Анна Плотникова
В эти дни исполняется десять лет с начала первой чеченской войны. Которую официальная российская пресса называла «Операцией по наведению конституционного порядка. Сейчас, по прошествии десяти лет, как вы считаете, был ли другой способ урегулирования ситуации, кроме ввода российских войск на территорию Чечни?
Яков Гордин
Я думаю, что избежать потрясений и крови было уже невозможно в то время. Но вот такого катастрофического и непродуктивного развития событий, конечно, можно было избежать. И, прежде всего, разумеется, нельзя было таким образом вводить армию, потому что, если мы вспомним ситуацию в Чечне, то значительная часть населения, в том числе - чеченцев, были настроены антидудаевски. И они вовсе не хотели отделяться от России. И нужно было не так дуболомно, как это было сделано, а разумно поддерживать эту часть населения Чечни. Вместо этого, в ходе этой военной операции мы ухитрились озлобить подавляющее большинство чеченцев и оттолкнуть от себя даже тех, кто был пророссийски настроен. Результат - это длящаяся десять лет, иногда вспыхивающая, иногда вялотекущая - но от этого не легче - в общем, партизанская война в Чечне. Более того, к сожалению, мы не учимся на своих ошибках. Главная ошибка заключалась в том, что не были привлечены с самого начала российским правительством квалифицированные эксперты - они были привлечены, насколько мне известно, уже в начале второй чеченской войны. К их рекомендациям не прислушались. И теперь, как мне уже неоднократно случалось говорить, Чечню пытаются выстраивать, как Псковскую, Тамбовскую или Ярославскую губернии - то есть, без всякого учета принципиального отличия чеченской традиции и психологии кавказской вообще от российской. И, вместо того, чтобы резонно развивать, действительно, правильно выбранную - ну, так, не очень элегантно, но, по существу, правильно говоря - чеченизацию этого конфликта, то есть, вернуться к тому, что нужно было разумно делать в начале - вместо этого сделали ставку на какую-то одну группировку, противопоставив ее, фактически, всем остальным, провоцирую недовольство значительной части Чечни, провоцируя уже гражданскую войну - кроме войны между федеральными силами и непримиримыми… Ну и, я боюсь, что ситуация будет развиваться не самым благополучным образом. То есть, естественно, открытое военное противостояние, конечно, угасает, и ресурсы вот этого чеченского радикализма и России, конечно, несоизмеримы - ну, как это было в XIX веке между Россией и Кавказом - но это не гарантирует нас ни от террористической деятельности, ни от перманентных вспышек на территории Чечни и вокруг. Потому что ведь после того, как формально, в 1864 году завершилась Кавказская война, приходилось, тем не менее, неоднократно подавлять возмущения кавказских горцев. Не говоря уже о советском периоде, о 20 годах, когда были три мощные восковые карательные операции в Чечне на протяжении 20 годов. К сожалению, ничего радостного сказать не могу, как бы ни хотелось.
А.П.:
Обладает ли, по вашему мнению, реальной властью в Чечне ставленник Москвы Алу Алханов? И есть ли политическое будущее у сына Ахмада Кадырова Рамзана?
Я.Г.:
Я боюсь делать какие-то категорические заявления, потому что у меня сейчас просто не хватает информации. Думаю, что все это тоже не продуктивно, поскольку это - опора, я об этом говорил, на одну какую-то группировку. Это, так сказать, кадыровский клан, это кадыровская группа и примкнувшие к ней люди, которые готовы - по разным очень причинам, отнюдь не только из любви к России - сотрудничать с федеральной властью. Но существует еще огромное количество чеченских мужчин и женщин - одни из них склонны браться за оружие, другие не склонны - но они, как мне объясняли знающие люди, сейчас опасаются вот этой кадыровской гвардии ничуть не меньше, чем, скажем, федерального спецназа. И мы, к сожалению, спровоцировали очень существенный раскол чеченского общества. И опираемся только на его, в общем, очевидно, не очень значительную часть.
