Пентагон распорядился оставить в Ираке и Афганистане три с половиной тысячи солдат, подлежавших демобилизации. Примерно такое же число военнослужащих, которых должны были передислоцировать, продолжит несение службы в этих странах. Приказы затрагивают небольшую часть военного персонала. Но критики видят в них проявление трудностей, с которыми столкнулась армия США при выполнении глобальных задач.
Председатель Объединенного комитета начальников штабов генерал Ричард Майерс, выступая на брифинге в Пентагоне, подчеркнул, что на американских военных выпала громадная нагрузка: «Борьба с терроризмом - нелегкая задача. Мы воюющая страна. Большая часть наших войск выполняет важную работу в странах, которые служили и до сих пор служат убежищем террористов. Это имеет громадное значение для нашей национальной безопасности и безопасности всего мира».
Приказ о задержании солдат на службе в Ираке и Афганистане - не единственная мера. Армия ассигновала 63 миллиона долларов, и каждому военнослужащему, соглашающемуся добровольно записаться на новый срок, из этого фонда выплачивается единовременно 10 тысяч долларов. По словам сотрудников военного ведомства, речь идет об обычной мере стимулирования пополнения личного состава.
Как отметил министр обороны Дональд Рамсфелд, «пока существенной нехватки солдат не наблюдается, но мы пытаемся принять меры, чтобы не допустить нехватки персонала через год». И Рамсфелд, и Майерс отметают идею введения всеобщей воинской повинности, как это было во время Вьетнамской войны.
Тем временем ветераны иракской войны, которых сменяют свежие части, возвращаются домой. Каковы настроения личного состава и резервистов после всего увиденного и пережитого? Американские СМИ уделяют этому вопросу большое внимание.
Военнослужащие 3-й дивизии мотопехоты, расквартированной в Форт-Стюарте, штат Джорджия, рассказывают, что после первых восторгов от возвращения к семьям, к возлюбленным, к детям (у многих за время отсутствия родились младенцы), после всех радостей наступает странное чувство. Иракские ветераны формулируют его так: «Либо мы за это время стали другими, либо Америка стала другой».
«Я перестал проявлять терпимость к дурацким разговорам, дурацкому поведению, - говорит старший сержант Мэтью Джордан. - Первое, что тебя спрашивают знакомые: «А ты убил кого-нибудь? Что ты в этот момент чувствовал?» Так могут говорить только те, кто не видел своими глазами убитых, не видел тел, развороченных снарядом или пулеметной очередью… Смерть выглядит чистенькой только на экране».
3-я дивизия потеряла в Ираке 38 солдат и офицеров. Последний по времени, сержант Майкл Крокетт погиб за два дня до отправки домой, когда боевики обстреляли из гранатомета его машину у Багдадского аэропорта.
Капрал Кит Драйс на вопрос, о чем он мечтал в Ираке, честно отвечает: о пиве и сексе. Но вот недавно он отправился с друзьями на уикенд в соседний город Саванну, рассчитывая повеселиться в баре, и вдруг обнаружил, что не может находиться в толпе. «Я был в жутком напряжении. В Ираке мы всегда прикрывали друг друга сзади. И вот теперь, сидя за стойкой бара, я не отрываясь следил в зеркале, кто у меня за спиной», - рассказывает Кит.
Сотрудники психологической службы американской армии готовы к проявлениям послевоенного стресса у военнослужащих. Они знают, что должно пройти время, прежде чем люди, столько времени находившиеся в смертельной опасности, адаптируются к мирной жизни. Сержант Дженифер Райкли с горечью вспоминает, как к ее возвращению родители украсили дом гирляндами, позвали друзей и соседей, но ей больше всего хотелось быть одной, сидеть в комнате, закрыв глаза, чтобы никого не видеть.
Психологическая поддержка нужна не только военнослужащим, но и их близким. Очень часто родные не могут узнать своего мужа, жену, сына или дочь в людях, вернувшихся с войны. Задача психологов - разъяснить, что такие перемены неизбежны.
Из опыта предыдущих войн известно, насколько важна такая помощь. Вернувшихся после первой мировой войны называли «потерянным поколением»: они остались неприкаянными, их никто не хотел понять. «Вьетнамский синдром» стал уделом многих ветеранов, вернувшихся из Индокитая и с ужасом увидевших, что страна отвернулась от них.
Сейчас ситуация иная. Послефронтовой стресс успешно лечится, если ему не дать перейти в запущенную стадию. Поэтому к рассказам солдат о том, что они чувствуют, относятся со всем вниманием.
