Комитет защиты журналистов в Нью-Йорке направил президенту Путину открытое письмо, в котором выражает тревогу по поводу судьбы журналистского сообщества в России.
Связавшись по телефону с сотрудником Комитета Алексом Люписом, я спросил его, является ли Пол Хлебников первым иностранным журналистом, убитым в России?
Алекс Люпис:
Насколько мы знаем, это первое заказное убийство иностранного журналиста в России. Иностранные репортеры погибали в Чечне, один английский журналист погиб во время октябрьских событий девяносто третьего года в Москве, но Хлебников - первый, кто пал от пули киллера.
Евгений Аронов:
Считаете ли вы это событием символичным?
А.Л.:
Да, это явление безусловно знаковое. Россия - одна из немногих стран мира, наряду с Колумбией и Филиппинами, где журналистов систематически убивают, так сказать, при исполнении служебных обязанностей. Но это журналисты местные, а Хлебников - американец, и его гибель доказывает, что статус иностранного работника СМИ более не является в России охранной грамотой. При советской власти неугодных иностранных журналистов изгоняли из страны без права возращения, сегодня в России их начали убивать.
Е.А.:
Имеет ли Комитет защиты журналистов какую-то информацию о том, какой эффект оказало на иностранный журналистский корпус в Москве убийство коллеги?
А.Л.:
Журналистский корпус в Москве безусловно напуган. Тот, кто захочет заняться в будущем расследованием экономических преступлений, хорошенько подумает, прежде чем взяться за такую, политически острую тему. Или за торговлю оружием и радиоактивными материалами. Или за проблематику, связанную с экологическими преступлениями.
Е.А.:
Пол Хлебников был единственным видным западным журналистом, который занимался расследованием темных сторон российского бизнеса?
А.Л.:
Были и другие, но Пол был уникален. Он работал на «Форбс» с конца восьмидесятых, отлично знал русский, хорошо разбирался в теме. У него был огромный опыт и множество связей.
Е.А.:
В некотором смысле он стал российским журналистом, со всеми вытекающими отсюда опасными последствиями...
А.Л.:
Хлебников хотел сменить магистральное направление работы российского филиала «Форбса», и это могло не понравиться кому-то в России. Его убийство является предупреждением и самому журналу, на который он работал, и всему иностранному журналистскому сообществу в Москве.
Е.А.:
Как Комитет решает, какие дела в России заслуживают внимания западной общественности?
А.Л.:
Сам факт притеснений, которым подвергаются российские журналисты в ходе своей служебной деятельности, является для нас сигналом к действию. Что касается статистики убийств российских журналистов, которую мы публикуем, то она, наверное, занижена, поскольку мы сознательно не учитываем случаи бытовых убийств. Мы фиксируем только убийства, спровоцированные журналистской деятельностью, как таковой.
Е.А.:
Заказные убийства одиннадцати журналистов за годы правления Путина - ослабили ли они интерес российских журналистов к независимым расследованиям?
А.Л.:
Безусловно, ослабили. Убийства журналистов сродни терроризму: они парализуют людей, а не только являются возмездием за уже совершенные деяния. И журналисты на местах в России боятся; они знают, что Москва их не защитит. Сколько бы ни говорил Путин о правовом государстве, беспредел в отношении журналистов, безнаказанность, с которой их убивают, ставит под сомнение его слова. Мы знаем, что Кремль недолюбливает независимых журналистов, и этого вполне достаточно для тех, кто желает сводить с ними счеты.
Е.А.:
Пытался ли нью-йоркский Комитет защиты журналистов статистически оценить влияние заказных убийств работников СМИ на масштабы журналистских расследований в России?
А.Л.:
Нет, количественного анализа мы не проводили, но даже беглого взгляда на ТВ и ведущую прессу достаточно, чтобы понять, насколько меньше стало по-настоящему глубоких журналистских расследований за время правления Путина по сравнению с ельцинским временем.
Е.А.:
Не считаете ли вы, что сокращение масштаба журналистских расследований, если он действительно сократился, является следствием не только убийств сотрудников СМИ, но и уменьшением интереса публики в России к журналистским разоблачениям как орудию общественного прогресса?
А.Л.:
Может быть, масштаб действительно сократился отчасти из-за разочарованности журналистов тем, что по вскрываемым ими фактам коррупции и злоупотреблений компетентные органы не предпринимают надлежащих действий. Но главным фактором в этом, на мой взгляд, является все же террор. И касается он всех людей общественно значимых, будь то журналисты, адвокаты, политики или правозащитники. О каком сильном государстве в России может идти речь, если прокуратура не в состоянии привлечь к ответственности убийц этих общественно значимых людей?
В конце беседы сотрудник Комитета защиты журналистов Алекс Люпис подчеркнул, что Комитет не пытается определять, насколько компетентным или добросовестным был журналист, который погиб или подвергся притеснениям. Комитет исходит только из факта принадлежности жертвы к журналистской гильдии.
