоящее бегство. Трибунал и расстрел «за трусость» присутствуют в эти дни в сдающих позиции частях куда чаще, чем награды за мужество и героизм. И, тем не менее, были те, кто их удостоился.
Первыми Героями Советского Союза стали летчики-истребители, совершившие воздушные тараны. Это Степан Здоровцев, Петр Харитонов и Михаил Жуков. Высокое звание было присвоено им в начале июля 41-го года. Впоследствии, в ходе войны их подвиги повторили свыше 300 (некоторые источники приводят цифру 500) советских летчиков.
Были среди них и настоящие мастера тарана. Двое из них — Николай Терёхин и Алексей Хлобыстов — уничтожили таким образом за всю войну по три самолета противника. Причем, Хлобыстов совершил настоящее чудо: летая на ленд-лизовском «американце» P-40 «Томагавк», он сбил таранными ударами два немецких самолета — «Мессершмит-110» и «Мессершмит-109» — в ходе одного воздушного боя и после этого умудрился посадить машину на своем аэродроме с укороченным почти на одну треть крылом.
Известен один воздушный таран, совершенный женщиной. 12 сентября 1941 года Екатерина Зеленко, пилотировавшая одномоторный бомбардировщик Су-2, уничтожила таким образом «Мессершмит-109». Увы, отважная летчица погибла.
Сохранились сведения о преднамеренных таранах, совершенных летчиками Польши, Болгарии, Югославии, Англии, Греции, Германии, и Японии.
Правда, это были единичные эпизоды. Из перечисленных стран самый массовый характер тараны приняли в Стране восходящего солнца. Что, впрочем, не удивительно. Каждая миссия камикадзе представляла собой таран, хоть и по наземной цели. Распространенность среди японских летчиков культуры самопожертвования ради победы над врагом создавала предпосылки для уничтожения таким же образом противников в небе.
В истории Второй Мировой войны был зафиксирован один случай воздушного тарана, совершенного американским пилотом. В 1945 году в ходе битвы за Окинаву лейтенант корпуса морской пехоты США Роберт Клингман перехватил на своем истребителе «Корсар» японский самолет-разведчик «Ники». Сблизившись на дистанцию огня, Клингман нажал на гашетки, но… пушки молчали. Очевидно, их просто заклинило.
Не имея другой возможности остановить японца, Роберт решил его таранить. Огромным пропеллером «Корсара» он буквально отпилил хвост «Ники». После тарана Клингману удалось благополучно посадить поврежденный самолет на воду, где его подобрали американские моряки. Для японского экипажа храбрость американца имела куда более трагические последствия — никто из пилотов «Ники» не выжил.
Остановить любой ценой
Наступил май 1945-го. Но на смену «горячей» пришла, увы, война «холодная», пропитавшая недоверием и подозрительностью отношения между «Востоком» и «Западом». Каждый шаг одной стороны воспринимался другой, как попытка нанести ей ущерб, а потому естественно, что участники «великого противостояния» стремились получить максимум информации о действиях друг друга, особенно в оборонной сфере.
Одну из ключевых ролей в этом сборе данных играла авиаразведка. Во второй половине 1950-х годов в воздушное пространство СССР зачистили американские высотные самолеты-разведчики У-2. Полеты эти очень раздражали Кремль. И не только тем, что благодаря им американцы безнаказанно «подглядывали» за советскими секретами.
Безнаказанность рейсов крылатых «шпионов» демонстрировала превосходство американских военных технологий над советскими. Советские перехватчики не могли достать У-2 на двадцатикилометровой высоте, с которой эта длиннокрылая машина «рассматривала» абсолютно всё.
Не удивительно, что задаче «наказать наглецов» была придана в СССР особая государственная важность. Наказать, собственно, уже было чем. С 1957 года на вооружение советских войск ПВО стала поступать зенитная ракета С-75 «Двина», которая могла достать У-2. И вот 1 мая 1960 года настал «момент истины».
Советский летчик-смертник против Пауэрса
В тот день в советское небо вторгся очередной У-2, пилотируемый Фрэнсисом Гэри Пауэрсом. Службы ПВО засекли его с момента пересечения границы, но сразу остановить разведчика не было технической возможности. Лишь когда У-2 подошел к Свердловску, он оказался в зоне поражения размещенных там ракетных комплексов С-75.
Но военное руководство СССР, предвидя, сколько генеральских и маршальских «голов» может слететь, если «шпиону» удастся уйти и на этот раз, решило подстраховаться. На перехват У-2 был направлен новейший истребитель Су-9, чисто случайно оказавшийся в районе, где летел Пауэрс. Машина эта могла достичь высоты 20 километров. В тот день ее перегонял с сибирского завода в Белоруссию капитан Игорь Ментюков.
Самолет был «пустым» — ни ракет, ни даже высотного костюма для лётчика. Но главком ПВО страны, впоследствии маршал авиации Евгений Савицкий отдал приказ: «Уничтожить любой ценой», и на тот случай, если пилот проявил бы «непонятливость», добавил: «Таранить!». Савицкий знал, что на самолете не было боекомплекта.
Удар самолета на околозвуковой, или сверхзвуковой скорости о другой самолет на высоте 20 километров неизбежно привел бы к разрушению обеих машин и потери их герметичности. Для Ментюкова, не имевшего, как уже отмечалось, высотного костюма, это означало верную гибель. Он мог отказаться, но кто его знает, что там за самолёт-нарушитель. А вдруг он несёт атомную бомбу? Тогда это может быть смерть сотен тысяч человек.
И Ментюков принял решение лететь. Уже в воздухе он обратился по радио с просьбой позаботиться о беременной жене и матери. «Земля» заверила: «Всё будет сделано».
Ментюков вышел на 20-километровую высоту, стал «наводиться» с помощью «земли», но слишком большая разница скоростей (У-2 был дозвуковым самолетом, а Су-9 шел на «сверхзвуке»), не позволила советскому пилоту точно выйти в хвост «шпиону». Он проскочил мимо него, а на повторный заход уже не хватило топлива. «Земля» дала «отбой».
Не таранил, но задание выполнил?
Дальнейшее известно. По Пауэрсу был выпущен «веер» из семи-восьми ракет С-75, одна из которых взорвалась позади У-2. Взрывная волна разломала крылья «шпиону», прервав его полет под Свердловском. Увы, другая ракета из того же «веера» сбила МиГ-19, также для «подстраховки» поднятый на перехват Пауэрса, хотя в этом не было никакого смысла.
Истребитель данного типа по техническим возможностям не смог бы достичь высоты, где летел разведчик. Пилотировавший МиГ-19 старший лейтенант Сергей Сафонов погиб.
Жертв могло быть и больше. Ведь помимо Сафонова на перехват У-2 начальство ПВО, всё с той же целью продемонстрировать своё служебное рвение высшему военному и партийному руководству страны, подняло еще один МиГ-19. Его пилотировал капитан Борис Айвазян. Но ему удалось уйти от ракет. Ментюкову, кстати, тоже пришлось от них уворачиваться.
На этом можно было бы закончить рассказ о несостоявшемся смертельном таране Ментюкова, если б не одно обстоятельство. Пауэрс уверял, что его сбила не ракета, а самолет. Эту версию подтверждает и свидетельство самого Ментюкова. По его словам, У-2 попал в спутный след от его перехватчика. Данный след представляет собой сильнейшую турбулентность, которую и не выдержала конструкция самолета-разведчика.
Ментюков утверждает, что Савицкий знал об этом и даже поблагодарил его со словами: «Без тебя бы он ушёл». Почему же было не сказать правду о том, как в действительности прервался полет Пауэрса? По мнению Ментюкова, сделано это было в политических целях.
Премьер Никита Хрущев был горячим сторонником ракетного вооружения и полагал, что военная авиация только зря «проедает» бюджетные деньги. Таким образом, по «закону жанра» ракета С-75 просто «обязана» была сбить Пауэрса.
Таран периода «разрядки»…
Пришедший в Белый дом в 1969 году президент Ричард Никсон провозгласил переход от «эпохи раздоров к эпохе переговоров». Политика эта получила название «разрядки». Москва и Вашингтон оставили «пистолеты» в руках, но, по крайней мере, сняли пальцы с «курков». Казалось, несанкционированные вторжения в воздушное пространство с целью «подглядеть» остались в прошлом, следовательно, на чужой самолет, появившийся без предварительного разрешения в небе, СССР или США не станут сразу же смотреть сквозь перекрестье прицела.
Увы, действительность опровергла эти надежды. 28 ноября 1973 года капитан Геннадий Елисеев на истребителе МиГ-21 взлетел на перехват самолета, нарушившего границу СССР в районе находящейся в Азербайджане Муганской долины. Нарушителем оказался иранский истребитель-бомбардировщик F-4 «Фантом II». По некоторым данным, он не заблудился, а выполнял разведывательный полет.
Елисеев получил приказ: «Уничтожить!». Выпущенные ракеты прошли мимо. Нарушитель стал уходить. По неизвестной причине Елисеев не использовал установленную на самолете пушку. Возможно, она просто отказала. Видя, что F-4 скоро выйдет из воздушного пространства СССР, пилот принял решение таранить.
Экипаж «Фантома», состоявший из двух человек, катапультировался, был задержан советскими пограничниками и вскоре освобожден. А МиГ-21 Елисеева врезался в гору. Летчик погиб и посмертно был удостоен звания Героя Советского Союза.
…и «заморозков»
В 1981 году в США к своим обязанностям приступил новоизбранный президент Рональд Рейган, провозгласивший «крестовый поход» против «империи зла», то есть против СССР и его союзников. Политика эта означала новый виток «холодной войны». Бескомпромиссность, ознаменовавшая советско-американские отношения, означала незамедлительный и жёсткий отпор любым попыткам одной стороны посягнуть на территориальный суверенитет другой.
Грузинский аэродром Сандар. Солнце, фрукты, кавказское гостеприимство. К тому же, далеко от западных «горячих» границ, разделяющих СССР и НАТО. Именно там наиболее вероятны конфликты и инциденты, а здесь — живи и радуйся.
Если такие чувства и были в душе у капитана Валентина Куляпина, то 18 июля 1981 года им пришел конец раз и навсегда. Приказ по громкой связи: «733-й, на вылет». 733-й — это позывной Куляпина. Через несколько минут пилотируемый им перехватчик Су-15 уже в воздухе.
Вскоре Валентин видит нарушителя — четырехмоторный турбовинтовой самолет неопределенной раскраски, иллюминаторы задраены. Позже установят, что это был «грузовик» CL-44 аргентинской авиакомпании Transporte Aéreo Rioplatense, который, по всей видимости, доставлял оружие в Иран. Вряд ли он сознательно вторгся в воздушное пространство СССР. Скорее всего, просто заблудился.
Куляпин получает приказ: принудить нарушителя к посадке на советском аэродроме. Капитан пытается оттеснить «четырёхмоторник» вглубь территории СССР, но тот не поддается. Понимая, что еще несколько минут и самолет выйдет из советского воздушного пространства, командование отдаёт Куляпину приказ: «Цель уничтожить!».
Су-15 «висит» почти рядом с CL-44, но на перехватчике только ракеты дальнего действия. Стрелять ими в упор бессмысленно — пройдут мимо. Отстать километра на полтора — потерять время, за которое нарушитель выйдет за границу СССР, и там его уже не собьёшь — будет международный скандал. Остается одно — таранить.
Куляпин не камикадзе. Он старается нанести удар так, чтоб при этом самому остаться в живых. Осторожно «подлезает» под правый стабилизатор транспортника, фонарем кабины почти касаясь дюраля, и медленно начинает двигаться вперед. Вот стабилизатор остался позади и над головой снова чистое небо. Пора! Валентин берет ручку управления на себя. Перехватчик отсекает стабилизатор нарушителя.
Оба самолета повреждены настолько, что дальше продолжать полет не могут. Куляпин катапультируется и через несколько минут уже на земле. Из четырёх членов экипажа разбившегося транспортника не выжил никто.
«Чем больше родину мы любим, тем меньше нравимся мы ей»
Этот горький парафраз всем известной строки из «Евгения Онегина» знаком еще с советских времён. Увы, он в точности применим к ситуации с Куляпиным. Трудно представить себе большую степень низости и подлости, чем та, которая была проявлена по отношению к нему после его тарана. О ней рассказал сам Валентин в интервью Первому каналу российского телевидения почти через 30 лет после тех событий.
После катапультирования его поместили в госпиталь. Таков был порядок. Почти двадцатикратные перегрузки при выбросе из кабины, нервно-психологический стресс. Нужно было провести медицинское освидетельствование, чтобы убедиться — с летчиком все в порядке.
И вот тут начались странности. Куляпина навещали «высокие чины», расспрашивали о подробностях поединка. Один из них шепнул ему: «Скажи, что команду ''Сбивать'' ''земля'' не давала». Видимо, кто-то сильно испугался, что за приказ уничтожить цель, который летчик в мирное (!) время мог выполнить только путем тарана, по голове не погладят.
Но тогда выходило, что Валентин уничтожил нарушителя воздушной границы без команды?! Это же преступное самоволие, наказание за которое — трибунал. Трудно представить, что творилось в эти дни в душе у Куляпина. С одной стороны офицер обязан быть честным, особенно, когда речь идет о его профессиональной деятельности. Но с другой — существует такое понятие, как воинское братство, выражаемое известной формулой «один за всех, все за одного». Оно в армии не менее важно, чем законы и уставы.
Валентин выбирает братство. Рассказывая представителям Минобороны о таране, он умолчал, что действовал по приказу. Надеялся, что отцы-командиры, которых он таким образом выгораживал, не дадут его в обиду. Валентин не мог представить, что они уже решили применить в отношение него вторую половину формулы с точностью «до наоборот»: «все на одного».
Сослуживец Куляпина подполковник Багдасарян стер запись переговоров с 733-м. Разумеется, стертыми оказались и команды «Сбить!». Багдасаряна уличили в подлоге, но лишь «пожурили». Подполковник продолжил служить, как ни в чем не бывало, а над Валентином сгущались тучи.
Неизвестно, чем это все могло для него закончиться, если б не один дотошный генерал из комиссии Минобороны. Не поверив, что летчик может устроить в воздухе такую попахивающую международным скандалом самодеятельность, да еще с риском для жизни, он провел собственное расследование. И оно спасло Валентина. Генерал нашел на резервном КП запись переговоров с 733-м, на которой четко был слышен приказ «Цель уничтожить!», дважды отданный пилоту.
ТАСС — главный «рупор» Советского Союза — разумеется, ничего не сообщил ни о таране, ни о летчике, который его совершил.
Куляпина представили к званию героя Советского Союза, но «Золотую звезду» так в итоге и не вручили, хотя по советской «шкале заслуг», сложившейся еще в годы Второй Мировой войны, он был безусловно достоин получения самой высокой награды СССР.
Валентину дали орден Красного знамени, да и то по особому, закрытому списку. Почему? Наверное, получи Куляпин «Героя», слишком многим из высшего военного руководства страны, первоначально не доверявшим ему или даже пытавшимся обвинить в совершении воинского преступления, пришлось бы признавать свои ошибки.
А так, вроде бы частично признали, но дали понять, что и Куляпин тоже виноват. В чём? Наверное, в том, что выгораживал «своих», искренне веря в офицерскую взаимовыручку и лётное братство. Или в том, что просто попал под действие подловатого принципа: «То ли он украл, то ли его обокрали, а, в общем, он замешан в какой-то истории». А разве мог Герой Советского Союза быть в чём-нибудь замешан?
«Бетономешалка» 9/11
11 сентября 2001 года. Эта дата навсегда запомнится современникам клубами огня и дыма, вырывавшихся из башен-«близнецов» в Нью-Йорке, силуэтами лайнеров, подлетающих к ним на неправдоподобно низкой высоте, а после исчезающих в их стеклянных стенах. Огромная дыра в Пентагоне, пылевой «гриб», вспухающий над Нью-Йорком, нескончаемый вой сирен пожарных, полицейских и санитарных машин…
Но главное даже не эти картины, материализовавшиеся из какой-то жуткой фантасмагории. Потрясло другое. Самая мощная в мире держава, окруженная авианосцами, подводными лодками, стратегическими бомбардировщиками, ракетами, имеющая оснащенную по последнему слову техники армию и полицию, получила удар в самое «сердце» от группы мусульманских фанатиков, вооруженных ножами для вскрытия картонных коробок.
Сила данного удара была не только в его символизме, но и в весьма конкретном разрушительном содержании. Погибли около 3 000 человек, прямой ущерб составил более 100 миллиардов, а косвенный — почти 2 триллиона долларов. Даже тот, кто не испытывал к Америке особой симпатии ощутил себя человеком, оказавшимся в эпицентре сильного землетрясения, когда вдруг пропадает основа основ чувства уверенности и защищенности, даваемая земной твердью.
Угроза с неба
Первый час после атак на Всемирный торговый центр. Эфир заполнен паническими сообщениями СМИ о захваченных террористами двух, нет трех, а может четырех, пяти, или шести рейсовых самолетах. Никто не знает, где они находятся, куда летят.
Гражданские авиалайнеры, вид которых в небе вызывает у большинства людей приятные ассоциации с путешествиями, встречами с родными и друзьями, вдруг стали символами смерти и разрушения. А главное, неясно — какие из них остались пассажирскими самолетами, а какие уже превратились в бомбы с крыльями.
Пришло сообщение об атаке на Пентагон. Следующими целями могут быть Белый дом или Конгресс. Времени на раздумья и определение кто есть кто в небе Америки уже нет. Впрочем, какая-то ясность все же появляется. Стало известно, что один из захваченных террористами самолетов — это «Боинг-757» авиакомпании «Юнайтед Эрлайнз», летевший рейсом 93 из Ньюарка, штат Нью-Джерси в Сан-Франциско, штат Калифорния.
Путь в небо «счастливой монетки»
Так действительно ее зовут. Хизер «Лаки» Пенни (Heather «Lucky» Penney) звучит, как Хизер «Счастливая монетка», хотя, строго говоря, слово «монетка» пишется в английском немного по-другому — penny. Одна из первых американок, которая воспользовалась отменой в 1991 году американским конгрессом запрета на участие женщин в боевых вылетах. Когда это произошло, она изучала литературу в Университете Пардью и готовилась стать учительницей.
Хизер не колебалась ни секунды. Она выросла в авиационной семье. Ее отец был летчиком-истребителем, воевавшим во Вьетнаме. Во время учебы в университете, у нее уже была лицензия частного пилота. «Я всегда хотела быть истребителем, как мой папа», — сказала она в интервью газете «Вашингтон Пост».
Ее мечта сбылась. Хизер освоила истребитель F-16 и стала одной из первых боевых летчиц США нового поколения. В то осеннее утро 2001 года она была пилотом 121-й эскадрильи Воздушной национальной гвардии округа Колумбия, базировавшейся на военно-воздушной базе Эндрюс вблизи Вашингтона. Вместе со своими коллегами-летчиками она проходила предполетную подготовку, когда кто-то заглянул в комнату и сказал, что во Всемирный торговый центр врезался самолет.
Первая мысль, которая скользнула в головах у лётчиков — это легкомоторная «Сессна». Самолеты данного типа в изобилии летают в американском небе, и их нередко пилотируют не самые хорошо подготовленные пилоты-любители. Но когда пришло известие о втором самолете, врезавшимся во вторую башню Центра, стало ясно — это война.
По сценарию Ментюкова
Обстановку на аэродроме в те минуты можно было бы сравнить с вихрем, в котором крайнее нервное напряжение и растерянность крутились в одной воронке вместе с обрывочными сведениями, различными оценками ситуации, а также идеями о том, что нужно делать. «Ветер» этот «швырял» пилотов в разные стороны, не позволяя выбрать правильное направление действий.
Наконец, в этом хаосе появилась одна опора, за которую можно было «уцепиться». Рейс 93 «Юнайтед Эрлайнз» захвачен террористами и направляется на Вашингтон. Нужно сделать все, чтобы его остановить.
Поразительно, но в районе столицы США не оказалось ни одного самолета-истребителя, способного вести бой. Сейчас, после событий 9/11 таких, как минимум, два, находящихся во «всеоружии» и с пилотами, готовыми в любую секунду ринуться в небо. Но тогда на Эндрюс были F-16, приспособленные лишь для выполнения тренировочных полетов. Доставить ракеты, зарядить пушку — час. Этого времени не было.
Как это напоминало ситуацию 1960 года под Свердловском. Ведь тогда на пути Пауэрса тоже встал единственный самолет, способный «достать» У-2, но, как и «эндрюсовские» F-16, он был «пустым».
Решимость и мощь хрупкой блондинки
Решение лететь было принято почти мгновенно. Полковник Марк Сессевилль стал лихорадочно натягивать на себя летный комбинезон. «Лаки, ты со мной», — бросил он в сторону Хизер. Она тут же кинулась одевать своё обмундирование. В процессе борьбы с кнопками и молниями Марк и Хизер случайно встретились взглядами.
«Я беру на себя кабину пилотов», — сказал он. «Я хвост», — без колебаний ответила она. Никаких дополнительных объяснений не требовалось. Оба понимали то единственное, что можно и нужно сделать, и были к этому готовы.
«Нас ведь не учили сбивать лайнеры, — рассказывал позже газете «Вашингтон Пост» Сессевилль. — Если вы повредите ему двигатели, он может перейти на планирование и дотянуть до цели. Поэтому я думал, что бить нужно по пилотской кабине или по крылу».
Пенни подбежала к самолету. Обычно проверка самолета перед вылетом занимает до получаса. Она по привычке достала лист контрольных проверок, «пробегая» по нему позиции, на которые нужно было обратить внимание.
«Лаки, что ты делаешь?! Прыгай в кабину и пошли!»,— рявкнул Сессевилль.
Хизер в точности выполнила приказ. Через мгновенье она уже сидела в F-16, готовясь запустить двигатели. Крикнула техникам, чтобы вытащили заглушки из воздухозаборников.
Когда F-16 уже тронулся с места, наушники на голове старшего техника все еще был подключены через провод к самолету, а сам он бежал рядом с ним, на ходу выдергивая из крыльев предохранительные чеки.
Менее через минуту истребители вонзились в небо. Пилоты пролетели над дымящимся Пентагоном и на скорости порядка 640 километров в час взяли курс на северо-запад, напряженно оглядывая горизонт. Ничего.
Никто не хотел умирать
Ища рейс 93 «Юнайтед Эрлайнз», Марк и Хизер невольно думали об одном и том же. Остаться живым после тарана шансов немного. Как сделать так, чтоб их было побольше?
Сессевилль рассчитывал дёрнуть ручку катапульты в тот момент, когда его самолет ударит «Боинг-757». «Вряд ли бы это помогло, — рассказывал он, — но, по крайней мере, я надеялся, что поможет».
Пенни же боялась промахнуться мимо цели при попытке катапультироваться до тарана. «Представьте, вы покидаете кабину, а ваш истребитель, вместо того, чтобы ударить другой самолет, пролетает рядом с ним», — позже рассказывала она. Очевидно, страх не выполнить задание был для нее сильнее страха смерти.
«Я действительно думала, что взлетаю последний раз в жизни, — вспоминала Лаки. — Если б мы выполнили задуманное, то так оно и было бы».
Но ни Марку, ни Хизер не пришлось жертвовать своими жизнями, чтобы остановить захваченный террористами рейс 93 «Юнайтед Эрлайнз». Это сделали за них пассажиры того рейса, оставив на одном из полей Пенсильвании отпечаток своего подвига в виде выгоревшего пятна, усеянного обломками лайнера.
«Рука, которая качала колыбель»
В отличие от одноименного американского фильма, речь идёт не о женской, а о мужской руке, принадлежащей Джону Пенни — отцу Хизер. Дело в том, что ее отец в то время был капитаном «Юнайтед Эрлайнз», летая, как раз, на «Боингах-757».
Человек, который нянчил Лаки, возил её в школу, а после привил любовь к авиации… Дочь не знала, был ли он в кабине обреченного лайнера или нет. Позвонить родителям и спросить не было времени. «Это звучит бесчувственно, ведь речь идет о моём отце, — позже рассказывала она, — но у меня не было никакой возможности узнать, кто пилотировал тот самолет. И, честно говоря, даже если б я узнала, это никак не повлияло бы на то, что я должна была сделать».
А что по этому поводу чувствует Джон Пенни? «Мы обсуждали ситуацию, при которой я мог быть за штурвалом того ''Боинга'', — сказал он. – Она знала, что это могла оказаться моя смена. Но это не ''подкосило'' наши отношения, не привело к взаимному отчуждению или чему-то в этом роде. Она летчик-истребитель, я летчик-истребитель».
Стефани Пенни — мать Лаки думает примерно так же. «Я сказала Хизер: ''Как хорошо, что там не было твоего отца, и тебе не пришлось думать об этом''. А она ответила мне: ''Мама, я просто не могла думать об этом. Мне нужно было выполнить свою работу''. Вот этим-то мы больше всего и гордимся в Хизер — она делала то, что должна была сделать».
Но полностью избежать пусть и не ставшего явью ужаса от необходимости убить родного или близкого человека, Лаки все же не удалось. Позднее выяснилось, что капитаном 93-го рейса был Джейсон Дал — один из лучших друзей Джона Пенни, с которым они вместе проходили подготовку для полетов в «Юнайтед».
12 лет спустя
После тех событий Хизер «Лаки» Пенни продолжила летать на истребителе, дважды проходила службу в Ираке. В настоящее время она уже не военный лётчик, но осталась в Национальной гвардии и там иногда летает пилотом на бизнес-джете «Гольфстрим V», перевозящим военно-авиационное начальство.
Нынешняя основная работа Лаки — директор одной из программ по созданию нового истребителя F-35 в компании «Локхид Мартин». Как и ее вышедший на пенсию отец, принимает участие в воздушных гонках — весьма популярном виде авиационных соревнований в США. В одиночку воспитывает двух дочерей.
P.S.
Итак, от Нестерова до Лаки Пенни. Нужно обладать незаурядным воображением, чтобы представить себе тот путь, который прошла мировая авиация от «сшитых» на скорую руку «этажерок» Первой Мировой, с трудом обгонявших паровоз, до самолетов, способных летать в два с лишним раза быстрее пули, забираться в стратосферу и поражать несколько целей одновременно.
Но при всех тех изменениях, которые произошли в авиации, одно в ней осталось неизменным — боевая задача, которую иногда нужно решить любой ценой, даже если цена — жизнь пилота. А это значит, что пока существует военная авиация, таран будет оставаться у нее на вооружении, как крайнее средство выполнения летчиками «своей работы».
Однако Нестеров, будучи военным летчиком, думал, прежде всего, о различных приёмах, которые может использовать пилот в бою, чтобы одержать верх над противником. Так он пришёл к мысли о возможности целенаправленного удара своим самолетом по самолету неприятеля. По мысли Нестерова, следовало подойти сверху к вражескому аэроплану и, переведя свою машину на снижение, стукнуть его колесами шасси. Таким образом, полагал автор «мертвой петли», самолет неприятеля потеряет управление и упадет.
Свою теорию 27-летний Нестеров проверил на практике 8 сентября 2014 года, в самом начале Первой Мировой войны, увы, ценой своей жизни. Он, как и планировал, подошел сверху к австрийскому бомбардировщику «Альбатрос» и ударил его сверху колесами, но… сила столкновения разрушила обе машины. Можно добавить, что в марте 1915 года российский летчик-ас Александр Казаков вновь применил таран, уничтожив, таким образом, немецкий самолет, но не погиб и даже смог привести свой поврежденный аэроплан на аэродром.
Новая война — новые герои
22 июня 1941 года. Над советскими городами поднимаются клубы дыма. Воздух сотрясают взрывы снарядов и авиабомб. Отступление войск Красной армии летом 41-го порой переходит в настоящее бегство. Трибунал и расстрел «за трусость» присутствуют в эти дни в сдающих позиции частях куда чаще, чем награды за мужество и героизм. И, тем не менее, были те, кто их удостоился.
Первыми Героями Советского Союза стали летчики-истребители, совершившие воздушные тараны. Это Степан Здоровцев, Петр Харитонов и Михаил Жуков. Высокое звание было присвоено им в начале июля 41-го года. Впоследствии, в ходе войны их подвиги повторили свыше 300 (некоторые источники приводят цифру 500) советских летчиков.
Были среди них и настоящие мастера тарана. Двое из них — Николай Терёхин и Алексей Хлобыстов — уничтожили таким образом за всю войну по три самолета противника. Причем, Хлобыстов совершил настоящее чудо: летая на ленд-лизовском «американце» P-40 «Томагавк», он сбил таранными ударами два немецких самолета — «Мессершмит-110» и «Мессершмит-109» — в ходе одного воздушного боя и после этого умудрился посадить машину на своем аэродроме с укороченным почти на одну треть крылом.
Известен один воздушный таран, совершенный женщиной. 12 сентября 1941 года Екатерина Зеленко, пилотировавшая одномоторный бомбардировщик Су-2, уничтожила таким образом «Мессершмит-109». Увы, отважная летчица погибла.
Сохранились сведения о преднамеренных таранах, совершенных летчиками Польши, Болгарии, Югославии, Англии, Греции, Германии, и Японии.
Правда, это были единичные эпизоды. Из перечисленных стран самый массовый характер тараны приняли в Стране восходящего солнца. Что, впрочем, не удивительно. Каждая миссия камикадзе представляла собой таран, хоть и по наземной цели. Распространенность среди японских летчиков культуры самопожертвования ради победы над врагом создавала предпосылки для уничтожения таким же образом противников в небе.
В истории Второй Мировой войны был зафиксирован один случай воздушного тарана, совершенного американским пилотом. В 1945 году в ходе битвы за Окинаву лейтенант корпуса морской пехоты США Роберт Клингман перехватил на своем истребителе «Корсар» японский самолет-разведчик «Ники». Сблизившись на дистанцию огня, Клингман нажал на гашетки, но… пушки молчали. Очевидно, их просто заклинило.
Не имея другой возможности остановить японца, Роберт решил его таранить. Огромным пропеллером «Корсара» он буквально отпилил хвост «Ники». После тарана Клингману удалось благополучно посадить поврежденный самолет на воду, где его подобрали американские моряки. Для японского экипажа храбрость американца имела куда более трагические последствия — никто из пилотов «Ники» не выжил.
Остановить любой ценой
Наступил май 1945-го. Но на смену «горячей» пришла, увы, война «холодная», пропитавшая недоверием и подозрительностью отношения между «Востоком» и «Западом». Каждый шаг одной стороны воспринимался другой, как попытка нанести ей ущерб, а потому естественно, что участники «великого противостояния» стремились получить максимум информации о действиях друг друга, особенно в оборонной сфере.
Одну из ключевых ролей в этом сборе данных играла авиаразведка. Во второй половине 1950-х годов в воздушное пространство СССР зачистили американские высотные самолеты-разведчики У-2. Полеты эти очень раздражали Кремль. И не только тем, что благодаря им американцы безнаказанно «подглядывали» за советскими секретами.
Безнаказанность рейсов крылатых «шпионов» демонстрировала превосходство американских военных технологий над советскими. Советские перехватчики не могли достать У-2 на двадцатикилометровой высоте, с которой эта длиннокрылая машина «рассматривала» абсолютно всё.
Не удивительно, что задаче «наказать наглецов» была придана в СССР особая государственная важность. Наказать, собственно, уже было чем. С 1957 года на вооружение советских войск ПВО стала поступать зенитная ракета С-75 «Двина», которая могла достать У-2. И вот 1 мая 1960 года настал «момент истины».
Советский летчик-смертник против Пауэрса
В тот день в советское небо вторгся очередной У-2, пилотируемый Фрэнсисом Гэри Пауэрсом. Службы ПВО засекли его с момента пересечения границы, но сразу остановить разведчика не было технической возможности. Лишь когда У-2 подошел к Свердловску, он оказался в зоне поражения размещенных там ракетных комплексов С-75.
Но военное руководство СССР, предвидя, сколько генеральских и маршальских «голов» может слететь, если «шпиону» удастся уйти и на этот раз, решило подстраховаться. На перехват У-2 был направлен новейший истребитель Су-9, чисто случайно оказавшийся в районе, где летел Пауэрс. Машина эта могла достичь высоты 20 километров. В тот день ее перегонял с сибирского завода в Белоруссию капитан Игорь Ментюков.
Самолет был «пустым» — ни ракет, ни даже высотного костюма для лётчика. Но главком ПВО страны, впоследствии маршал авиации Евгений Савицкий отдал приказ: «Уничтожить любой ценой», и на тот случай, если пилот проявил бы «непонятливость», добавил: «Таранить!». Савицкий знал, что на самолете не было боекомплекта.
Удар самолета на околозвуковой, или сверхзвуковой скорости о другой самолет на высоте 20 километров неизбежно привел бы к разрушению обеих машин и потери их герметичности. Для Ментюкова, не имевшего, как уже отмечалось, высотного костюма, это означало верную гибель. Он мог отказаться, но кто его знает, что там за самолёт-нарушитель. А вдруг он несёт атомную бомбу? Тогда это может быть смерть сотен тысяч человек.
И Ментюков принял решение лететь. Уже в воздухе он обратился по радио с просьбой позаботиться о беременной жене и матери. «Земля» заверила: «Всё будет сделано».
Ментюков вышел на 20-километровую высоту, стал «наводиться» с помощью «земли», но слишком большая разница скоростей (У-2 был дозвуковым самолетом, а Су-9 шел на «сверхзвуке»), не позволила советскому пилоту точно выйти в хвост «шпиону». Он проскочил мимо него, а на повторный заход уже не хватило топлива. «Земля» дала «отбой».
Не таранил, но задание выполнил?
Дальнейшее известно. По Пауэрсу был выпущен «веер» из семи-восьми ракет С-75, одна из которых взорвалась позади У-2. Взрывная волна разломала крылья «шпиону», прервав его полет под Свердловском. Увы, другая ракета из того же «веера» сбила МиГ-19, также для «подстраховки» поднятый на перехват Пауэрса, хотя в этом не было никакого смысла.
Истребитель данного типа по техническим возможностям не смог бы достичь высоты, где летел разведчик. Пилотировавший МиГ-19 старший лейтенант Сергей Сафонов погиб.
Жертв могло быть и больше. Ведь помимо Сафонова на перехват У-2 начальство ПВО, всё с той же целью продемонстрировать своё служебное рвение высшему военному и партийному руководству страны, подняло еще один МиГ-19. Его пилотировал капитан Борис Айвазян. Но ему удалось уйти от ракет. Ментюкову, кстати, тоже пришлось от них уворачиваться.
На этом можно было бы закончить рассказ о несостоявшемся смертельном таране Ментюкова, если б не одно обстоятельство. Пауэрс уверял, что его сбила не ракета, а самолет. Эту версию подтверждает и свидетельство самого Ментюкова. По его словам, У-2 попал в спутный след от его перехватчика. Данный след представляет собой сильнейшую турбулентность, которую и не выдержала конструкция самолета-разведчика.
Ментюков утверждает, что Савицкий знал об этом и даже поблагодарил его со словами: «Без тебя бы он ушёл». Почему же было не сказать правду о том, как в действительности прервался полет Пауэрса? По мнению Ментюкова, сделано это было в политических целях.
Премьер Никита Хрущев был горячим сторонником ракетного вооружения и полагал, что военная авиация только зря «проедает» бюджетные деньги. Таким образом, по «закону жанра» ракета С-75 просто «обязана» была сбить Пауэрса.
Таран периода «разрядки»…
Пришедший в Белый дом в 1969 году президент Ричард Никсон провозгласил переход от «эпохи раздоров к эпохе переговоров». Политика эта получила название «разрядки». Москва и Вашингтон оставили «пистолеты» в руках, но, по крайней мере, сняли пальцы с «курков». Казалось, несанкционированные вторжения в воздушное пространство с целью «подглядеть» остались в прошлом, следовательно, на чужой самолет, появившийся без предварительного разрешения в небе, СССР или США не станут сразу же смотреть сквозь перекрестье прицела.
Увы, действительность опровергла эти надежды. 28 ноября 1973 года капитан Геннадий Елисеев на истребителе МиГ-21 взлетел на перехват самолета, нарушившего границу СССР в районе находящейся в Азербайджане Муганской долины. Нарушителем оказался иранский истребитель-бомбардировщик F-4 «Фантом II». По некоторым данным, он не заблудился, а выполнял разведывательный полет.
Елисеев получил приказ: «Уничтожить!». Выпущенные ракеты прошли мимо. Нарушитель стал уходить. По неизвестной причине Елисеев не использовал установленную на самолете пушку. Возможно, она просто отказала. Видя, что F-4 скоро выйдет из воздушного пространства СССР, пилот принял решение таранить.
Экипаж «Фантома», состоявший из двух человек, катапультировался, был задержан советскими пограничниками и вскоре освобожден. А МиГ-21 Елисеева врезался в гору. Летчик погиб и посмертно был удостоен звания Героя Советского Союза.
…и «заморозков»
В 1981 году в США к своим обязанностям приступил новоизбранный президент Рональд Рейган, провозгласивший «крестовый поход» против «империи зла», то есть против СССР и его союзников. Политика эта означала новый виток «холодной войны». Бескомпромиссность, ознаменовавшая советско-американские отношения, означала незамедлительный и жёсткий отпор любым попыткам одной стороны посягнуть на территориальный суверенитет другой.
Грузинский аэродром Сандар. Солнце, фрукты, кавказское гостеприимство. К тому же, далеко от западных «горячих» границ, разделяющих СССР и НАТО. Именно там наиболее вероятны конфликты и инциденты, а здесь — живи и радуйся.
Если такие чувства и были в душе у капитана Валентина Куляпина, то 18 июля 1981 года им пришел конец раз и навсегда. Приказ по громкой связи: «733-й, на вылет». 733-й — это позывной Куляпина. Через несколько минут пилотируемый им перехватчик Су-15 уже в воздухе.
Вскоре Валентин видит нарушителя — четырехмоторный турбовинтовой самолет неопределенной раскраски, иллюминаторы задраены. Позже установят, что это был «грузовик» CL-44 аргентинской авиакомпании Transporte Aéreo Rioplatense, который, по всей видимости, доставлял оружие в Иран. Вряд ли он сознательно вторгся в воздушное пространство СССР. Скорее всего, просто заблудился.
Куляпин получает приказ: принудить нарушителя к посадке на советском аэродроме. Капитан пытается оттеснить «четырёхмоторник» вглубь территории СССР, но тот не поддается. Понимая, что еще несколько минут и самолет выйдет из советского воздушного пространства, командование отдаёт Куляпину приказ: «Цель уничтожить!».
Су-15 «висит» почти рядом с CL-44, но на перехватчике только ракеты дальнего действия. Стрелять ими в упор бессмысленно — пройдут мимо. Отстать километра на полтора — потерять время, за которое нарушитель выйдет за границу СССР, и там его уже не собьёшь — будет международный скандал. Остается одно — таранить.
Куляпин не камикадзе. Он старается нанести удар так, чтоб при этом самому остаться в живых. Осторожно «подлезает» под правый стабилизатор транспортника, фонарем кабины почти касаясь дюраля, и медленно начинает двигаться вперед. Вот стабилизатор остался позади и над головой снова чистое небо. Пора! Валентин берет ручку управления на себя. Перехватчик отсекает стабилизатор нарушителя.
Оба самолета повреждены настолько, что дальше продолжать полет не могут. Куляпин катапультируется и через несколько минут уже на земле. Из четырёх членов экипажа разбившегося транспортника не выжил никто.
«Чем больше родину мы любим, тем меньше нравимся мы ей»
Этот горький парафраз всем известной строки из «Евгения Онегина» знаком еще с советских времён. Увы, он в точности применим к ситуации с Куляпиным. Трудно представить себе большую степень низости и подлости, чем та, которая была проявлена по отношению к нему после его тарана. О ней рассказал сам Валентин в интервью Первому каналу российского телевидения почти через 30 лет после тех событий.
После катапультирования его поместили в госпиталь. Таков был порядок. Почти двадцатикратные перегрузки при выбросе из кабины, нервно-психологический стресс. Нужно было провести медицинское освидетельствование, чтобы убедиться — с летчиком все в порядке.
И вот тут начались странности. Куляпина навещали «высокие чины», расспрашивали о подробностях поединка. Один из них шепнул ему: «Скажи, что команду ''Сбивать'' ''земля'' не давала». Видимо, кто-то сильно испугался, что за приказ уничтожить цель, который летчик в мирное (!) время мог выполнить только путем тарана, по голове не погладят.
Но тогда выходило, что Валентин уничтожил нарушителя воздушной границы без команды?! Это же преступное самоволие, наказание за которое — трибунал. Трудно представить, что творилось в эти дни в душе у Куляпина. С одной стороны офицер обязан быть честным, особенно, когда речь идет о его профессиональной деятельности. Но с другой — существует такое понятие, как воинское братство, выражаемое известной формулой «один за всех, все за одного». Оно в армии не менее важно, чем законы и уставы.
Валентин выбирает братство. Рассказывая представителям Минобороны о таране, он умолчал, что действовал по приказу. Надеялся, что отцы-командиры, которых он таким образом выгораживал, не дадут его в обиду. Валентин не мог представить, что они уже решили применить в отношение него вторую половину формулы с точностью «до наоборот»: «все на одного».
Сослуживец Куляпина подполковник Багдасарян стер запись переговоров с 733-м. Разумеется, стертыми оказались и команды «Сбить!». Багдасаряна уличили в подлоге, но лишь «пожурили». Подполковник продолжил служить, как ни в чем не бывало, а над Валентином сгущались тучи.
Неизвестно, чем это все могло для него закончиться, если б не один дотошный генерал из комиссии Минобороны. Не поверив, что летчик может устроить в воздухе такую попахивающую международным скандалом самодеятельность, да еще с риском для жизни, он провел собственное расследование. И оно спасло Валентина. Генерал нашел на резервном КП запись переговоров с 733-м, на которой четко был слышен приказ «Цель уничтожить!», дважды отданный пилоту.
ТАСС — главный «рупор» Советского Союза — разумеется, ничего не сообщил ни о таране, ни о летчике, который его совершил.
Куляпина представили к званию героя Советского Союза, но «Золотую звезду» так в итоге и не вручили, хотя по советской «шкале заслуг», сложившейся еще в годы Второй Мировой войны, он был безусловно достоин получения самой высокой награды СССР.
Валентину дали орден Красного знамени, да и то по особому, закрытому списку. Почему? Наверное, получи Куляпин «Героя», слишком многим из высшего военного руководства страны, первоначально не доверявшим ему или даже пытавшимся обвинить в совершении воинского преступления, пришлось бы признавать свои ошибки.
А так, вроде бы частично признали, но дали понять, что и Куляпин тоже виноват. В чём? Наверное, в том, что выгораживал «своих», искренне веря в офицерскую взаимовыручку и лётное братство. Или в том, что просто попал под действие подловатого принципа: «То ли он украл, то ли его обокрали, а, в общем, он замешан в какой-то истории». А разве мог Герой Советского Союза быть в чём-нибудь замешан?
«Бетономешалка» 9/11
11 сентября 2001 года. Эта дата навсегда запомнится современникам клубами огня и дыма, вырывавшихся из башен-«близнецов» в Нью-Йорке, силуэтами лайнеров, подлетающих к ним на неправдоподобно низкой высоте, а после исчезающих в их стеклянных стенах. Огромная дыра в Пентагоне, пылевой «гриб», вспухающий над Нью-Йорком, нескончаемый вой сирен пожарных, полицейских и санитарных машин…
Но главное даже не эти картины, материализовавшиеся из какой-то жуткой фантасмагории. Потрясло другое. Самая мощная в мире держава, окруженная авианосцами, подводными лодками, стратегическими бомбардировщиками, ракетами, имеющая оснащенную по последнему слову техники армию и полицию, получила удар в самое «сердце» от группы мусульманских фанатиков, вооруженных ножами для вскрытия картонных коробок.
Сила данного удара была не только в его символизме, но и в весьма конкретном разрушительном содержании. Погибли около 3 000 человек, прямой ущерб составил более 100 миллиардов, а косвенный — почти 2 триллиона долларов. Даже тот, кто не испытывал к Америке особой симпатии ощутил себя человеком, оказавшимся в эпицентре сильного землетрясения, когда вдруг пропадает основа основ чувства уверенности и защищенности, даваемая земной твердью.
Угроза с неба
Первый час после атак на Всемирный торговый центр. Эфир заполнен паническими сообщениями СМИ о захваченных террористами двух, нет трех, а может четырех, пяти, или шести рейсовых самолетах. Никто не знает, где они находятся, куда летят.
Гражданские авиалайнеры, вид которых в небе вызывает у большинства людей приятные ассоциации с путешествиями, встречами с родными и друзьями, вдруг стали символами смерти и разрушения. А главное, неясно — какие из них остались пассажирскими самолетами, а какие уже превратились в бомбы с крыльями.
Пришло сообщение об атаке на Пентагон. Следующими целями могут быть Белый дом или Конгресс. Времени на раздумья и определение кто есть кто в небе Америки уже нет. Впрочем, какая-то ясность все же появляется. Стало известно, что один из захваченных террористами самолетов — это «Боинг-757» авиакомпании «Юнайтед Эрлайнз», летевший рейсом 93 из Ньюарка, штат Нью-Джерси в Сан-Франциско, штат Калифорния.
Путь в небо «счастливой монетки»
Так действительно ее зовут. Хизер «Лаки» Пенни (Heather «Lucky» Penney) звучит, как Хизер «Счастливая монетка», хотя, строго говоря, слово «монетка» пишется в английском немного по-другому — penny. Одна из первых американок, которая воспользовалась отменой в 1991 году американским конгрессом запрета на участие женщин в боевых вылетах. Когда это произошло, она изучала литературу в Университете Пардью и готовилась стать учительницей.
Хизер не колебалась ни секунды. Она выросла в авиационной семье. Ее отец был летчиком-истребителем, воевавшим во Вьетнаме. Во время учебы в университете, у нее уже была лицензия частного пилота. «Я всегда хотела быть истребителем, как мой папа», — сказала она в интервью газете «Вашингтон Пост».
Ее мечта сбылась. Хизер освоила истребитель F-16 и стала одной из первых боевых летчиц США нового поколения. В то осеннее утро 2001 года она была пилотом 121-й эскадрильи Воздушной национальной гвардии округа Колумбия, базировавшейся на военно-воздушной базе Эндрюс вблизи Вашингтона. Вместе со своими коллегами-летчиками она проходила предполетную подготовку, когда кто-то заглянул в комнату и сказал, что во Всемирный торговый центр врезался самолет.
Первая мысль, которая скользнула в головах у лётчиков — это легкомоторная «Сессна». Самолеты данного типа в изобилии летают в американском небе, и их нередко пилотируют не самые хорошо подготовленные пилоты-любители. Но когда пришло известие о втором самолете, врезавшимся во вторую башню Центра, стало ясно — это война.
По сценарию Ментюкова
Обстановку на аэродроме в те минуты можно было бы сравнить с вихрем, в котором крайнее нервное напряжение и растерянность крутились в одной воронке вместе с обрывочными сведениями, различными оценками ситуации, а также идеями о том, что нужно делать. «Ветер» этот «швырял» пилотов в разные стороны, не позволяя выбрать правильное направление действий.
Наконец, в этом хаосе появилась одна опора, за которую можно было «уцепиться». Рейс 93 «Юнайтед Эрлайнз» захвачен террористами и направляется на Вашингтон. Нужно сделать все, чтобы его остановить.
Поразительно, но в районе столицы США не оказалось ни одного самолета-истребителя, способного вести бой. Сейчас, после событий 9/11 таких, как минимум, два, находящихся во «всеоружии» и с пилотами, готовыми в любую секунду ринуться в небо. Но тогда на Эндрюс были F-16, приспособленные лишь для выполнения тренировочных полетов. Доставить ракеты, зарядить пушку — час. Этого времени не было.
Как это напоминало ситуацию 1960 года под Свердловском. Ведь тогда на пути Пауэрса тоже встал единственный самолет, способный «достать» У-2, но, как и «эндрюсовские» F-16, он был «пустым».
Решимость и мощь хрупкой блондинки
Решение лететь было принято почти мгновенно. Полковник Марк Сессевилль стал лихорадочно натягивать на себя летный комбинезон. «Лаки, ты со мной», — бросил он в сторону Хизер. Она тут же кинулась одевать своё обмундирование. В процессе борьбы с кнопками и молниями Марк и Хизер случайно встретились взглядами.
«Я беру на себя кабину пилотов», — сказал он. «Я хвост», — без колебаний ответила она. Никаких дополнительных объяснений не требовалось. Оба понимали то единственное, что можно и нужно сделать, и были к этому готовы.
«Нас ведь не учили сбивать лайнеры, — рассказывал позже газете «Вашингтон Пост» Сессевилль. — Если вы повредите ему двигатели, он может перейти на планирование и дотянуть до цели. Поэтому я думал, что бить нужно по пилотской кабине или по крылу».
Пенни подбежала к самолету. Обычно проверка самолета перед вылетом занимает до получаса. Она по привычке достала лист контрольных проверок, «пробегая» по нему позиции, на которые нужно было обратить внимание.
«Лаки, что ты делаешь?! Прыгай в кабину и пошли!»,— рявкнул Сессевилль.
Хизер в точности выполнила приказ. Через мгновенье она уже сидела в F-16, готовясь запустить двигатели. Крикнула техникам, чтобы вытащили заглушки из воздухозаборников.
Когда F-16 уже тронулся с места, наушники на голове старшего техника все еще был подключены через провод к самолету, а сам он бежал рядом с ним, на ходу выдергивая из крыльев предохранительные чеки.
Менее через минуту истребители вонзились в небо. Пилоты пролетели над дымящимся Пентагоном и на скорости порядка 640 километров в час взяли курс на северо-запад, напряженно оглядывая горизонт. Ничего.
Никто не хотел умирать
Ища рейс 93 «Юнайтед Эрлайнз», Марк и Хизер невольно думали об одном и том же. Остаться живым после тарана шансов немного. Как сделать так, чтоб их было побольше?
Сессевилль рассчитывал дёрнуть ручку катапульты в тот момент, когда его самолет ударит «Боинг-757». «Вряд ли бы это помогло, — рассказывал он, — но, по крайней мере, я надеялся, что поможет».
Пенни же боялась промахнуться мимо цели при попытке катапультироваться до тарана. «Представьте, вы покидаете кабину, а ваш истребитель, вместо того, чтобы ударить другой самолет, пролетает рядом с ним», — позже рассказывала она. Очевидно, страх не выполнить задание был для нее сильнее страха смерти.
«Я действительно думала, что взлетаю последний раз в жизни, — вспоминала Лаки. — Если б мы выполнили задуманное, то так оно и было бы».
Но ни Марку, ни Хизер не пришлось жертвовать своими жизнями, чтобы остановить захваченный террористами рейс 93 «Юнайтед Эрлайнз». Это сделали за них пассажиры того рейса, оставив на одном из полей Пенсильвании отпечаток своего подвига в виде выгоревшего пятна, усеянного обломками лайнера.
«Рука, которая качала колыбель»
В отличие от одноименного американского фильма, речь идёт не о женской, а о мужской руке, принадлежащей Джону Пенни — отцу Хизер. Дело в том, что ее отец в то время был капитаном «Юнайтед Эрлайнз», летая, как раз, на «Боингах-757».
Человек, который нянчил Лаки, возил её в школу, а после привил любовь к авиации… Дочь не знала, был ли он в кабине обреченного лайнера или нет. Позвонить родителям и спросить не было времени. «Это звучит бесчувственно, ведь речь идет о моём отце, — позже рассказывала она, — но у меня не было никакой возможности узнать, кто пилотировал тот самолет. И, честно говоря, даже если б я узнала, это никак не повлияло бы на то, что я должна была сделать».
А что по этому поводу чувствует Джон Пенни? «Мы обсуждали ситуацию, при которой я мог быть за штурвалом того ''Боинга'', — сказал он. – Она знала, что это могла оказаться моя смена. Но это не ''подкосило'' наши отношения, не привело к взаимному отчуждению или чему-то в этом роде. Она летчик-истребитель, я летчик-истребитель».
Стефани Пенни — мать Лаки думает примерно так же. «Я сказала Хизер: ''Как хорошо, что там не было твоего отца, и тебе не пришлось думать об этом''. А она ответила мне: ''Мама, я просто не могла думать об этом. Мне нужно было выполнить свою работу''. Вот этим-то мы больше всего и гордимся в Хизер — она делала то, что должна была сделать».
Но полностью избежать пусть и не ставшего явью ужаса от необходимости убить родного или близкого человека, Лаки все же не удалось. Позднее выяснилось, что капитаном 93-го рейса был Джейсон Дал — один из лучших друзей Джона Пенни, с которым они вместе проходили подготовку для полетов в «Юнайтед».
12 лет спустя
После тех событий Хизер «Лаки» Пенни продолжила летать на истребителе, дважды проходила службу в Ираке. В настоящее время она уже не военный лётчик, но осталась в Национальной гвардии и там иногда летает пилотом на бизнес-джете «Гольфстрим V», перевозящим военно-авиационное начальство.
Нынешняя основная работа Лаки — директор одной из программ по созданию нового истребителя F-35 в компании «Локхид Мартин». Как и ее вышедший на пенсию отец, принимает участие в воздушных гонках — весьма популярном виде авиационных соревнований в США. В одиночку воспитывает двух дочерей.
P.S.
Итак, от Нестерова до Лаки Пенни. Нужно обладать незаурядным воображением, чтобы представить себе тот путь, который прошла мировая авиация от «сшитых» на скорую руку «этажерок» Первой Мировой, с трудом обгонявших паровоз, до самолетов, способных летать в два с лишним раза быстрее пули, забираться в стратосферу и поражать несколько целей одновременно.
Но при всех тех изменениях, которые произошли в авиации, одно в ней осталось неизменным — боевая задача, которую иногда нужно решить любой ценой, даже если цена — жизнь пилота. А это значит, что пока существует военная авиация, таран будет оставаться у нее на вооружении, как крайнее средство выполнения летчиками «своей работы».
