Что находят американские дети под рождественской елкой? Если американские дети желают знать ответ на этот вопрос заранее, они должны обратиться к только что вышедшей книге американского историка Гэри Кросса [Gary Cross Kid's Stuff, Harvard UP], название которой следовало бы здесь перевести как «Для несмышленышей».
За последние два-три десятилетия, пишет Кросс, американские игрушки претерпели изумительную метаморфозу. В детстве тех, кому сейчас под пятьдесят, игрушки готовили к жизни в реальном мире: грузовики и тракторы, наборы «Юный доктор», модели самолетов, игрушечные плиты с духовками и утварью… Даже солдатики, кукольные ковбои и космические корабли имели отношение к американской реальности - прошлому и будущему страны.
Дети и внуки этого поколения сегодня мечтают о других игрушках - динозаврах, вооруженных лазерными пушками, голубых лошадках с розовыми гривами, роботах, которые превращаются то в небывалый автомобиль, то в фантастический летательный аппарат... Даже традиционный солдатик, который для поколения отцов ассоциировался с папой (или дедушкой) на войне, теперь вооружен лазерным черт-знает-чем и может передвигаться при помощи укрепленной пониже спины турбины. Сражается же он не с фашистами, а со страшными инопланетянами.
«Начиная с 80-х годов, - пишет Кросс, - детские игры стали выходить из круга родительских интересов и вообще реальности. Игрушки, которые вызывали воспоминания о реальных войнах, реальных исторических приключениях, мечты об освоении космоса, стали уступать место фантастическим персонажам, по существу комбинирующим набор приключенческих клише, совершенно не связанных с реальностью. Куклы и наборы игрушек, при помощи которых девочки играли в дом и в дочки-матери, были почти полностью вытеснены куклами Барби из мира потребительских фантазий».
Гэри Кросс - историк, и его книга - своеобразный срез культурной истории страны. Он ищет причины радикальной смены направления в многомиллиардной игрушечной индустрии, упадка образовательной игрушки. По его мнению, первые признаки будущей игрушечной революции можно обнаружить уже в тридцатые годы, и связаны они с «серебряным экраном» - с голливудским кино. Именно тогда стали появляться куклы с внешностью популярной девочки-кинозвезды Ширли Темпл и игрушечные пистолеты точь-в-точь как у героя вестернов Бака Роджерса.
Но более мощным фактором в игрушечной революции стало телевидение. Если раньше малыш видел витрину игрушечной лавки на прогулке с мамой или папой и рассматривал игрушки, так сказать, под родительским контролем, то теперь он оказался один на один с голубым экраном, который в детских программах оказался не чем иным как витриной волшебного игрушечного магазина. Получше иных родителей осведомленные в детской психологии продавцы игрушек с телевизионного экрана апеллировали к мощным эскапистским и анархическим импульсам малышей. Так, в частности, были организованы периодические поветрия, моды на «гадкие игрушки», такие как «Ползучие страшилы» или «Детки с помойки».
Другим мощным фактором перемен Кросс считает распространение феминистических и пацифистских идей в семидесятые годы. В этот период большинство родителей оказались под давлением новых доктрин о том, что не следует навязывать детям «гендерные роли», и об опасности игры с элементами войны и насилия. «Стало дурным тоном, - пишет Кросс, - покупать девочкам игрушки, которые готовили бы их к роли матери и домохозяйки», а мальчикам - которые готовили бы их к «мужским» ролям трактористов, пожарников или пилотов. Солдатики оказались скомпрометированными благодаря расколу общественного мнения по поводу войны во Вьетнаме. Даже обычный в любой игре спокон веку принцип соревновательности - кто-то побеждает, кто-то проигрывает - был объявлен политически некорректным. Начали придумывать игры, основанные на принципе сотрудничества: выигрывают все, никто не проигрывает. В целом отношение американских родителей к выбору игрушек для детей в этот период, по мнению Кросса, характеризуется растерянностью.
В целом же производители игрушек откликнулись на это течение, так сказать, уклончиво. Стали выпускать еще больше игрушек фантастического характера. В результате, пишет Кросс, девочки по-прежнему кого-то нянчат и кому-то устраивают домик, но только это не напоминающий настоящего ребенка пупс и не реалистический домик, а непонятная лиловая зверушка в сказочном гроте. А мальчики по-прежнему воюют, но с инопланетянами и роботами.
Все это напоминает происходившее в советской России в двадцатые годы, когда коммунистические педагоги-экспериментаторы хотели заменить традиционные буржуазные игрушки идеологически правильными. Как пишет в своих мемуарах Евгений Шварц, безропотным детям в детском доме дали для игр «хороших» кукол - красноармейцев, краснофлотцев, работниц, и «плохих» - страшноватых кулаков, попов. Эксперимент не сработал. Девочки пеленали и нянчили как «хороших», так и «плохих» кукол. «Они усыновили бородатых священников, - пишет Шварц. - Ведь матери любят и некрасивых детей».
