В понедельник в конференц-зале «Голоса Америки» состоялась дискуссия об итогах только что закончившегося саммита «Большой восьмерки» на острове Си Айленд в штате Джорджия.
Прежде всего, об участниках. Вопросы задавал Билл Скандрич, глава телепрограммы «Окно в мир» русской службы «Голоса Америки». Отвечали на них известные политологи: Пол Гобл - старший советник директора «Голоса Америки», Николас Гвоздев - старший сотрудник Центра стратегических исследований имени Никсона и бывший профессор Московского университета Николай Злобин.
Сначала каждый участник дискуссии дал свою оценку саммита. По мнению Николаса Гвоздева, саммит нельзя назвать успешным, но он не был и полным провалом для президента Буша. По традиции, хозяин любого саммита «Большой восьмерки» предлагает повестку дня. И в данном случае президент США вынес на обсуждение весьма амбициозные предложения, касающиеся реформ на территории Большого Ближнего востока, проблемы Ирака и сотрудничества в борьбе с терроризмом. Как отметил Гвоздев, программа Буша на саммите была одобрена только частично: правительство Ирака получило легитимность, что было закреплено резолюцией ООН, но никаких решений не было принято в отношении сокращения иракской задолженности.
По словам Николаса Гвоздева, Владимир Путин пытался на саммите функционировать как посредник между семью странами запада и странами ближневосточного региона.
Николай Злобин сказал, что Кремль, по-видимому, еще не определил, насколько большую роль он хотел бы играть в дискуссионном процессе «Большой восьмерки». Но, как полагает профессор Злобин, Москва, вероятно, решила для себя, что следует на всякий случай проявлять большую активность, поскольку Совет безопасности ООН вскоре может оказаться недееспособным.
Говоря об отношении Кремля к «Большой восьмерке», Николай Злобин заметил, что, фактически, в России нет ни одной прозападной партии или структуры; не существует также и прозападного электората. В лучшем случае, только четверть населения России слышала о «Большой восьмерке». Да и те россияне, кто знает о саммитах, считают, что России лучше в них участвовать, чтобы «на нас не напали».
Профессор Злобин отметил также, что Россия сейчас оказалась в сложном положении в плане добычи нефти. С одной стороны, она хочет продолжать дружбу с арабскими странами, а с другой - она должна и готова конкурировать с ними на мировом нефтяном рынке. Поэтому Путин старался на саммите быть, по возможности, максимально нейтральным, никого не обижать и никого не оскорблять. По мнению профессора Злобина, Путин хотел дать понять, что страны Запада ничего не должны навязывать не только странам Ближнего востока, но и, тем более, России. В то же время президент России считает, что его страна также является мишенью «Аль-Кайды».
Пол Гобл, вторя профессору Злобину, сказал, что большинство американцев тоже не знает о дискуссионном процессе «Большой восьмерки» и не следят за саммитами. Но те, кто знает о них, считают, что Россия - на всякий случай - должна быть их участницей.
Гобл сделал экскурс в историю встреч высших лидеров «Большой семерки» с 75 года и рассказал о том, как позже начали проводиться встречи на министерском уровне, как в 91 году на саммит в Лондон приехал Горбачев, и мероприятие стало называться «встречей Большой семерки и России».
Как заметил Пол Гобл, когда на острове Си Айленд обсуждались политические темы, президент Путин неизменно говорил о проблемах экономических.
На вопрос, в какой степени Путин добился успеха на саммите, Гобл ответил, что из всех участников президент России, пожалуй, был единственным, кто многого добился. Эту мысль поддержал и профессор Злобин, который отметил, что на острове Си Айленд Путин вел себя так, как будто не рассчитывает увидеть президента Буша на следующем саммите «Большой восьмерки».
Затем участники дискуссии обсуждали разногласия между Америкой и Европой по проблеме Ирака. Билл Скандрич привел данные опросов общественного мнения в Европе, говорящих о том, что 75 процентов европейцев считают все войны несправедливыми. На что Пол Гобл уместно заметил: «Кроме тех войн, которые принесли им самим освобождение».
Тем не менее, возвращаясь к войне в Ираке, все участники дискуссии заявили, что разногласия по данному вопросу стали более редкими и менее острыми, чем раньше. В этом смысле Россия дала понять, что готова играть более значительную роль в посредничестве между США и Европой.
