Линки доступности

«Оранжевая революция»: взгляд из Москвы<BR>Интервью с политологом Николаем Петровым - 2004-12-27


Марк Белл: Третье действие украинской драмы закончилось. Надо полагать, недостатка в рецензиях не будет. Многие уже называют происшедшее в Украине эпохальным событием. Вы разделяете это мнение?

Николай Петров: Конечно. И это, наверное, в меньшей степени зависит от конкретных сегодняшних итогов, чем от самого развития событий в течение последнего месяца.

М.Б.: Но проблемы редко рассасываются сами. В каком направлении может пойти противостояние восток-запад в самой Украине в зависимости от результатов выборов?

Н.П.: Мне кажется, в нынешней ситуации противостояние намного преувеличено. Я не думаю, что речь может серьезно идти о сецессиях или региональном сепаратизме. То, что мы видим, подтверждает эту мысль. Скажем, в Донецкой области желание проводить референдум о выходе из состава Украины нет.

М.Б.: Вы полагаете, со стороны определенных сил в России не будет давления в этом направлении?

Н.П.: Я думаю, что та позиция, которую в последние дни декларирует российское руководство, гораздо более взвешена и менее ангажирована в отношении кого-либо из кандидатов. Безусловно, есть признание того, что российское руководство согласно работать с любым лидером, которого украинский народ сочтет более достойным. Другое дело, что возможны какие-то трения, послевкусие от всего того, что было, но я не думаю, что сейчас кто-то в Москве готов идти на открытую конфронтацию.

М.Б.: Как вы оцениваете восприятие «оранжевой революции» российской публикой? Печатная пресса, например, дружно предупреждала против власти толпы, отступления от законности, то есть повторяла тезисы Кремля. А какое ощущение у населения?

Н.П.: Сейчас оно чуть более активное, хотя в основном доминируют настроения, что это борьба кланов, внутриэлитные конфликты, а не проявление стихийной активности масс, что это кем-то инспирировано, неважно кем. Важно, как мне кажется, другое, а именно - внимание к тому, что произошло и происходит сейчас в Украине, не столь велико, как должно было бы быть. Хотя и есть подспудное, психологически понятное стремление объяснить это не результатом действия политических сил или народа Украины, а какими-то конспиралогическими теориями.

М.Б.: Есть ли у российской демократической оппозиции ощущение зависти к тому, что в Украине это могло произойти, а в России перспективы подобного или схожего развития событий вряд ли осуществимы?

Н.П.: Такого рода настроения выражали целый ряд представителей демократических элит. Но мне видится определенная опасность не только для собственно демократических лидеров и даже столько для них, сколько для Кремля, в том, что в отличие от Украины, где стихийная энергия масс и прежде всего молодежи могла быть возглавлена и канализована во вполне легитимное парламентское русло демократической и политической элитой, в России условий для такого рода конвертации существенно меньше. Поэтому опасность проявления стихийной энергии и реализации ее в качестве взрыва, столь позитивно и четко направленной, как в Украине, довольно велика. Мне кажется, что для российского руководства это вполне понятный урок.

М.Б.: В США кризис в Украине вызвал парадоксальную реакцию. Политики как слева, так и справа (что уж совсем удивительно) упрекают Вашингтон во вмешательстве во внутренние дела Украины, в первую очередь, в передаче денег - кстати, в весьма более скромных масштабах по сравнению с Москвой - общественным и другим структурам в Украине. Как видится эта ситуация из Москвы?

Н.П.: Эта ситуация активно обыгрывается в Москве целым рядом СМИ. Те публикации, в том числе и полемического плана, которые появляются в западной и, в первую очередь, американской печати, служат основанием для целого ряда конспиралогических построений, суть которых сводится к тому, что не была бы «оранжевая революция» проплачена и организована американскими или польскими структурами, ее бы и не было.

XS
SM
MD
LG