У балетов Чайковского странная судьба. Композитору и присниться не могло, что звуки «Лебединого озера» будут сигнализировать его соотечественникам в двадцатом веке смерть кого-то из начальства или что начальство устроило очередную большую гадость. Вряд ли также снилось Петру Ильичу, что под музыку «Щелкунчика» будет ежегодно встречать Рождество и Хануку страна, которую в его время называли Северо-Американские Соединенные Штаты и которую Дженнифер Фишер предлагает называть страной «Щелкунчика». «Страна "Щелкунчика"», читаем мы на обложке ее книги, вышедшей - к Рождеству, конечно - в издательстве Йельского университета [Jennifer Fisher "Nutcracker" Nation, Yale University Press]. .
В книге разбираются следующие вопросы. Почему данный балет Чайковского стал обязательной частью ритуала окончания года для американцев, независимо от религии, к которой они принадлежат? Как связаны между собой музыка Чайковского и телевидение? Почему мужчины, которые восторженно называют особенно удачный финт футболиста «балетом», на представлении балета засыпают? И многое другое.
Происхождение прославленного балета - самое космополитическое. Многие думают, что его литературная основа - сказка Гофмана, написанная в 1816 году, но это не совсем так. Директор императорских театров и по совместительству либреттист Иван Всеволожский использовал не немецкий текст Гофмана, а французский пересказ Александра Дюма. Прославленный балетмейстер «Мариинки» француз Мариус Петипа еще подправил либретто и дал Чайковскому крайне конкретные указания типа: «тут восемь тактов музыки таинственной и нежной», «тут сорок восемь тактов фантастической музыки с грандиозным крещендо».
В результате Чайковский возненавидел это свое произведение, которое, по его мнению, ни в какое сравнение не шло со «Спящей красавицей». К тому же в период работы над «Щелкунчиком» композитор горевал по своей безвременно умершей сестре. Адажио из второго акта, пишет Фишер, сильно смахивает на православную заупокойную молитву «Со святыми упокой…».
Первое представление на мариинской сцене в 1892 году не было успешным. Особенно публика потешалась над оловянными солдатиками. На эту роль в театр пригласили кадетов из военного училища, и мальчишки устроили на сцене настоящий бедлам.
Балет, однако, с постановки не был снят и, что оказалось очень важно для его последующей судьбы, молодой Георгий Баланчин танцевал в нем еще в России. Тридцать лет спустя началась вторая жизнь «Щелкунчика», когда Баланчин, уже прославленный балетмейстер, поставил его с труппой нью-йоркского городского балета. А еще четыре года спустя, в 1958-м, постановка была адаптирована для телевидения.
Ее феноменальному успеху способствовали разные обстоятельства. То, что ведущей была актриса, исполнявшая одну из главных ролей в самой популярной телевизионной передаче «Лэсси». То, что в разгар «холодной войны» американцам была представлена русская культура своей самой гуманной стороной. Но в первую очередь - то, что Баланчин сделал телевизионный вариант простым и доступным, с незамысловатым юмором. В роли Дроссельмайера он появлялся перед телезрителями, сидя с завернутым в платок Щелкунчиком на коленях, разворачивал платок и, прежде чем спрятать в карман, старательно в него сморкался. Щелкунчика он журил, как американский папаша проказливого сына.
Простецкий юмор и знакомая бытовая атмосфера демократизировали балет, сделали то, что в нем происходит, узнаваемым для миллионов. Люди почувствовали универсальную человечность этого произведения - истории, в нем рассказанной, его музыки, его пластики. И «Щелкунчик» стал своим для самых разных слоев американского общества.
Рассказ о бесчисленных интерпретациях «Щелкунчика» занимает значительное место в книге Дженнифер Фишер. Постановка в городе Алма в Мичигане помещала действие в Эдинбург начала двадцатого века. Маша именовалась мисс Макмиллан, а все мужчины танцевали в клетчатых юбках-килтах. В «Гарлемском Щелкунчике» волшебный сон переносил героиню балета в ночной джаз-клуб. Хореограф Виги Пракаш создал версию на основе индийской танцевальной техники « бхарата натъям». На Маше было индийское сари, а мышиный король появлялся в доспехах древнего индийского воина. Особенно пикантно в индийском наряде выглядели снежинки. Видимо, слетели с гималайских вершин.
Среди недавних интерпретаций рождественского балета Фишер описывает «Щелкунчика» в стиле реггей и брейк-данс. А еще постановку «Щелкунчика» труппой инвалидов: все танцуют в инвалидных креслах на колесах. Имеется постановка, в которую привнесены серьезные общественные проблемы: Маша - молодая женщина, психологически травмированная бракоразводным процессом и нуждающаяся в психотерапии. Имеется постановка с «голубым» оттенком, в которой Дроссельмайер - гомосексуалист, чей возлюбленный недавно умер от СПИДа. И еще одна, с «зеленым» оттенком: в ней танцуют животные и деревья, занесенные в Красную книгу.
Но как бы ни выкомаривались постановщики, запоминается людям на всю жизнь другое - «восемь тактов музыки таинственной и нежной».
