Николай Злобин - эксперт из вашингтонского Центра оборонной информации, где он возглавляет российские и европейские программы. Русская служба «Голоса Америки» попросила его прокомментировать последнюю пресс-конференцию Владимира Путина, особенно ту ее часть, которая касается продажи части компании ЮКОС, практически, как оказалось, государству.
Семен Резник: Скажите, г-н Злобин, как все это понимать?
Николай Злобин: Пресс-конференция произвела достаточно интересное, очень противоречивое впечатление. Я думаю, что некоторые из вопросов, которые там задавались, естественно, были вопросами подготовленными, и к ответам на них президент Путин был готов. Я думаю, что вопросы, касающиеся российской экономики, приватизации, коррупции и, в частности, этой сделки по «Юганскнефтегазу», конечно, были вопросы ожидаемые.
Президент Путин разыграл очень неплохую мизансцену, отвечая на этот вопрос: ведь, отвечая на такой же вопрос за день до этого в Германии, он, в общем, достаточно четко сказал, что он в курсе того, кто и как все организовывал, и кто купил эту компанию, и как будут обстоять дела после продажи. Поэтому, здесь, конечно, он сделал шаг назад, говоря, что он, в общем, толком не помнит, кто, что, и как, и даже демонстративно ошибся в названии «Юганскнефтегаза», что было достаточно интересно. То есть, я думаю, что задача была сгладить то впечатление, что эта акция руководилась из Кремля и проводилась при полной (информационной по крайне мере) ситуации того, что президент и его ближайшее окружение контролируют этот аукцион.
С.Р.: Но как вы считаете, это действительно проводилось из Кремля, или это преувеличивается?
Н.З.: Я думаю, что вся логика развития ситуации дела ЮКОСа свидетельствует только об одном: что это достаточно скоординированная, имеющая серьезную политическую поддержку кампания. А серьезную политическую поддержку для такого рода акции сегодня можно в России получить только в одном месте: в администрации президента. Не знаю насчет лично самого президента Путина, но люди из его ближайшего окружения безусловно приложили к этому руку и были активно в это вовлечены.
С.Р.: Но что все это значит? Это возврат к национализированной экономике?
Н.З.: Ну, я думаю, что отчасти да, но в значительно большей степени мне кажется, что это означает начало перераспределения основных богатств России, в частности, нефтедобывающего комплекса, из рук тех, кто получил это в начале 90-х годов в рамках той приватизации, которая тогда проходила, в руки тех, кто тогда в приватизации не участвовал, но сегодня имеет большие политические возможности и большую власть, но не имеет денег, поскольку они выпали десять лет назад из приватизации. И вот они в основном занимаются тем, чтобы получить долю того, что им не досталось в свое время. А самый серьезный, самый значимый кусок этой собственности - это, естественно, российская нефтяная промышленность.
С.Р.: Ну, скажите мне вот что. Ведь российская нефтяная промышленность - это все-таки ведь не только ЮКОС! Почему поход именно против ЮКОСа? Потому, что это самая большая компания, или потому, что там имели место политические столкновения между Ходорковским и Путиным?
Н.З.: Я думаю, что потому, что это большая компания, потому что очень много, видимо, ЮКОС многое делал действительно достаточно нелегально, или противозаконно, - может быть, больше, чем любые другие компании. Я думаю, что есть и личная неприязнь к Ходорковскому, особенно после того, как он был в этой группе олигархов на встрече с Путиным, когда он начал Путину говорить вещи, которые, я думаю, Путин не ожидал услышать на этой встрече. И я думаю, что по отношению к ЮКОСу очень много претензий стало возникать у власти после того, как руководство ЮКОСа стало занимать все более активную политическую позицию. И поэтому я думаю, что совокупность всех этих факторов привела к тому, что первой жертвой перераспределения богатства стал ЮКОС. Но не факт, что это последняя жертва, поэтому те аргументы, которые применялись в отношении ЮКОСа, - они могут измениться. Следующая компания может быть выбрана по каким-то другим критериям.
С.Р.: Вы действительно считаете, что ЮКОС - первая жертва? А как насчет НТВ?
Н.З.: Ну, это первая жертва-предприятие, у которой есть некая физическая составляющая. Есть что приватизировать: это заводы, это нефтепроводы, это месторождения, это нефть. Это не просто сфера информации и развлечения, где, собственно говоря, приватизируются сама марка, репутация, но не приватизируется собственность, поскольку собственность там, конечно, носила сравнительно небольшой характер и составляла небольшую часть. Здесь речь идет о серьезной собственности, которая способна обеспечивать благосостояние большой группы людей, даже целой страны, на протяжении очень длительного периода времени.
С.Р.: Что вы думаете, в связи с этим, какая судьба ждет Ходорковского?
Н.З.: Я думаю, что его персональная судьба сейчас уже в меньшей степени кого-либо интересует, потому что, по всей видимости, им удалось отсечь его и от компании, и от возможности влиять на какие-то политические процессы в России. Я думаю, что у него лично уже не будет такого большого количества денег, чтобы поддерживать разные фонды, стипендии, целые исследовательские институты. Я думаю, что он получит… Я не знаю, конечно, никто не знает, но я думаю, что он получит некий более или менее такой разумный срок тюремной отсидки, предварительная отсидка будет ему засчитана, и через, скажем, пять-семь лет он выйдет на свободу.
